Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II - Ховисон Дэл - Страница 40

Задыхаясь от жары, они встретились в коридоре и беспомощно переглянулись.

Из кухни донесся звон битого стекла.

Грег добежал туда первым. Дверца холодильника была открыта.

Дженни, хмурясь, смотрела на осколки бутылки с апельсиновым соком. Потом покосилась на Грега и уставилась на свои окровавленные руки.

— Там, внизу, так жарко, — пожаловалась она. — Мне захотелось пить. Но бутылка выскользнула из пальцев. Нужно было сначала помыть руки.

Она начала методично вытирать их о блузку, которая вся была пропитана кровью. Из глаз девушки катились слезы.

— Не волнуйся, милая, — сказал Грег.

— П-прости, п-папочка.

— Все хорошо. Давай я помогу тебе привести себя в порядок.

— Я опять была плохой девочкой, папа. — Она оглянулась на дверь подвала.

Лестер обошел ее и намочил в раковине несколько полотенец.

— Папа?

— Да, солнышко?

— Это был не н-настоящий Санта Клаус.

— Наверное, он меня обманул, Джен.

Грег взял мокрые полотенца у Лестера и начал вытирать дочери ладони, предплечья, испачканное лицо. За двадцать пять лет он успел привыкнуть к подобным процедурам.

— Я принес тебе сменную одежду. Ты переоденешься, а потом можно будет выпить шоколадный шейк и что-нибудь съесть в «Бургер кинге». Как тебе такая идея?

— Да! — Дженнифер тут же улыбнулась. И вздрогнула, когда розовые клыки царапнули нижнюю губу. Она неуверенно посмотрела на отца. — А потом мне придется вернуться в То Место, да?

— Но тебе же там нравится, Джен. В Том Месте ты чувствуешь себя в безопасности.

Она пожала плечами.

— Да, наверное. Но…

— Что, милая?

— Автомат с пинболом сломался, и никто не пришел его починить.

— Знаешь, что я сделаю? Прямо утром, как только проснусь?

— Ч-что?

— Я пришлю тебе туда шестьавтоматов, и ты сможешь играть так долго и так часто, как сама того пожелаешь.

Он стер брызги крови Шаламаназара с ее лба. Линия волос уже поднималась, открывая все больше чистой розовой кожи. Еще минут двадцать, и Дженнифер снова станет собой. Молодой и чертовски привлекательной.

Лестер неторопливо притворил дверь в подвал и прижался к ней спиной, скрестив руки на груди. Дом продолжал дрожать, как при землетрясении. Дженнифер не смотрела ни на Лестера, ни на дверь. Скорее всего, у нее, как обычно, не останется никаких воспоминаний о сегодняшней ночи, разве что головная боль и сломанные ногти напомнят о случившемся. Да и то без подробностей.

Это было благословением, сопровождавшим ее проклятие.

Шерсть уже исчезла, и Джен обняла Грега за шею, чтобы игриво поцеловать его в щеку.

— Ты самый лучший на свете папа!

— У меня бывают моменты просветления, — сказал Грег. — А теперь переоденься и почисть зубы, чтобы изо рта исчез этот противный привкус.

Он обнял ее за плечи, выводя из кухни, и посмотрел на Лестера. Тот вздохнул и открыл кладовую, привычно ища швабру и тряпку.

— Может быть немножко больно.

Если доктор Ньюманн и знал, что эта фраза — типичный штамп, то умело не подавал виду.

Хирург походил на гнома — низенький, квадратный, с неровными желтыми зубами, напоминавшими клавиши разбитого пианино. Пациент на столе был испуган и растерян, он не помнил ничего, кроме своего имени. Ньюманн отвернулся от стола, держа перед собой руки в белых перчатках. Однако беспомощный человек на столе почувствовал приближение зонда с пугающе длинной иглой, и кто-то из персонала выругался.

— Подождите. — Куинн с отвращением отметил, что его голос дрожит. — Не надо пока. Что вы собираетесь со мной делать?

Ньюманн сжал губы в тонкую линию и склонил голову набок.

— Мистер Куинн, мы ведь уже много раз говорили об этом.

— Я не помню.

— Это мы знаем.

— Вам удобно?

Высокая голосистая медсестра, которую Куинн при обычных обстоятельствах счел бы привлекательной и стройной, в данный момент стояла в углу, наполовину скрытая тенью, и больше всего напоминала хищного богомола. У нее был мелодичный, хорошо поставленный голос. Она поинтересовалась, не нужны ли Куинну лекарства. Ему нравился теплый поток успокоительного, это было лучше, чем чувствовать себя бокалом мартини с трубочкой в голове. Куинн знал, что облажается, что еще одна доза повлечет за собой полную отключку. И что тогда будет?

Куинн понял, что слишком медлит с ответом.

— Нет, мне удобно. Я хочу оставаться в сознании.

— Помните, мы можем сделать это и так, и так, — твердо сказал доктор Ньюманн. — Нам нужно разобраться с вашим расстройством раз и навсегда. — Он поправил очки с толстыми стеклами, отложил иглу в сторону на блестящий серебристый поднос. — Если вы будете в сознании, наше исследование будет более результативным, но необходимости в этом нет. Наркоз не повлияет на эффективность процедуры.

— Вы уверены? — Убеди его, что ты здоров.

— Что, простите?

— Вы уверены в том, что это необходимо, и в том, что у меня галлюцинации?

Медсестра Элизабет выскользнула, как паук, из темного угла, и погладила пациента по руке над иглой капельницы.

— Не нервничайте, сэр.

Доктор Ньюманн продолжил:

— Благодаря галоперидолу вы стали намного спокойнее, верно? Мистер Куинн, вам прописаны мощные нейролептики. У вас серьезное расстройство психики. И вы должны позволить нам помочь вам, прежде чем станет слишком поздно.

— А что, если я не сумасшедший? — Ты здоров. Не позволяй им этого делать.

— Что?

— Что, если вам нужен не я? Вы же могли ошибиться. Вы читали историю моей болезни, не так ли? Боже, вы ведь не станете оперировать не того, кого надо? Я слышал о таком: однажды человеку ампутировали совершенно здоровую ногу.

— Позвольте привести пример. — Добрый доктор наклонился к нему, и Куинн смог увидеть свое отражение в стеклах больших овальных очков. — Вы говорите нам, что видели какой-то вид неизвестных науке паразитов. И уверяете, что эти паразиты провоцируют агрессивное поведение людей.

— Да. Нет. Я не помню.

— Что ж, мой дорогой мистер Куинн, могу вас уверить в одном: сказанное вами не было бредом, такое и правда бывает.

Поток адреналина превратил время в тягучий холодный сироп. Тот, кто считал себя Куинном, прищурил глаз и приподнял бровь. Перед его мысленным взором возникли видения. Во рту пересохло.

— Паразиты, которые провоцируют насилие?

— Астроцитома, редкая, но крайне опасная опухоль мозга, возникающая в лобных долях, мистер Куинн. Как я уже говорил, она может стать причиной эмоционального возбуждения, головокружений, привести к визуальным и слуховым галлюцинациям. Я считаю, что у вас именно такая опухоль. Тот же рак можно вполне рассматривать как описанного вами паразита. Теперь нам нужно всего лишь удалить вашу астроцитому с минимальным ущербом для мозга.

— Это не превратит меня в растение?

Ответа не последовало. Дышать стало труднее. Куинн сухо, сонно сглотнул.

— Поверить не могу, что дошло до такого. Кто-то совершенно незнакомый собирается проделать дыру в моем черепе и копаться в моем же мозгу каким-то дерьмом, похожим на электрическую зубную щетку и камертон. И говорит, что это будет больно. Боже, за что мне это?

— Тише, тише. — Медсестра влажной тряпочкой вытерла испарину с его лба.

Доктор Ньюманн профессионально скупыми движениями запускал многочисленные приборы. Он дважды попытался включить монитор, нажимая кнопку обтянутым перчаткой пальцем, затем ударил кулаком по коробке, и монитор заработал. Размытое изображение доказывало, что как минимум, один из приборов оснащен миниатюрной камерой. Ньюманн не поворачивался к пациенту, что-то проверяя на столе.

РРРРррррРРР.Куинн услышал мерзкий тенор хирургической электропилы и задергался, всхлипывая.