Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II - Ховисон Дэл - Страница 22

Я бы рассмеялась над его странной вежливостью, если бы не пыталась разобраться, насколько же глубоко я вляпалась. Я не вполне понимала, что задумал Гарольд, но знала, что это мне ни черта не понравится. Но Стейси и Паули в любом случае попали в мой список мести. Они подали меня безумному ублюдку на блюдечке, как десерт, и я пыталась успокоиться или хотя бы отвлечься, представляя, как медленно буду их убивать, если выберусь отсюда живой.

Задняя дверь лачуги распахнулась, и из нее вышла старуха.

С первого взгляда ее можно было принять за мою древнюю родственницу из родной страны. Черная Карга из ирландской сказки неплохо обустроила за эти годы свой домик. Она медленно шла к нам, всем телом налегая на резную клюку с ручкой из высушенного черепа ястреба. Один глаз у старухи был цвета морской волны. Второй был мертв. Кожа у нее на лице была белой. Не бледной, а именно белой.Как страница, с которой вы это читаете. Белой, как крыша мира.

Старуха дошла до границы бассейна и остановилась, сохраняя полуофициальную дистанцию между Гарольдом и Мэттью. Старуха повернулась лицом к Мэттью, и кожистая шея издала такой хруст, словно в ее теле не было ни грамма жидкости.

— Я пришла, как уговорено, — прокаркала она, обращаясь к Гарольду. — Чтобы засвидетельствовать исполнение тобой договора.

Гарольд склонил свою слоновью голову со всей доступной ему элегантностью.

— Жертва принесена, — сказал он. — Нетронутая, без пут и несущая символ.

Господь обдолбанный, да что же это такое? Гребаная масонская ложа? Старая карга повернулась ко мне.

— Приветствую тебя, дитя. Я Планета Трилетиум.

Поверьте, я бы с удовольствием рассмеялась. Но в ее голосе не было ни юмора, ни смущения. Старуха назвала свое истинное имя, и в глубине ее мертвого глаза на секунду возник свет, идущий откуда-то изнутри,из темных глубин ее черепа.

И, Богом клянусь, песок под моими ногами шевельнулся в ответ.

И вздохнул.

Я чуть не сломалась тогда, почувствовав себя добычей, на боку которой смыкаются челюсти хищника. Видели, как это бывает? В фильмах о природе? В какой-то миг добыча расслабляется и оседает, просто принимая смерть, позволяя ей случиться. Возможно, в этом даже находят какое-то утешение.

Но, как говаривала моя святая мамочка, Да Ну На Фиг.

Из этой троицы только у Мэттью было оружие — шокер и нож. Наверное, со стороны я выглядела как идиотка, бросившись именно на него. Но из всех троих он больше всего напоминал новичка, к тому же что мне было терять? Я рванулась на него, быстро, сосредоточенно, яростно. И он, как по заказу, тут же инстинктивно вжарил шокером, не дожидаясь, пока я подберусь поближе. Мне даже уклоняться почти не пришлось. Выражение его лица в момент промаха дорогого стоило, я чуть не притормозила, чтобы полюбоваться. Но я не рискнула терять ускорение и вместо этого пнула его по колену опорной ноги. Мэттью завопил, как девчонка, и начал падать, бешено размахивая ножом, чего я и добивалась. Я поймала его за запястье обеими руками, крутанула, выхватила нож и позволила Мэттью увидеть, что его ждет.

Чисто резануть по глазам не получилось, потому что Гарольд влетел в меня сзади всеми своими килограммами, но вышло все равно неплохо. Нож по рукоять вошел в скулу и, видимо, достаточно отклонился вверх, чтобы задеть что-то важное в мозгу ублюдка. Мэттью тут же прекратил двигаться.

Гарольд схватил меня раньше, чем я успела восстановить равновесие и выдернуть нож, и сдавил медвежьей хваткой. Мы начали бороться, но я могла только хлопать руками по его мантии и пиджаку под ней. Найти под складками жира его яйца и двинуть по ним коленом мне так и не удалось. Позволив мне побарахтаться несколько секунд, Гарольд ударил меня в висок и отправил в отключку. Он сбросил меня в центр бассейна, где я попыталась прийти в себя.

Пока я поднималась на ноги, Гарольд успел вернуться на прежнее место. Я видела, как он виновато смотрит на Планету Трилетиум, но ее вся это возня разве что слегка позабавила.

Голова гудела, но адреналин вернулся, и я была готова ко второй попытке сбежать от толстого козла. А может, даже всадить зубы в его глотку и вырвать к чертям трахею… Но у пустыни были другие планы.

Песок пошел рябью.

Медленно. Это не было похоже на землетрясение, скорее уж на океан. Океан, из глубин которого нечто стремилось на поверхность.

Планета Трилетиум нетерпеливо вздохнула, из ее древнего горла донеслось змеиное шипение.

Далеко за моей спиной солнце нырнуло за горизонт.

— Ты пришла в назначенное место, — заговорил Гарольд. — В назначенный час.

Мне сложно было сохранять равновесие, пустыня под ногами вздымалась и опадала все быстрее. Гарольду оставалось произнести одну фразу.

— И ты несешь знак избранного.

Я шире расставила ноги, пытаясь не упасть, и взглянула ему в глаза, подсвеченные последними лучами солнца.

— Проверь карманы, сука.

А что, вы решили, что я боролась с толстым пердуном из чисто спортивного интереса?

Рука Гарольда метнулась под мантию, в карман пиджака. Я четко опознала момент, когда он нащупал пакетик с отрезанным пальцем. Ярость и недоверие на его лице сменились куда более приятным выражением.

Я побежала от центра бассейна, оступаясь на взбесившейся земле, а Гарольд — вопя, как ребенок, что меня очень радовало, — рванулся, чтобы меня перехватить и снова всучить мне проклятый пакетик. Но солнце зашло. А правила есть правила, не так ли? Назначенный час и все такое.

Планета Трилетиум открыла рот. Очень широко. И синюшный язык длиной с поливочный шланг выстрелил в сторону Гарольда, обхватил его шею и с легкостью поднял массивную тушу в воздух. А затем с размаху впечатал в опустевший центр бассейна.

Я девушка вежливая, но останавливаться и благодарить ее не стала. Бег, знаете ли, отнимает много сил. И я не думаю, что старушка сделала это ради меня. Я, слава яйцам, была уже не нужна ни ей, ни той хрени, что поднималась наверх из глубин пустыни. Я была им не нужна. У них был Гарольд.

Притормозила я только у «олдсмобиля», по другую сторону хижины. Оборачиваться я не стала. Ни за какие деньги. Потому что мне хватило и звуков.

Я готова была зачищать провода зубами — ну, у меня много разных талантов, — но мне не пришлось этого делать, ключи торчали в замке зажигания. В какой стороне находилось шоссе, я не знала, но до тех пор, пока Планета Трилетиум будет за мной, а не перед моим носом, любое направление сгодится.

Ехала я долго. Далеко за полночь, остановившись перекусить у шоссе 1–10, я обнаружила в отделении для перчаток мобильный телефон.

И всерьез задумалась о том, не позвонить ли Паули.

Но, знаете ли, зачем портить сюрприз?

— Интересно, как евнухи ходят в туалет? — Николя задала этот вопрос совершенно естественным тоном, словно продолжая разговор о геноциде в Дарфуре.

Поначалу Пола лишь приятно удивил тот факт, что Николя знает слово «евнух» и умеет использовать его в разговоре. А потом у него покраснели уши. Они ели карри в компании Чарльза и Анны, которые не раз осуждали его выбор. И реплика Николя была не к месту, словно кусок сырой курицы, внезапно шлепнувшийся в тарелку. Пол покрылся холодным п о том, когда Чарльз покосился на него с явным намеком: «Что ж, вижу, твои вкусы не изменились».

— С трудом, наверное, — ответил Пол. Николя всегда обращалась к нему, словно они были наедине, не обращая внимания на уровень дискомфорта, и надувалась, когда ее игнорировали. — В зависимости от того, что осталось.

Николя пожала плечами, всем своим видом выражая недовольство Чарльзом и Анной, которых она нарекла псевдоинтеллектуалами. Она жаловалась, что в их компании чувствует себя объектом исследования. Ее внезапная показная скука была очередным намеком на вечную угрозу: она могла не пригласить Пола остаться на ночь. Даже после шести месяцев отношений он ни в чем не был уверен, авансы с ее стороны часто перемежались угрозами. Смущение Пола сменилось раздражением.