На дне могилы (Обреченная на раннюю могилу) - Фрост Джанин - Страница 13
- Предыдущая
- 13/60
- Следующая
— Две? Я знаю об одной.
— Грегор, естественно, сердит на Менчереса за десятилетнее заключение, однако предложил все забыть, если ему вернут тебя. Кости отказался, а этот отказ относится и к его соправителю Менчересу. Фактически это означает войну с Грегором.
Потрясающе! Кости что-то забыл об этом упомянуть.
— Если бы Грегор не влез в мои сны, я не узнала бы его, даже сбив машиной, — хладнокровно ответила я. — Я помню, как разрезала себе ладонь и поклялась на крови, что Кости будет моим мужем, при сотнях свидетелей. А у Грегора где свидетели? Где доказательства? Если он в самом деле потрудился на мне жениться, мог бы сохранить сувенир.
— Ты сама без труда можешь узнать правду, — заявила Мари. — Удивляюсь, что до сих пор не узнала.
Я подалась вперед:
— Менчерес сказал, что моих воспоминаний не вернуть.
— Да? Так и сказал?
Я застучала ногтями по сиденью стула.
— В этом роде.
— Менчерес не в состоянии вернуть тебе память, но Грегор может, — спокойно сообщила Мари. — Менчересу это известно. Как и Кости.
Я молчала целую минуту. Она пристально смотрела на меня, дожидаясь реакции, и наконец улыбнулась:
— Ты не знала. Как интересно.
— Это ничего не значит, — возразила я, прикрывая очевидное удивление. — Я не знакома с Грегором, но он не похож на парня, который вернет мне память, а потом любезно удалится, когда окажется, что он лгал.
— А если окажется, что он не лгал? Будь осторожна. Очень осторожна!
— Я уже говорила, почему все его доказательства сводятся к моим воспоминаниям? Очень может быть, что это затеяно, чтобы заманить меня в пределы досягаемости, а там уж пусть победит более проворный.
Мари отложила вязанье. Я решила, что это означает переход к серьезному разговору.
— В данный момент я верю, что ты действительно не знаешь о своей связи с Грегором. Однако, если будет доказано, что ты его жена, а не Кости, я, согласно нашим законам, поддержу Грегора. Вот мой ответ.
— Вы вот спрашивали меня, Мари, чего я хочу. Я хочу отправиться домой с Кости и чтобы все оставили нас в покое лет на десять. Я не помню Грегора, но если бы и помнила, это не изменит моего отношения к Кости. Если Грегор или вы попробуете силой заставить меня жить с ним, получите драку.
В лице Мари удивительным образом отсутствовали приметы возраста. Может, она стала гулем в двадцать лет. А может, в пятьдесят.
— Я когда-то была замужем, — заметила она. — Его звали Жак. Однажды ночью Жак избил меня, и я поняла, что ему это понравилось. Утром я напоила его отравленным тоником, потом похоронила под своим крыльцом. С тех пор, заводя любовника, я называю каждого Жаком, чтобы напомнить себе, что, если придется, я его убью. — Она склонила голову набок и с вызовом глянула на меня. — Хочешь что-нибудь выпить?
Только не после этой истории! Но если она думает, что я подожму хвост, то ошибается.
— С удовольствием!
Давай неси, королева вуду!
— Жак!
Появился гуль:
— Любимая?
Я, вспомнив, что значит это имя, едва удержалась, чтобы не фыркнуть.
Да уж, шуточки у тебя, подружка. Ручаюсь, ты каждый год отмечаешь дату, а?
— Принеси мне вина, Жак, а что предпочитает наша гостья, нам известно, не так ли?
Он быстро вернулся, с поклоном вручил Мари высокий бокал с красной жидкостью, а мне круглый — с прозрачной. Я приветственно подняла бокал и осушила одним длинным глотком. Джин с тоником — здесь без сюрпризов.
Мари, только пригубившая свой бокал, внимательно наблюдала за мной. Я, закончив, протянула пустой бокал Жаку:
— Замечательно. Я бы выпила еще.
Мари, поставив вино, махнула Жаку рукой, и тот, взяв у меня бокал, исчез.
— Происхождение не обеспечит тебе иммунитета ко всему, Смерть.
— Верно. Однако, как я слышала, вы убиваете людей согласно особому этикету, так что я свободно выпью все, что у вас подают. И меня зовут Кэт.
— У тебя не было мысли превратиться в гуля? — спросила Мари.
Вопрос застал меня врасплох, и я запнулась на ответе:
— Нет, а что?
Мари снова бросила на меня взгляд из-под век:
— Ты живешь с вампиром. Твоей жизни часто грозит опасность, а как полукровка, ты не так уж сильна, однако в вампира не превратилась. Я слышала, что причина этому в том, что ты собираешься сочетать возможности полукровки с силой гуля, став первым метисом вампира и вурдалака.
«Что же это она пьет?» — подумала я. А вслух сказала:
— Вот уж в голову не приходило.
— Вампир не может превратиться в гуля. Только человек. Так что никто, кроме тебя, полукровки, не мог бы приобрести способностей вампира, не отягощенных уязвимостью перед серебром. Ты бы обладала неограниченной властью. И ты никогда об этом не думала?
В ее голосе звучал открытый вызов. Мне вспомнимся рассказ Фабиана о стекающихся в Новый Орлеан вурдалаках, о слухах, будто возникла новая угроза в их роду. Что же это? Неужто в самом деле верят, что я пойду на такое ради извращенной жажды власти?
— Когда отец разорвал мне глотку, Кости мне говорил, что, если бы его кровь не успела меня исцелить, он бы поднял меня как гуля. Тогда я единственный раз задумалась насчет того, чтобы превратиться в гуля. Если я когда и захочу перейти, Мари, то только в вампира. Так что передайте тому, кто распространяет слухи, что я собираюсь стать еще слабее, чем есть.
Пошел Жак с новой порцией джина, но Мари властно щелкнула пальцами:
— Наша гостья уходит.
Я встала. В голове проносились бесконечные упреки самой себе: «Недурно, Кэт. Взбесила ее всего за десять минут. Пожалуй, это тебе предстоит прыгать по лестнице через две ступеньки с воплем: «Быстро в машину!»»
— Всегда рада познакомиться с исторической знаменитостью, — проговорила я.
Мари тоже встала. Она оказалась высокой — на каблуках больше шести футов. Статная фигура и странное сочетание угрозы и материнской заботы.
— Ты не то, что я думала.
Она протянула руку — кофе со сливками, сама мягкость. Я пожала и с трудом удержалась, чтобы не встряхнуть свою руку, онемевшую от вибраций силы.
— И вы тоже. Я была так уверена насчет безголового цыпленка.
Почему бы и не сказать? Когда кто-то хочет тебя убить, сильнее его уже не разозлишь.
Она улыбнулась:
— Из всего, что ты мне сказала, я меньше всего ожидала цитаты из моего любимого фильма. Иди с миром, Кэт.
Жак открыл передо мной дверь в туннель. Длинные изогнутые клинки с шелестом скользнули в стены. В конце туннеля я уловила призрачное свечение. Фабиан на страже. Он исчез прежде, чем Жак вышел в туннель вслед за мной.
На обратном пути мой сопровождающий молчал. Мы добрались до двери склепа, и крышка со стоном открылась. Жак протянул руку, чтобы помочь мне подняться, но я отмахнулась:
— Спасибо, не беспокойтесь. Я сама. Резко согнула колени, сконцентрировалась и подскочила на двадцать футов. Развивающаяся способность к прыжкам увеличивала мое сходство с тезкой из семейства кошачьих. А если отказаться от пульса, высокие прыжки покажутся мелочью.
Кости ждал у ворот кладбища. Когда он улыбнулся, прислонившись к решетке, я внезапно забыла обо всем, кроме его губ. Плавный изгиб, бледно-розовый оттенок. Сильная челюсть и глубоко вырезанные скулы. Темные, карие, все замечающие глаза. Когда ворота открылись, его руки метнулись навстречу моим, излучая силу, не меньшую, чем у Мари, но после их пожатия не оставалось онемения. Я почувствовала себя в безопасности.
— Неплохо бы запастись булочками на дорогу, — начала я.
Он сжал мои руки:
— Не дергайся. Я догадывался, что вы не поладите. Все уже собрано, Лиза ждет в машине.
С приближением к Кварталу нас встретил поток красных и белых огоньков фар. Этот город к полуночи не засыпал, а пробуждался. Жак отстал, как видно не собираясь провожать нас с Кости до дому.
— Что сказала тебе Мари на прощание? — спросил Кости, не дав мне заговорить.
— «Иди с миром». В этом есть тайный смысл?
- Предыдущая
- 13/60
- Следующая
