Наследник - Коултер Кэтрин - Страница 11
- Предыдущая
- 11/82
- Следующая
Граф в мгновение ока очутился рядом с ней.
«Это уже входит у меня в привычку», — машинально подумал он, опускаясь подле нее на колени.
Платье ее, все в узких прорехах, испачкалось в грязи; кровь от мелких порезов пятнами выступила на черной ткани. Что-то говорило ему, что ее отчаянные рыдания вызваны вовсе не падением: вряд ли она стала бы плакать по таким пустякам. Граф не сказал ни слова и не попытался утешить ее, чувствуя, что слова тут не помогут. Он вздохнул, поднял ее с земли и подхватил на руки.
Она тут же застыла, напряженная как струна, и он устало подумал, что она, наверное, снова собирается ударить его. Джас-тин еще крепче прижал ее к себе и, стараясь не глядеть ей в лицо, зашагал по тропинке к дому.
Но Арабелла и не думала сопротивляться. Прикосновение мужских рук так поразило ее, что она вся сжалась как пружина. Никто еще, кроме отца, не обнимал ее. Она чувствовала мощь рук графа и вместе с тем ту внутреннюю силу, спокойную уверенность в себе, которая исходила от него и которая привносила успокоение в ее опустошенную душу.
Дойдя до крыльца, граф остановился, задумчиво глядя на ярко освещенные окна огромного особняка.
— Скажите, в вашу комнату можно пройти с западного входа?
Она утвердительно кивнула, устало склонившись к его плечу.
Но только граф собрался свернуть с дорожки, чтобы обойти главный вход, как парадные двери неожиданно распахнулись и на пороге появилась леди Энн.
— Джастин, слава Богу, наконец-то вы нашли ее. Мы все тут просто обезумели от тревоги. Несите ее сюда скорее.
Он слегка наклонился к уху Арабеллы и тихо промолвил:
— Мне очень жаль, мэм, но из нашей затеи ничего не выйдет. Я бы вас, конечно, пощадил, если бы мог. Но раз ваша матушка этого требует, я должен повиноваться. Сожалею, но другого выхода у меня нет.
Она ничего не ответила, только еще больше сжалась в его руках. Граф громко сказал, обращаясь к леди Энн:
— Да, я нашел ее, Энн, и передаю вам дочь из рук в руки.
С леди Энн не сделалось истерики. Глаза ее широко распахнулись, когда она взглянула на измученное лицо своей дочери. Заметив следы слез на ее измазанных кровью и грязью бледных щеках, она выдохнула: «Боже правый», — и больше не прибавила ни слова.
Граф почувствовал, как Арабелла вцепилась в его сюртук, словно хотела спрятаться от взоров окружающих. Видя, что она не знает, куда деваться от стыда, он быстро произнес:
— Она почти не пострадала, Энн, просто немного ушиблась при падении. Ничего страшного. Доктор Брэнион все еще здесь? Нужно, чтобы он ее осмотрел.
Арабелла собрала остатки гордости и пошевелилась на руках у графа, чтобы посмотреть в лицо матери.
— Не надо звать доктора Брэниона, мама, я себя отлично чувствую. Граф ведь уже сказал, я просто упала и немного поранилась. Отпустите же меня, сэр.
— Слушаюсь, мэм. — Джастин осторожно поставил ее на ноги.
Арабелла пошатнулась и, наверное, упала бы, если бы он вовремя не обхватил ее за талию. «У меня еще есть и гордость, и достоинство, — подумала она, — нужно только взять себя в руки». Она вздернула подбородок, оперлась на руку графа и прошествовала в дом.
Доктор Пол Брэнион выпрямился над Арабеллой, которую успели уже умыть и переодеть, и сказал, улыбаясь:
— Ну, моя маленькая Белла, хоть ты вся и перепачкалась с головы до ног, я не нашел у тебя никаких серьезных повреждений, которые не смогла бы излечить теплая ванна. Правда, несколько дней у тебя поболит здесь и здесь, но все быстро пройдет. И тем не менее я настоятельно советую тебе хорошенько выспаться.
Сегодня вечером ласковая усмешка, мерцавшая в глазах доктора Брэниона, не вызвала улыбки у Арабеллы. Да, она обожала его, ибо он был неотъемлемой частью ее жизни с самого младенчества. Но сегодня он стал свидетелем ее падения, ее унижения, хотя, возможно, и не отдавал себе в этом отчета. Она ненавидела себя за проявленную слабость. Все тело ее ныло от ушибов. Она смотрела, как он аккуратно отмерил несколько капель из маленького пузырька и разбавил их водой в стакане. Как и отец, Арабелла терпеть не могла болезни и недомогания: граф постоянно твердил ей, что болезнь — удел слабых людишек, которые используют ее с целью привлечь к себе внимание. Бесконечные жалобы — верный признак бесхарактерности.
— Я не буду принимать опиум, доктор. Ведь это опиум, правда?
— Да. Выпей совсем чуть-чуть, дорогая моя.
— Нет. Отдайте его лучше миссис Такер. Я знаю, она всегда подмешивает его себе в чай. Она говорит, что это снимает усталость в ногах.
— Опять командуешь, — улыбаясь, заметил доктор Брэнион. — У тебя неплохо получается, но на сей раз этот номер у тебя не пройдет. Я не хочу, чтобы твоя матушка покрошила меня на кусочки, а так и будет, если я как следует не примусь за тебя. Я прав, Энн?
Леди Энн выступила вперед и сказала с твердостью, которая неприятно поразила Арабеллу:
— Успокойся, Арабелла. У тебя был тяжелый день — в твоей жизни наступило множество перемен, и тебе есть о чем поразмыслить. У тебя уже глаза слипаются — ложись спать, утро вечера мудренее. Прими лекарство, которое дает тебе доктор.
Арабелла уставилась на нее, не веря своим ушам:
— Мама? Неужели это говорите вы? Не может быть — вы же никогда не повышаете голос. Раньше вы всегда уступали без борьбы и споров. Я никак поверить не могу, что вы способны на такое. Ничего не понимаю!
— Придет время — поймешь, — сказала леди Энн строго и в то же время насмешливо. — Ну же, Арабелла, пей. Ты нуждаешься в отдыхе больше, чем бедные ступни миссис Такер. Пей сейчас же, иначе будешь иметь дело с нами обоими — с Полом и со мной.
Арабелла, все еще не оправившись от потрясения, вызванного необычным поведением матери, залпом осушила стакан. Леди Энн с трудом подавила усмешку. Так, значит, в глазах дочери она была слабохарактерной тихоней? А теперь стоит ей чуть повысить голос, Арабелла повинуется ей беспрекословно.
— Я пришлю к тебе Грейси, любовь моя. Позвони, если тебе что-нибудь будет нужно. — Леди Энн быстро наклонилась к дочери и легко прикоснулась губами к ее щеке. — Прости, что я не сказала тебе раньше о существовании Джастина, — мягко добавила она. — Меня тревожило твое неведение, но я дала обещание твоему отцу. Я много раз пыталась переубедить его, но ты же знаешь, он никогда не менял своих решений.
— Правда, мама? Разве папа всегда был так уверен в себе?
Леди Энн ничего не ответила, и Арабелла вздохнула. Да, наверное, это так. Ей всегда хотелось иметь отцовскую силу воли. Но теперь у нее появились сомнения в правильности его действий — достаточно вспомнить, к чему привело его неукротимое желание иметь прямого наследника: она должна в течение двух месяцев выйти замуж за человека, похожего на нее как две капли воды, за человека, которого вполне можно было принять за ее брата или отца, за человека холодного и высокомерного, как и ее отец, за человека, которого она ненавидела всем сердцем. И что ей теперь делать?
— Спокойной ночи, моя маленькая Белла. — Доктор Брэни-он улыбнулся и легонько потрепал ее по щеке.
Рука у него твердая и сильная. Арабелла помнила прикосновения его рук с самого раннего детства.
Не успели они выйти из ее спальни, тихим шепотом переговариваясь между собой, как она уже спала крепким сном.
Доктор Брэнион не смог сдержать улыбку.
— Неужели я это видел своими глазами? — спросил он, взглянув сверху вниз на леди Энн. — Вы указываете Арабелле, что ей надлежит делать? И она вас слушается? Должно быть, я сплю. А может быть, вы стали колдуньей и черная кошка помогает вам в ваших колдовских делах?
Она ничего не ответила, о чем-то глубоко задумавшись. Он хорошо знал этот взгляд, он чувствовал малейшие оттенки ее настроения.
— Вы похитили силу воли у своей дочери. Раньше я никогда не замечал, чтобы за вами оставалось последнее слово в споре. Это радует меня, Энн.
Леди Энн вздохнула:
— Вы правы. Я была сущей размазней.
- Предыдущая
- 11/82
- Следующая
