Грехи отцов - Коултер Кэтрин - Страница 4

• Предыдущая
• 4/70
• Следующая

Психиатр пошел в атаку:

– В таком случае скажите, почему вы твердите, будто неизвестный преследует вас, постоянно звонит, и в то же время не верите, что он хочет стать вашим любовником?

Бекка закрыла глаза. Она сама ломала голову, пытаясь разгадать, что движет незнакомцем, но так ничего и не придумала. Он выбрал ее мишенью для своих гнусных забав, но по какой причине?

Она покачала головой:

– Сначала он сказал, что хочет узнать меня. Что это означает? И что мешает ему просто подойти и познакомиться? Если копам нравится поставлять вам людей для исследований, почему бы им не найти этого человека? Знай я, что им движет, наверняка поделилась бы с вами. Сомневаюсь, что речь идет лишь о стремлении сблизиться со мной.

Психиатр выпрямился, сложил пальцы домиком и окинул Бекку изучающим взглядом. Что он увидел? О чем думал? Действительно ли она похожа на шизофреничку? Видимо, так и было, потому что его тон изменился, став мягким, почти елейным:

– Нам нужно побеседовать о вас, мисс Мэтлок.

Сердце Бекки упало. Он по-прежнему стоит на своем и не верит ей.

– Видите ли, – осторожно предположил он, – без соответствующего врачебного вмешательства ваше состояние может ухудшиться, и это меня беспокоит. Весьма серьезная проблема. Кстати, вы, возможно, уже посещаете психиатра?

Серьезная проблема?

Бекка медленно встала и оперлась ладонями о его стол.

– Тут вы правы, доктор. Моя проблема достаточно серьезная. Беда в том, что вы понятия не имеете, в чем она состоит, и что всего хуже – не желаете в ней разобраться. В этом случае я с легким сердцем вас покидаю. – Схватив сумочку, она шагнула к двери.

– Вы нуждаетесь в помощи, мисс Мэтлок! – окликнул ее врач. – Меня тревожит избранный вами путь. Вернитесь и позвольте мне побеседовать с вами по душам!

– Вы дурак, сэр, – не оборачиваясь, бросила девушка. – Что же до вашей объективности… Может, вам следовало бы вспомнить о такой вещи, как этические принципы.

Он бросился за ней. Бекка хлопнула дверью и побежала по длинному унылому коридору.

Вот и выход. Низко опустив голову, упорно разглядывая свои лодочки, она ступила на крыльцо и краем глаза заметила поспешно отвернувшегося человека. Слишком поспешно.

Она находилась на Полис-Плаза перед департаментом полиции. Кругом полно народа. И все мчатся куда-то по своим делам, как и все жители Нью-Йорка. Но этот человек… Он специально отирался тут. Ждал ее. Наверняка это таинственный преследователь. Если бы только она могла подобраться поближе, рассмотреть его. Но где он?

Вон там, рядом с урной. Все те же большие авиационные очки, красная бейсболка с эмблемой «Смелых» <Бейсбольная команда Атланты.>, повернутая козырьком назад. Подумать только, что ей приходится выносить из-за этого подонка!

В мозгу вдруг помутилось, бешенство придало сил, кровь загорелась нерассуждающей яростью.

– Подожди! – завопила Бекка. – Не смей убегать, чертов трус!

И она стала лихорадочно протискиваться сквозь толпу к месту, где в последний раз видела его. На этот раз на нем не было ветровки. Только футболка – темно-синяя, с длинными рукавами. Бекка не обращала внимания на ругательства и бесцеремонные тычки. Ничего, она быстро приспособится к здешней жизни. И пусть кто-нибудь попробует встать у нее на пути!

Она добралась до угла, но темно-синяя футболка уже исчезла. Никого. Бекка остановилась, стараясь отдышаться. Ну почему копы ей не верят? Как она ухитрилась восстановить их против себя? И почему полиция Олбани считает ее лгуньей? Ведь убитая старуха не плод ее воображения. Тело до сих пор лежит в морге!

Не в силах сделать ни шагу, она чувствовала, что людские потоки обтекают ее и снова смыкаются. Десятки, сотни равнодушных к чужому горю прохожих.

Собравшись с силами, Бекка подошла к краю тротуара и подняла руку. Рядом остановилось такси.

Вскоре она уже сидела в больничной палате рядом с койкой матери. Больную так накачали наркотиками, что она никого не узнавала. Но дочь все равно говорила с ней – тихо, размеренно, разумеется, не о маньяке, а о той речи, что написала для губернатора. Готовился новый закон о запрете на продажу оружия, и раньше Бекка его поддерживала. Но теперь она изменила свое мнение.

– Во всех пяти городских районах правила ношения и продажи пистолетов одинаковы и очень строги. Знаешь, что сказал мне один владелец оружейного магазина? «Легче стать одной ногой на пол, а другой – на потолок, чем получить разрешение на покупку пистолета в Нью-Йорке».

Бекка невольно вздохнула. Впервые в жизни она отчаянно нуждалась в оружии. Но это, можно сказать, недостижимая мечта. Необходимо разрешение, а для этого нужно ждать две недели, а потом терпеть еще полгода, пока полицейские не завершат проверку. И в заключение стать одной ногой на пол, а другой – на потолок.

– Я никогда не помышляла о револьвере, – призналась она безучастной матери, – но теперь… мне что-то не по себе. Преступность растет с каждым годом.

Да, ей во что бы то ни стало требуется оружие, но пока все формальности будут выполнены, ее сто раз успеют прикончить. Бекка чувствовала себя загнанным зверьком, над которым уже занесен топор, но поделать ничего не могла. Никто ей не поможет, а для того чтобы раздобыть пистолет, вероятнее всего, придется обращаться на черный рынок. При одной мысли об этом у нее душа уходила в пятки. Трудно представить, как она, Бекка Мэтлок, будет вести переговоры с бандитами.

– Потрясающая речь, ма. Пришлось позволить губернатору занять выжидательную позицию, тут ничего не поделаешь, но все же я уговорила его сказать, что он не хочет полного запрета на продажу оружия, просто не желает, чтобы оно оказывалось в руках преступников. Ты ведь знаешь мнение Национальной ассоциации стрелков и что думают в «Хэндган контрол инкорпорейтид».

Она продолжала говорить, гладя мать по руке, проводя пальцами по увядшей коже, стараясь не задеть трубку капельницы.

Мать умирает. С этим пора смириться, воспринять как ужасающий, но непреложный факт. Только Бекка не могла – не находила в себе сил. Мать всегда была рядом. Самые ранние воспоминания связаны с ней. Она всегда была готова помочь дочери и любила ее до безумия. Бекка не могла представить, что впереди ее ждут бесконечные одинокие годы без матери. Слезы обожгли глаза, и она жалобно шмыгнула носом.

– Ма, – прошептала она, прислонившись щекой к плечу матери. – Я не хочу, чтобы ты умирала, но если останешься со мной, придется и дальше терпеть боль, а этого мне не вынести.

Ну вот, она это сказала.

Бекка подняла голову.

– Я люблю тебя, ма. Люблю больше, чем ты можешь себе представить. Если ты все-таки слышишь меня и понимаешь, знай, что важнее и главнее тебя у меня никого нет. Спасибо за то, что была самой лучшей мамой на свете.

Слов больше не осталось. Она просидела еще с полчаса, вглядываясь в любимое лицо, всего несколько недель назад еще веселое и энергичное. А теперь жизнь матери почти закончена, и сделать ничего невозможно.

– Я скоро вернусь ма, – прошептала она. – Пожалуйста, отдыхай и постарайся не замечать боли. Я люблю тебя.

Она сознавала, что нужно бежать и где-нибудь скрыться, иначе маньяк с ней расправится. Полиция не пожелала ее защитить.

Бекка поднялась, наклонилась, поцеловала мать и пригладила ее волосы, ставшие настолько редкими, что через них проглядывала кожа черепа. Медсестра сказала, что это от наркотиков. Такое бывает. Ах, как была когда-то красива мать! Стройная блондинка с вьющимися локонами редкостного серебристого оттенка. Даже сейчас, умирая, она все еще была прекрасна. Нет, Бекка не покинет ее, пусть лучше убивают!

Она не сознавала, что слезы вновь ползут по лицу, пока сестра не сунула ей в руку бумажную салфетку.

– Спасибо, – прошептала она, не отводя глаз от матери.

– Поезжайте домой, Бекка. Вам нужно выспаться, – участливо посоветовала сестра. – Я посижу с ней.

• Предыдущая
• 4/70
• Следующая