Хозяин Соколиного гребня - Коултер Кэтрин - Страница 25
- Предыдущая
- 25/86
- Следующая
– Не все мужчины – тупые скоты.
– Правда? Значит, мне просто не повезло. Поначалу Рагнор казался мне самим совершенством и только потом показал свою истинную натуру, лживую и вероломную. Ты можешь спросить, как же я могла так обмануться, ведь любому видно, какой он болван. Что ж, я тебе отвечу: да, я была слепа. А потом мой отец решил выдать меня замуж за человека, которого я никогда не видела, который много лет был женат на другой женщине и которого ты назвал зрелым и умным. Но тут мой прежний поклонник, Рагнор, похищает меня и насилует. А затем являешься ты и хочешь отправить меня к тому, кого выбрал для меня отец, к этому твоему зрелому Вильгельму. По-моему, слово “зрелый” может означать только одно – что он нудный и несносный. О, Клив, неужели я еще недостаточно страдала?
Она закрыла лицо руками и зарыдала.
– Прости меня, Чесса, – сказал Клив, обнимая ее. – Клянусь богами, я чувствую себя последним мерзавцем.
Он крепко прижал ее к груди и почувствовал, что ее руки тоже обвиваются вокруг его тела. Ее груди уперлись в его грудь, ее теплое дыхание обдало его шею. Он нагнул голову и поцеловал Чессу в макушку.
– Мне очень жаль, что так произошло. Теперь я вижу, что мне все-таки следовало прикончить этого подлого ублюдка Рагнора, несмотря на то, что он должен унаследовать Данло. Он причинил тебе сильную боль?
Она кивнула, прижимаясь головой к его плечу и не переставая рыдать:
– Он сильно ударил меня ногой по ребрам. Он сказал, что ему нравится смотреть, как я лежу у его ног. Ему нравилось смотреть, как я страдаю от боли, потом он навалился на меня и овладел мною насильно.
Клив снова поцеловал ее, эту удивительную девушку, которая считала его более красивым, чем сами боги, эту восхитительную девушку, которая была принцессой и потому стояла намного выше его. Ей причинили великое зло, и теперь он должен был позаботиться о том, чтобы она не претерпела новой, еще горшей обиды.
– Ты должна выйти за Вильгельма. – Он поцеловал ее в ухо. – О Чесса, ты ведь принцесса, дочь короля. Ты должна выйти за Вильгельма, другого выхода у нас нет.
– Я подумаю об этом, если ты отправишь ему послание, в котором сообщишь, что со мной случилось.
– Уйдет много дней, прежде чем мое послание достигнет его, и еще столько же, прежде чем гонец вернется сюда, на Ястребиный остров.
– А ты бы предпочел сразу отвезти меня к нему, чтобы я рассказала ему все сама? Чтобы я своими глазами увидела презрение на его лице и поняла, что он обо мне думает? Какой ты недобрый, Клив.
– Нет, я не это имел в виду, – пробормотал он и обнял ее еще крепче. Он поцеловал ее горячий, нагретый жарким солнцем висок. – Чесса, ты обещана ему в жены. Твой отец и герцог Ролло обо всем договорились.
– С тех пор все изменилось, – шепнула она, потом поцеловала его в ухо и, подняв руку, легонько коснулась пальцами его губ. – Все изменилось, Клив. Скажи, ты не презираешь меня? Не ненавидишь меня из-за того, что со мной сделал Рагнор?
– Клянусь всеми богами, нет! Ты – это ты, и этого ничто не изменит.
– Тогда почему мы не можем просто…
– Ты сказала, что, когда впервые встретилась с Рагнором, ты была слепа. Посмотри на мое лицо. Посмотри!
Она взглянула ему в лицо:
– О чем ты? Ты прекрасен. Я никогда не устану любоваться тобой.
Он не мог ей поверить. Она лгала – иначе и быть не могло.
– Разве ты не видишь этот шрам? А может быть, считаешь меня дураком и тебе нравится насмехаться надо мной? Я же урод, я безобразен, безобразнее, чем деревянный дракон на носу корабля Меррика. Разве ты этого не видишь?
Она улыбнулась, обхватила его лицо ладонями, притянула к себе и поцеловала его шрам. Он чувствовал на своей коже ее нежные, теплые губы и не знал, что делать: то ли оттолкнуть ее, то ли припасть к этим губам и целовать их, пока они оба не начнут задыхаться.
Она заговорила снова:
– Ты хотел убить Рагнора за то, что он сделал со мной. Если ты покажешь мне того негодяя, который сделал это с тобой, – она снова поцеловала его шрам, – я его зарежу.
Он ошеломленно посмотрел на нее, потом медленно произнес:
– Это сделала женщина.
– Тебя ударила женщина?
– Да.
– Хорошо, что она больше ничего тебе не сделала. Ты жив, и ты здесь, со мной.
– Это ненадолго. Как только у тебя начнутся месячные, ты поедешь в Руан.
– Ты сказал это таким тоном, словно тебе вовсе не хочется, чтобы я вышла замуж за Вильгельма. И ты продолжаешь держать меня в объятиях. Может быть, ты хочешь жениться на мне сам?
– Нет, – сказал он, – не хочу.
Он наклонил голову, она приподняла лицо, и он поцеловал ее в губы. О боги, она была готова отдаться ему. Он тоже желал ее, желал страстно, но он не должен поддаваться этому порыву. Надо держать себя в узде. Он не должен прикасаться к ней и уж тем более целовать ее в губы, как будто она принадлежит ему по праву.
– Нет, – проговорил он и отшатнулся. – Нет, я не хочу на тебе жениться. Я никогда не женюсь. Мне, конечно, нужна женщина, чтобы утолять желания плоти, но мне не нужна жена. У меня есть дочь, и больше мне никто не требуется. Я воспитаю мою Кири честной и прямодушной. Когда она вырастет, она не будет обманывать мужчин.
Она молчала. Клив слышал ее "учащенное дыхание, видел, как вздымается ее грудь, и не мог отвести взгляда от этих высоких полных грудей, вырисовывающихся под платьем. Ему безумно хотелось дотронуться до них, ощутить их вкус.
– Уйди, Чесса, – произнес он наконец. – Что же ты стоишь? Не хочешь уходить? Ну что ж, тогда уйду я. Не знаю, в какую игру ты сейчас играешь, но женщины всегда играют с мужчинами в какие-то игры. Скоро у тебя начнутся месячные, и тогда я буду в безопасности, потому что ты выйдешь замуж за Вильгельма.
Сказав это, он резко повернулся на каблуках и почти бегом вернулся в дом.
– Он желает меня, – вслух сказала Чесса. – Да, он желает меня.
– Кири спрашивала меня, как ты можешь быть принцессой, если глаза у тебя не голубые, а волосы не золотые, – сказала Мираиа. – По ее мнению, ты совсем не похожа на настоящую принцессу, Чесса. К тому же, малышке Клива не нравится, как ты смотришь на ее отца.
– И что же ты ей ответила? Объяснила, что я ничего не могу с собой поделать? Ах, Мирана, какой же Клив упрямец! Я ему небезразлична, я это знаю, и он это знает, но все равно отталкивает меня. Причины, побуждающие его делать это, либо неясны, либо нелепы, либо основаны на ложных сведениях. Пожалуйста, скажи ему, что никакая я не принцесса, что во мне так же мало от настоящей принцессы, как в Сайре от настоящей королевы.
– Я не могу этого сделать, Чесса, и ты отлично знаешь, почему. Что до Клива, то какими бы ни были причины, по которым он отталкивает тебя – неясными и нелепыми или нет, – ты все равно не сможешь его переубедить. А Кири я ответила, что если принцесса смотрит на ее отца с восхищением, то это значит, что ее отец происходит из очень знатного рода.
– А это правда?
– Я еще не знаю всей правды. Клив только недавно вспомнил свое прошлое. Он помнит, что его отец владел усадьбой Кинлох на западном берегу озера Лох-Несс, что находится в Шотландии, недалеко от торгового города, называемого Инвернесс. Еще он вспомнил своего отчима, человека холодного и безжалостного, жестоко обращавшегося с его матерью. Но соответствуют ли его воспоминания истине? Действительно ли все было так, как он помнит? Когда ты, Чесса, будешь.., ну, скажем, пристроена, Клив, Меррик и Ларен отправятся в Шотландию, туда, где Клив родился, чтобы уладить его дела, если, конечно, будет с кем их улаживать.
– А что, с тех пор как Клив уехал из Шотландии, прошло очень много времени?
– Да, двадцать лет. Не знаю, на что Клив надеется, но он твердо решил, что вернется в свой дом и посмотрит, что там осталось. У него была мать, старший брат и две сестры. Но человеческая жизнь так непрочна! Возможно, все они уже умерли.
– Когда я буду пристроена, – медленно повторила Чесса и улыбнулась. Она знала, как и с кем она хочет пристроиться. И знала, как этого добиться. Пусть даже средства для достижения ее цели окажутся неблаговидными – ей это безразлично. Ведь она борется за свое будущее.
- Предыдущая
- 25/86
- Следующая
