Ковчег Могущества - Крючкова Ольга Евгеньевна - Страница 14
- Предыдущая
- 14/22
- Следующая
– Это ты, госпожа Таусер? – услышала она столь же скрипучий старческий голос.
– Я… – невольно стушевалась гостья. – Но как ты меня узнала?
Из-за перегородки вышла совершенно седая старуха.
– Ты забыла, как часто прибегала ко мне, будучи еще совсем девчонкой? Впрочем, я предчувствовала твой приход, – проскрипела она в ответ.
– Да, давно это было…
– Давно. Нил разливался с тех пор раз двадцать, не меньше, – подтвердила старуха.
– Сколько же мы с тобой не виделись, Эннана?!
Хозяйка хижины пожала костлявыми плечами:
– Я-то помню тебя бегающей еще в коротком хитоне… Это уж потом ты сменила его на длинный, расшитый золотыми нитями… Много, много лет минуло с тех пор, девочка моя…
Таусер попыталась припомнить, когда в последний раз посещала свое имение. Получалось, пять лет назад, как раз незадолго до смерти Тутмоса IV. Но об Эннане она тогда даже не вспомнила…
– Мне нужна твоя помощь, – выпалила без долгих предисловий Таусер.
Старуха усмехнулась:
– Я рада, что ты все еще нуждаешься во мне. Говори, с чем приехала… Можешь быть со мной предельно откровенна – я ведь, если помнишь, служила еще твоей матери.
Таусер кивнула в знак готовности рассказать все без утайки. Затем осмотрелась: скромное жилище Эннаны, крытое сухим папирусом, почти не изменилась. Как и много лет назад, посреди единственной комнаты стоял, в окружении колченогих табуретов, покосившийся от времени стол; в притулившемся в углу сундуке хранился нехитрый скарб знахарки; вместо спального ложа на полу лежала грубая циновка, сплетенная из длинных стеблей папируса и небрежно прикрытая шерстяным одеялом. В большом глиняном кувшине с широким горлом поблескивала чистая прохладная вода для питья и омовений. С потолка гроздьями свисали пучки ароматных сухих трав. Из ниш, выкрашенных в синий цвет, «выглядывали» алебастровые изваяния богов: покровительницы рожениц Месхенет в окружении четырех карликов Бэсов, ее мужа Шаи – покровителя судьбы, и богини радости Баст, окруженной многочисленной компанией неизменных своих помощниц кошек, миниатюрные фигурки которых были выполнены из золотистого оникса с молочно-бежевыми прожилками.
Подойдя к столу, Таусер присела на один из табуретов.
– Я помню, ты умела избавлять женщин от нежеланного плода, – начала она издалека.
Старуха снова усмехнулась:
– Это самое простое из того, что я могу.
Набравшись смелости, Таусер выложила все как на духу:
– Я хочу, чтобы ты приготовила снадобье, способное умертвить плод в чреве женщины, но самой ей не причинить при этом особого вреда. А главное, ни у кого не должно возникнуть подозрений, что смерть плода наступила в результате действия… – она осеклась на полуслове.
– …яда, – невозмутимо закончила за нее фразу Эннана. – Что ж, госпожа, есть у меня рецепт такого снадобья. – И, прикинув что-то в уме, добавила: – На его приготовление у меня уйдет три дня, а твой кошелек облегчится… ну, скажем, на десять серебряных драхм.
– Если яд сработает, ты получишь сто драхм! – клятвенно заверила колдунью Таусер.
Старуха молча кивнула в знак согласия, после чего приступила к расспросам:
– Та женщина, что должна выпить снадобье – богата? Много ли у нее слуг? Как часто посещает ее покои супруг?..
Таусер слегка растерялась:
– Эннана, но зачем тебе это знать?
– Чтобы снадобье не дало осечки… Лучше будет, если женщина примет его вместе с пищей. Ее же супругу, вздумай он отведать то же самое яство, снадобье не причинит никакого вреда.
– До чего же ты умна, Эннана! – с неподдельным восхищением в голосе воскликнула Таусер.
Старуха сухо улыбнулась:
– Я просто хорошо знаю свое ремесло, драгоценная моя госпожа. Позволь мне лучше сорвать несколько гроздей винограда, растущего на одном из склонов твоего поместья: они как нельзя более подойдут для моей задумки.
– Ты имеешь в виду золотистый сорт винограда, вино из которого поставляется ко двору фараона? Да сорви столько гроздей, сколько пожелаешь!
– Благодарствую, госпожа. Итак, жду тебя через три дня… – проскрипела знахарка, прощаясь с гостьей.
По истечении оговоренных трех дней Таусер снова отправилась к Эннане. На сей раз поступь женщины выглядела гораздо увереннее, ибо мысленно она уже преступила черту, отделяющую добро ото зла… Правда, после первого посещения знахарки ей приснился суд Осириса: боги Тот и Анубис взвешивали ее сердце, сравнивая количество совершенных ею на Земле добрых дел и злых. Сон оказался чрезвычайно неприятным, если не сказать – страшным: перед Таусер промелькнули картинки всех ужасов Дуата, уготованных тем, кто не задумывается при жизни о своих поступках. И все-таки кошмарное сновидение не заставило Таусер изменить своего решения относительно избавления от не успевшего еще родиться, но уже ненавистного ребенка Нефрури. «Я принесу потом щедрые дары богам, и они простят меня за мой грех», – с этими мыслями женщина и вошла в хижину Эннаны.
Знахарка сидела за столом, придерживая сморщенными руками стоящую перед ней небольшую плетеную корзинку, прикрытую отбеленным куском холста.
– Все готово, госпожа, – проскрипела знахарка при появлении гостьи и неспешно стянула холстину с корзинки.
Взору Таусер предстали золотистые гроздья винограда. Они выглядели настолько восхитительными и аппетитными, что ей немедленно захотелось отведать хотя бы одну ягодку.
– Бесподобное зрелище! – с чувством воскликнула Таусер. – И что, неужели каждая виноградина отравлена?
– Именно так, – ничтоже сумняшеся, подтвердила знахарка.
– Выглядит весьма аппетитно, – похвалила творение старухи гостья.
– Никто не устоит перед соблазном угоститься такой ягодкой, уж поверь мне, госпожа. – Все с тем же невозмутимым видом знахарка отщипнула золотистую виноградину с самой верхней грозди и, положив ее в рот, причмокнула: – Изумительный вкус! – Заметив отразившийся в глазах Таусер испуг, поспешила успокоить: – Я же предупреждала, госпожа: снадобье, которым я пропитала виноград, опасно только для находящегося в чреве матери плода. Всем же остальным золотистые сочные ягоды ничем не грозят. Не желаешь ли сама испробовать и убедиться?
Таусер не пожелала: подхватив со стола корзинку со «смертельными дарами», она поспешила покинуть хижину Эннаны.
– В случае успешного исхода моей задумки ты получишь обещанные мною сто драхм! – пробормотала Таусер уже на ходу.
….Следуя мимо озера с гнездовьями фламинго, Таусер лихорадочно размышляла: «Каким образом доставить виноград во дворец так, чтобы он оказался потом именно в покоях Нефрури? Подкупить кого-нибудь из служанок?.. Опасно: впоследствии ее показания могут обернуться против меня… Что ж, тогда остается единственный выход – навестить наложницу эрпатора самолично. А почему бы и нет? Предлог сыщу: пожелала, мол, справиться о ее самочувствии. Вот заодно и угощу “виноградом, выращенным в собственном поместье…”»
Самочувствие Нефрури ухудшалось с каждым днем. Все обитатели дворца молили Исиду ниспослать молодой женщине сил, дабы она смогла преодолеть невесть откуда свалившийся на нее недуг. Пока же, увы, никаких изменений в сторону улучшения не происходило.
Даже Пент, опытный придворный врачеватель, не мог, сколько ни тщился, определить причину недомогания наложницы эрпатора и посему вынужден был остановиться на предположении, что она просто слишком молода и хрупка для столь ранней беременности. Не теряя тем не менее надежды поднять девушку на ноги, Пент практически неотлучно находился подле ее ложа, но та по-прежнему почти не вставала и категорически отказывалась от еды.
Тея переживала болезнь Нефрури, словно собственную, и чуть ли не ежечасно посылала прислужниц справиться о ее здоровье. У одной только Таусер недомогание юной наложницы вызывало чувство потаенной радости. Мысленно она уже предвкушала гибель не только плода, но и смерть самой девушки, однако в присутствии Теи, искусно притворяясь, без устали сокрушалась и причитала как о состоянии Нефрури, так и о возможном отражении ее недуга на здоровье не рожденного еще наследника эрпатора.
- Предыдущая
- 14/22
- Следующая
