Мечи и темная магия - Эриксон Стивен - Страница 45

Откинув назад длинные белые волосы, он коротко поклонился:

— К твоим услугам, госпожа.

Он представил ей спутников. Приветствие Навхи было преувеличенно теплым, Мунглам же важно отвесил глубокий поклон.

— Ты знала о нашем прибытии? — спросил альбинос, пока маленький раб отбивал накатывающую толпу сложенным зонтиком.

Женщина провела всех к ожидавшей у причала карете, запряженной парой горячих, но уродливо-полосатых лошадей.

— Как я могла знать? — ответила она. — Я встречаю все такие корабли.

Элрик помог подняться в карету Фернрат, затем Навхе. Мунглам, сравнив свой дорожный плащ с тонким полотном и шелками, выбрал место рядом с кучером, что явно не доставило тому особого удовольствия.

— Например, прибегнув к чарам? — ответил альбинос, бросая вызов ее кажущемуся простодушию.

Она улыбнулась, однако заговорила о другом:

— Какая сегодня толпа! Корабли из вашего мира приходят так редко!

Она подняла изящную тросточку и постучала кучера по плечу.

Узкие улочки между конюшнями перешли в более свободные проезды, потом в дороги, уводившие к сосновым и кипарисовым рощам, за которыми далеко внизу проглядывали блестящее море и порт.

— Ваш город очень красив, — завела светскую беседу Навха.

— Он не мой, — засмеялась Фернрат. — В сущности, у меня со всем этим мало общего. Но, думаю, он приятнее других в этих местах.

Дальше они почти всю дорогу молчали, лишь изредка обмениваясь замечаниями о видах на город и бухту. Фернрат, словно вспомнив о вежливости, отзывалась на них вполне любезно.

Вскоре они подъехали к огромным бронзовым воротам. Надписи на створках они прочесть не смогли, хотя язык напоминал мелнибонийский. В ответ на крик кучера ворота отворились, и карета по длинной дорожке подъехала к ступеням простого низкого здания, выстроенного из мрамора и блестящего кварца.

Оставив слугу заниматься вещами, хозяйка провела их через прохладные комнаты с высокими потолками. Дом не был заставлен мебелью и не блистал украшениями. На дальней стороне его был искусно разбит сад, с трех сторон обнесенный высокой стеной. Здесь сладко пахло цветами и пышной зеленью. С цветка на цветок перелетали насекомые. На лужайке были расставлены ложа и низкий стол, уже накрытый к обеду. Впереди, за неогороженной стороной сада, открывался превосходный вид через пологие лесистые холмы на индиговое море.

Архитектура и обстановка совсем не походили на помнившийся Мунгламу Элриков Имрирр, Грезящий Город. Столица Мелнибонэ тысячелетиями воздвигалась с мыслью выразить величественную красоту и всесокрушающую мощь. Между тем в этом доме и в саду царил дух спокойствия, уюта и уединения.

Следом за ними появились слуги — все, судя по виду, обычные люди. Они приняли верхнюю одежду гостей, показали им комнаты, помогли принять ванну и надеть легкие прохладные накидки, пропитанные тонкими духами. Каждому из гостей прислуживал слуга. Мунглам, не привыкший к такой роскоши, с особым удовольствием пользовался ею.

Навха заметила, что стена и фонтаны почему-то напоминают ей работу народа пустыни.

— Должно быть, вы сочтете меня наивной!

Фернрат отрицательно качнула головой.

— Да, полагаю, они пришли из пустынных областей, — ответила она.

Едва они выпили по чаше вина перед обедом, Мунглам завел разговор о пиратах и об их предводителе.

— Мы так и не поняли, что ему было нужно, — усмехнулся он. — А ведь поначалу ждали нападения и готовились к худшему.

— И вы были правы, мастер Мунглам. Интуиция вас не обманула. О, всем известно, чем живет Аддрик Хид! — Фернрат с горечью рассмеялась. — Пират и торговец рабами. Потомок высочайшего рода унизился до столь гнусной работы! — Она задумалась, глядя в пустоту, и золотисто-зеленые звезды замерцали в ее светлых глазах. — Вор! Развращенный, как худший из здешних людей. Предатель и губитель собственного рода! Рабовладелец! Торговец! — повторяла она, словно обезумев. — А его команда еще хуже. Даже единственный оставшийся у него корабль — плод безжалостного предательства… — Фернрат вскинула голову, словно рассерженный зверь. Одежды ее, казалось, волновались сами по себе. Впрочем, она быстро овладела собой, вспомнив о правилах хорошего тона. — Он… он… — Фурна медленно втянула в себя воздух. — Говорят, он заключил договор с владыками Равновесия. Хотя для меня непостижимо, как они могут ему доверять или его использовать. — В ее голосе проскользнуло легкое пренебрежение. Благородная госпожа хлопнула в ладоши и приказала подать еще графин вина. — Из наших виноградников! Надеюсь, оно пришлось вам по вкусу.

Мунглам охотно продолжал бы расспросы об Аддрике Хиде, но возможности не представилось. Немного погодя хозяйка заметила, что он зевает, деликатно прикрывшись ладонью.

— Надеюсь, на время пребывания в Хизссе вы будете моими гостями? Мне следовало бы сразу сказать, как рады вам в этом доме.

— Вы очень добры, госпожа, — поспешил ответить за всех Элрик.

— Со мной дама, — пробормотал, немного смутившись, Мунглам.

— Разумеется, я пошлю и за ней. Принимать гостей для меня — редкое удовольствие. И каких редких гостей! Из такого далека! Из неведомого Нижнего мира.

Она отдала приказы слугам: отправить повозку за их вещами и доставить все, вместе с подругой Мунглама, сюда.

Но слуги, вернувшись с их багажом и легким доспехом Элрика, доложили, что девица действительно ждала Мунглама на корабле, но предпочла там и остаться. Она велела сказать Мунгламу, что там ей больше нравится.

Выслушав послание, Мунглам вспыхнул и отвернулся, затем, поклонившись хозяйке, объяснил, что он высоко ценит ее приглашение, однако должен вернуться и позаботиться о своей спутнице.

— Понимаю, — кивнула та. — И надеюсь, что к утру она окажется более сговорчивой.

Солнце уже садилось, и Мунгламу померещились красные чешуйки, проступившие у нее на груди. Но конечно, то была лишь игра света. Смущенный житель восточных земель забрался в карету и отбыл на корабль, которого надеялся не видеть хотя бы несколько дней. Он не собирался терпеть капризы девчонки и решил высказать ей все, что думает. К тому же он не был уверен, что ей не придет в голову стянуть что-нибудь, ценимое в этих местах, из его пожитков. Мунглам был так раздосадован, что едва не забыл мечей, оставленных в комнате наверху.

Без Мунглама принцесса Уйта почувствовала себя лишней, хотя хозяйка делала все возможное, чтобы она чувствовала себя как дома.

— А как поживает мой брат Садрик? — спросила Фернрат, когда они снова уселись. — Исправились ли его манеры и его отношение к тебе?

Элрик мотнул головой:

— Император так и умер, разочарованный слабостью моего духа. — В голосе альбиноса сквозила ирония, но звучал он ровно. — Между мною и моим двоюродным братом встал, как ты помнишь, вопрос о наследовании. Решить, кто из нас взойдет на престол империи Драконов, должны были подвиги, совершенные каждым в своем сне. Полагаю, я был избран не за мои достоинства, а потому, что наделал меньше ошибок, — так, во всяком случае, считал Садрик. — По его губам снова скользнула сардоническая усмешка.

Когда солнце склонилось к горизонту, женщина откинула кисейную вуаль, открыв светлые золотисто-зеленые глаза, хотя молочно-белые волосы, падавшие из-под шали, говорили, что она тоже альбинос. Заметив удивленный взгляд Навхи, она рассмеялась.

— Простите, госпожа, — выпалила девушка, — я не знала, что вы в родстве. Вы сестра императора Садрика?

— Сестра его жены, — мягко уточнила та.

Элрика неожиданное вмешательство любовницы заставило нахмуриться.

Фернрат не сочла его за дерзость. Она склонилась к альбиносу:

— Итак, Элрик, Йиркун теперь император?

— Я убил его. Отец назвал меня преемником, но Йиркун остался недоволен его решением. К тому же ему не нравилась моя нареченная.

— Она была недостаточно высокого рода?

— Она была его сестрой. Ее я тоже убил.

— Ты любил ее?

— Можно сказать и так. — Лицо его оставалось непроницаемым. — Удивляюсь, что до тебя не дошли слухи. В моем мире эта история настолько широко известна…