Когда боги спали - Коул Аллан - Страница 87
- Предыдущая
- 87/112
- Следующая
Калазарис милостиво позволил себе направиться к озеру, дабы насладиться птичьим концертом с более близкого расстояния.
Когда король Протарус оказался перед воротами Валарии, Калазарису показалось, что дела складываются… как-то уж очень… напряженно. Хотя удивляться было нечему. Сейчас Калазарис не смог бы описать те чувства, которые овладели им в те давно прошедшие дни, когда вокруг бушевала паника. Он оставался спокойным и, подавляя эмоции, сохранял самообладание. Размышлял. И действовал.
Скорее всего, он был… встревожен? Нет, нет. Слишком сильно сказано. Возможно, разочарован? Да, скорее разочарован, когда его так искусно составленный план присоединиться к Протарусу потерпел крах. Его секретные послания и задокументированные свидетельства дружеского отношения к Сафару Тимуру не нашли в лице короля Протаруса достойного читателя. И поначалу Калазарис впал в раздражение. Не рассердился, а именно впал в раздражение. Калазарис и сам обожал подозрения. Король, не умеющий и не любящий подозревать, ничего не стоит как монарх. Но, по его мнению, подозрения Протаруса были безосновательны.
Ну и что из того, что кое-что в посланиях Калазариса оказалось ложью? Он же честно намеревался выполнить свою часть договора. Разве не он позаботился, чтобы в нужный момент некие ворота остались без охраны? Разве не он, как и обещал, доставил Умурхана и короля Дидима? Разве не он поклялся в вечной и преданной службе новому королю?
Калазариса глубоко уязвило то обстоятельство, что Протарус не разглядел в нем столь ценного союзника. Хороших шпионов найти не так просто. А Калазарис, не обремененный скромностью, считал себя самым лучшим из них.
И лучшим доказательством тому служил тот факт, что у Калазариса при дворе Протаруса оказались свои шпионы. Они-то и предупредили его, что король собирается объявить его изменником, после чего Калазарис сбежал.
Калазарис счел забавным, что вероломство короля обернулось благом для шпиона. Если бы не король, не оказался бы Калазарис здесь, в Кирании, на стороне победителей. Ну и что, что они демоны? По мнению Калазариса, они занимали достаточно просвещенную позицию по отношению к людским способностям. Лука мгновенно оценил потенциал Калазариса, как и лорд Фари. Правда, оба они скорей всего меньше стали бы доверять ему, хотя и больше восхищаться, если бы узнали, что он заключил сделки с каждым из них.
Он остановился на опушке рощицы. Птицы прервали концерт и улетели в глубь леса. Там они устроились на старом орешнике, облепленном урожаем плодов, и вновь принялись распевать. Сладостная полилась мелодия, пленительная. «Надо бы разглядеть, что это за птичья порода», — подумал Калазарис. Внезапное видение овладело им — словно одна из птиц вдруг слетела к нему на палец. И в этом видении он унес с собой это маленькое существо и посадил в клетку, где оно пело для него всю ночь напролет.
Видение раздразнило его, и он последовал за птицами дальше в лес.
Калазарис не испытывал иллюзий относительно своей безопасности. Поэтому он решил пересечь горы и посмотреть, что за жизнь можно устроить в Каспане. Он отлично справился с задачей размещения шпионов в городе, что явилось для него гораздо лучшим началом деятельности, даже в сравнении с тем кошелем драгоценных камней, с которым он сбежал.
То были волнующие дни, любовно вспоминал Калазарис те тревожные времена. Под видом купца он арендовал себе местечко в караване, идущем к Каспану. С этим караваном он пересек горы в районе Кирании, не без интереса отметив про себя богатства этой долины. Он даже купил целую коллекцию винных кубков у Каджи Тимура, втайне наслаждаясь радостью и улыбками старика и его жены, улыбающихся и болтающих в процессе упаковки хрупкого груза. Он чуть не расхохотался вслух, когда милая парочка стариков принялась хвастать своим сыном, Сафаром Тимуром, великим ученым и другом юности самого Ираджа Протаруса.
Калазарис вспомнил этот разговор, словно он происходил вчера.
— Может быть, вам приходилось слышать о нем? — спросил Каджи.
— О Сафаре Тимуре? — ответил Калазарис. — Нет, прошу прощения, не удостоился такой чести.
— Нет, я имею в виду Ираджа Протаруса, — сказал Каджи.
— А, ну конечно, кто же не слышал о великом короле Протарусе и его громких победах.
Тут Мирна — так звали старуху — робко спросила:
— Говорят, он жестокий человек. Это правда?
— Вовсе нет, матушка, — сказал Калазарис. — Да что вы, он добрейший из королей. Ну разумеется, случаются смерти. Но как же без них на войне? Нет, он великий король, этот Протарус. Да и в делах знает толк.
Видно было, что Мирна с облегчением восприняла эти слова.
— Приятно слышать это, — сказала она. — Видите ли, он жил тут какое-то время. И был хорошим пареньком. Немного диковатым и упорным, разумеется. Но добрым. Его мать могла бы гордиться им, да упокоят боги ее отлетевшую душу.
Калазарис хихикнул, вспоминая. Он поднял глаза и увидел, что птицы переместились, но всего лишь на веточку пониже. «Что же это за дерево такое? Уж не коричное ли?»
Едва он успел расположиться в Каспане, подбодрив шпионов золотом, как демоны нанесли удар.
И вновь Калазарис оказался в осажденном городе, среди паники. Он затаился, приказав шпионам сделать то же самое, а когда демоны взяли город, вынырнул на поверхность. Демоны устроили привычную резню. А решив, что урок дан, установили для управления городом собственную администрацию. Некоторые из чиновников сохранились от прежнего правительства. Все они принадлежали к бюрократам низшего звена, тем, кто делает свою работу и мало обращает внимание на то, кто сидит на троне. Среди них-то и процветали шпионы Калазариса.
Когда ситуация прояснилась, Калазарис начал подбираться к Луке и Фари, по отдельности разумеется. Ему было что предложить им. И самым ценным предложением являлась Кирания. Ключ, с помощью которого открывались ворота в королевство Протаруса.
Он остановился под деревом. Птицы теперь находились прямо над ним, но молчали.
«И вот я оказался здесь, — подумал он, — и наслаждаюсь заслуженной наградой. Первой из череды многих и великих наград».
Птицы запрыгали по веткам. Он обратил особое внимание на одну из птиц. В отличие от своих тускло-коричневых подружек, эта щеголяла ярко-зеленым опереньем и большим красным пятном на груди. Пухленький маленький самец. Прелестный.
Калазарис вспомнил утверждение о том, что чем сладостней поет птица, тем вкуснее ее мясо.
Он присмотрелся к дереву. Наверняка коричное. «Ах, — подумал он, — певчая птичка, питающаяся корицей. Какое блюдо можно приготовить!»
Калазарис протянул палец.
— Слетай вниз, слетай вниз, моя хорошенькая маленькая птичка, — позвал он. — Лети ко мне. У меня для тебя есть что-то вкусненькое.
Он слегка удивился, когда птица спрыгнула с ветки и уселась на его вытянутый палец. «Забавно», — подумал он, вспомнив видение. Но вот на его глазах видение превращалось в обед.
— Спой мне, маленькая птичка, — проворковал он. — Спой Калазарису. Спой сладко, моя прелесть. А потом я сверну твою маленькую шейку и приготовлю себе ужин.
К его изумлению, птичка раскрыла клювик, словно собираясь запеть.
— Заткнись, заткнись, за-аткнис-сь! — сказала она.
Челюсть у Калазариса отвисла.
— Что? Что ты сказала?
— Я сказал, заткнись, Гундари, — продолжала птичка. — Я первый его увидел. Ну и наплевать, что запах от него как от демона. Он человек. На себя посмотри, болван!
«Я сплю, — подумал Калазарис. — Я уснул в храме. Устал от работы. И во сне гуляю. А теперь мне снится, что со мной разговаривает птица».
Он поднял руку, рассматривая красное пятно на ее грудке. «Как странно, — подумал он, — пятно в виде черепахи».
Неожиданно птичка впилась острыми коготками в палец.
Калазарис взвизгнул и попытался сбросить птицу.
— Пошла прочь, пошла прочь! — завопил он.
Но птица лишь глубже вонзала коготки, уже царапая по кости.
Вопя, Калазарис закружился, пытаясь стряхнуть птицу с пораненного пальца.
- Предыдущая
- 87/112
- Следующая
