Ковчег Могущества - Крючкова Ольга Евгеньевна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/22
• Следующая

Как Верховному жрецу Инебу-Хеджа и служителю храма Атума господину Ранебу предстояло сыграть в предстоящем действе ключевую роль: он должен был огласить последнюю волю умирающего. Другими словами, в присутствии многочисленных свидетелей озвучить имя преемника фараона. Конечно же, многим из присутствующих были известны из истории случавшиеся в столь ответственный момент неожиданные казусы, когда власть переходила отнюдь не к старшему сыну, но сегодня ни сам Ранеб, ни собравшиеся у смертного ложа царедворцы не сомневались: клафт[8] они увидят именно на голове Аменхотепа. Ибо он – единственный оставшийся в живых сын Тутмоса IV, а стало быть, и самый что ни на есть законный преемник. Провозгласив Аменхотепа новым фараоном Египта, сразу вслед за этим Верховный жрец вручит ему полагающиеся атрибуты власти: жезл-урею в виде змеи и плеть. Голову же Теи, первой и любимой жены нового фараона, украсит, как водится, короной с изображениями богини-змеи Уто и богини Нехмет (имеющей вид коршуна), символизирующих верховную власть. Но прежде чем все это действо произойдет, всем, конечно же, предстоит выслушать самого фараона Тутмоса IV – на сегодняшний день, к сожалению, глубоко состарившегося и готовящегося отойти в мир иной…

Затянувшееся в покоях молчание было наконец прервано: хрипло откашлявшись, Тутмос не без труда, но внятно произнес:

– Всю свою жизнь я положил на расширение границ Египетского царства. И благодаря этому простирается оно теперь до диких земель Унешек на юге, до реки Тигр на востоке и до Ливии – на западе. – Старик ненадолго умолк, но потом, сделав несколько глубоких вдохов, продолжил: – Преумножай богатства Египта… Будь отцом своему народу… Ибо жезл в виде змеи означает мудрость… А плеть… Не забывай, что ты – правитель, а власть должна быть крепкой и незыблемой. Умей вовремя покарать своих врагов… Прославляй богов наших, сооружай новые храмы… – Тутмос IV снова умолк.

Верховный жрец Ранеб снял с маленькой подушечки, протянутой ему первым советником, клафт, после чего повернулся к Рехмиру – теперь уже, можно сказать, бывшему чати царства – и принял из его рук жезл-урею с плетью. Затем водрузил клафт на голову Аменхотепа и торжественно вручил ему все полагающиеся атрибуты царской власти.

Новоиспеченный фараон поднялся с кресла и, скрестив руки на груди, громко провозгласил:

– Я, Небмаатра Менес Аменхотеп III Гехеммут, в 1809 год от правления фараона Гора[9] принимаю власть над Египтом волею своего отца, Тутмоса IV Менхеперура. Обещаю править справедливо и на благо царства…

Присутствующим показалось, что Тутмос IV уже не дышит. Однако стоило Верховному жрецу Ранебу приблизиться к ложу умирающего, как тот резко открыл глаза.

– Я хочу говорить с внуком… с Тутмосом… – в слабом голосе прозвучали знакомые всем властные нотки. – У меня еще есть время… Правда, совсем немного – золотая барка уже ждет меня…

Тутмос, десятилетний подросток, необычайно вытянувшийся за те последние месяцы, пока старый фараон болел, приблизился к царственному ложу.

– Я здесь… – мальчик запнулся, ибо по привычке хотел добавить: «мой фараон» или: «наше солнце». Но ведь теперь фараоном, а значит, и солнцем Египта, стал его отец, Аменхотеп. – Я здесь, дедушка… – коротко и просто сказал он, словно обычный крестьянский мальчишка.

– Да, да… я вижу… ты очень вырос, Тутмос… Вот, возьми… – Тутмос IV глазами указал на предплечье своей руки, где красовался золотой браслет в виде змеи, усыпанной драгоценной россыпью камней. – Носи его… Ты ведь тоже – Тутмос, что означает – сын бога Тота… И когда-нибудь ты станешь Тутмосом V. Змея – символ власти и мудрости… Сумей распорядиться ею правильно, когда придет твое время. – Умирающий фараон замолк, жадно вглядываясь в лицо внука и сознавая, что мальчик похож на него, словно две капли воды. – Ты… ты уже выбрал себе жену, Тутмос? – задал вдруг неожиданный вопрос старик.

– Нет, – признался внук. И бесхитростно добавил: – Ни одна девушка из дворца меня не привлекает. Мне более по душе древние папирусы, хранящиеся в дворцовой библиотеке.

Умирающий фараон выдавил из себя слабую улыбку:

– Ты очень… очень похож на меня. Я ведь тоже поздно женился… Но при этом в военных походах предпочитал проводить свободное время в объятиях наложниц… Ну что же ты? – Тутмос IV заметил нерешительность внука. – Снимай же браслет – отныне он твой! Самому-то мне теперь и руку тяжело поднять…

Юный Тутмос оглянулся на отца: тот одобрительно кивнул. Мальчик благоговейно снял браслет с руки умирающего.

– Вот и все… – прошептал Тутмос IV. – Барка уже плывет за мной по волнам Нила… Бог Тот ждет меня…

С этими словами фараон Тутмос IV закрыл глаза… навеки.

Юного Тутмоса, крепко сжимающего в руках дедовский браслет, охватили вдруг противоречивые чувства. С одной стороны, жрецы, словам которых он всегда прилежно внимал, учили, что смерть – это всего лишь начало новой жизни, благодаря которой человек обретает вечность. Но с другой стороны… Слишком уж горько было расставаться с дедушкой, которого он нежно и искренне любил, сколько себя помнил. Усилием воли мальчик подавил слезы: негоже показывать слабость прилюдно.

Все это время на семилетнего Эхнотепа практически никто не обращал внимания. Впрочем, смерть старого фараона ничуть и не тронула его сердце: мальчика более озаботил и взволновал тот факт, что браслет в виде змеи был подарен отчего-то его старшему брату, а не ему. В детскую душу закралась тоска. Несмотря на свой юный возраст Эхнотеп прекрасно понимал, что со смертью старого фараона и восшествием на престол Египта отца, Аменхотепа III, права эрпатора, то есть законного наследника, все равно перейдут к старшему брату, Тутмосу. Получается, что ему, Эхнотепу, уготована участь всю жизнь провести в лучах чужой славы?.. Внезапно мальчик ощутил поднимающуюся из глубины души горечь обиды и одновременно… жгучую ненависть к старшему брату.

Ближе к вечеру дворец в Инебу-Хедже огласил плач Исиды. Жрицы горько, дружно и голосисто оплакивали скончавшегося Тутмоса IV:

1386 год до н. э., дворец фараона в Инебу-Хедже

В амфитеатре, воздвигнутом в саду в тени экзотических растений, члены семьи фараона и его приближенные разыгрывали представление «Из жизни богов». Зрителями же сего увлекательного театрального действа были преимущественно вельможи и многочисленные номархи Инебу-Хеджа и его предместий, а также их жены.

На сцене, сооруженной из темно-красных досок тамаринда[11], восседала в креслах божественная триада, облаченная в золоченые одежды: Ра – бог солнца, его сын Шу и несравненная богиня Тефнут. Впрочем, правильнее было бы сказать, что эти трое были скорее наблюдателями, нежели исполнителями. Просто другие роли, кроме перечисленных, исполнять царственной чете (а именно Аменхотеп III выступал сейчас в образе Ра, а Тея – в роли Тефнут) и главному визирю (он изображал бога Шу) было недопустимо по статусу.

Тефнут (царица Тея) откровенно скучала. За ее спиной стоял юный нубиец, усердно обмахивающий «богиню» и ее «божественных родственников» опахалом из страусовых перьев. Сие действо происходило в середине весны ежегодно: одни и те же вельможи, номархи и их разодетые в пух и прах жены сидели в зрительном зале на издавна закрепленных за ними местах, одни и те же лица из года в год исполняли роли Осириса, Исиды и коварного Сета. В роли Нефтиды, к примеру, вот уже пять лет кряду «блистала» все та же Таусер – жена первого советника.

• Предыдущая
• 4/22
• Следующая