Небесный Сион - Крючкова Ольга Евгеньевна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/45
• Следующая

…Карета с прекрасными дамами приблизилась к городским воротам Лиона, украшенным гербом с изображением льва, стоящим на задних лапах, увенчанного тремя королевскими лилиями. Собственно, именно городской герб и вдохновил хозяина гостиницы «Лев и три лилии» на выбор названия своего респектабельного заведения.

Колокола базилики Нотр-Дам-де-Фурвьер и ещё нескольких городских церквей слаженно вызванивали нону. Вскоре путешественницы достигли гостиницы. Предприимчивый хозяин разместил их в наилучших комнатах.

На следующее утро женщины поспешили в контору Антонио Альбицци. Банкир принял дам с галантностью, присущей лишь ломбардцам, а затем уже поинтересовался целью их визита.

Исидора держала в руках увесистый бархатный мешочек, стянутый серебряной нитью. Она раскрыла его и извлекла изящные украшения, разложив их перед ломбардцем, приведя его тем самым в неподдельный восторг.

Опытный глаз банкира тотчас определил ценность драгоценных камней, а когда он вооружился лупой, его предположения лишь подтвердились.

– Давно я не встречал подобной красоты… – признался Альбицци, продолжая наслаждаться чистотой камней.

Женщины переглянулись, ибо начало разговора было многообещающим.

– Сударыни! – наконец произнёс Альбиции, оторвавшись от украшений и отложив лупу. – Я могу дать вам сразу же тысячу флоринов.

«Значит, украшения стоят две тысячи…» – подумала Исидора.

– Мы должны подумать… – произнесла она и взглянула на свою спутницу. Консуэло же слегка кивнула в знак согласия, полностью доверив Исидоре переговоры с ломбардцем.

От цепкого взора Альбицци не ускользнули многозначительные взгляды женщин. И он поспешил заверить:

– Сударыни, камни безусловно хороши… Но я – деловой человек и должен думать и о своей выгоде. Тысяча двести флоринов – моё последнее слово.

Исидора улыбнулась. Ей поскорее хотелось покончить с этим делом.

– Разумеется. Мы согласны…

Ломбардец оживился. Он тотчас позвал помощника, дабы составить все необходимые бумаги и выдать очаровательным визитёршам тысячу двести флоринов.

Женщины, удовлетворённые полученной суммой, покинули контору ломбардца, сели в карету и отправились в торговый дом господина Мулена, где они по обыкновению приобретали ткани для новых нарядов.

Торговый дом Мулена славился модными тканями и в то же время умеренными ценами, потому как у его владельца была своя мануфактура. Не успели женщины переступить порог торгового заведения, как услужливые помощники Мулена тотчас подхватили их, препроводив в специальную комнату для особых покупателей. Вскоре появился и сам хозяин. Увидев своих давних клиенток, он просиял от удовольствия, уже предвкушая солидный заработок. Он приказал помощникам принести последние новинки шелков, бархата и атласа, словом, всего того, что не могло оставить равнодушными сердца женщин.

Исидора взглянула на обилие рулонов тканей, которые разворачивали предприимчивые торговцы, и поняла, что придётся выбирать до вечера. Ибо обилие предлагаемого товара было просто немыслимым.

У Консуэло от азарта загорелись глаза. Она начала оценивать шелка со знанием дела.

Исидора же решила выбрать для себя лиловый шёлк, в тон ему бархат и, пожалуй, бледно-голубой атлас, расшитый серебряной нитью. Затем она оставила Консуэло мешочек с флоринами и, сославшись на головную боль, покинула гостеприимное заведение Мулена, оставив подругу в этом всепоглощающем царстве мануфактуры.

Консуэло же, всецело поглощённая приятным занятием, не придала сему обстоятельству ни малейшего значения. Исидора же по опыту знала, если ей не удастся ускользнуть от своей спутницы сейчас, то завтра – и подавно. Потому, как Консуэло непременно отправится к портнихе, у которой вот уже пять лет заказывает наряды, Исидоре же придётся её сопровождать и давать советы. Да и сама она была не прочь заказать обновы.

Исидора села в карету и приказала кучеру править к базилике Нотр-Дам-де-Фурвьер, что возвышалась на холме Фурвьер, где некогда располагался форум римского императора Траяна, а затем почти триста лет назад каноник собора Сен-Жан, некий Оливье де Шаван, основал церковь, посвящённую Деве Марии.

По мере приближения к базилике Исидору всё сильнее охватывало волнение. В силу своих убеждений, она не посещала церкви, и сейчас отважиться на сей шаг, женщине было, увы, не просто.

Исидора вышла из кареты, как можно глубже натянув капюшон на голову из полупрозрачной ткани.

«В конце концов, – решила она, – клирик базилики не знает: кто я на самом деле… Ангелика умерла много лет назад… Я – Исидора Монтехо, возлюбленная графа де Аржиньи… Чего мне бояться?..»

Подбодрив себя, таким образом, она начала подниматься по каменной дорожке, ведущей на холм Фурвьер. И вот она оказалась перед Северным порталом, входом в базилику…

Рядом виднелась мрачная лестница, ведущая в крипту, нижнюю церковь, посвящённую Иосифу.

Исидора почувствовала, как бьётся сердце, готовое выскочить из груди.

– Я сделаю это… Сделаю… – едва слышно прошептала Исидора.

И дабы немного успокоиться, она решила пройтись вокруг церкви. Сама того не желая, женщина невольно взглянула на барельефы, украшавшие Северный портал. Один из них привлёк её внимание…

Барельеф изображал царицу Савскую в полный рост, рядом с ней царя Соломона, около ног царственных особ сгорбился слуга [43].

Исидора застыла на месте, ибо не сомневалась – перед ней Балкис Македа. Именно так называли царицу Савскую в одной из рукописей, переведённых с арабского языка, украшенную множеством искусных иллюстраций, которую она некогда прочитала на острове Ферментера. Исидора невольно припомнила историю любви Балкис и царя Соломона и, что у них родился сын Менелих.

Исидора приблизилась к порталу, под барельефом виднелись едва различимые знаки, весьма схожие с теми, что она смогла расшифровать в одной из башен замка Аржиньи.

Женщина невольно дотронулась до них рукой, стараясь припомнить их значение. И наконец, постигла тайный смысл символов:

– Вы должны действовать через Ковчег… – произнесла она. – Ковчег, опять ковчег… Что это значит?..

Исидора продолжила изучение барельефа. Далее был изображён мужчина, склонённый над неким сундуком или ящиком, под ним также значилась надпись.

– Здесь спрятан Ковчег Завета… – медленно прочитала Исидора. Её пронзила догадка: – Балкис Македа, царица Савская правила Эфиопией… Отсюда и надпись в башне: «Но избраны Господом люди Эфиопии, ибо там есть обиталище Бога – Небесный Сион – Ковчег его Завета». Значит, царица Савская связана с Ковчегом… Но как? – Она снова попыталась подробнее припомнить историю Балкис и Соломона: – Соломон признал Менелиха своим сыном, благодаря перстню подаренному царице Савской… А убедившись, что его сын умён и благороден, Соломон отдал ему Ковчег, дабы тот хранился в Эфиопии. – И тут предположение родилось само собой: – Надписи указывают путь к Ковчегу… Но для чего?

Исидоре стало страшно, она предполагала: какой силой обладает Ковчег, изготовленный Моисеем по воле Божьей. Ибо Исидора читала не только оккультные манускрипты, но и Библию.

Весь следующий день Исидора и Консуэло провели у портнихи. Исидора скромно заказала три новых наряда, Консуэло же – десяток, так уж ей хотелось быть привлекательной для Шарля. Граф же, как мужчина и рыцарь, был истинным ценителем не только женской красоты, но и всех тех составляющих, которые позволяют её поддерживать.

Исидора старалась отвлечься от мыслей о Ковчеге и потому активно обсуждала фасоны новых платьев с Консуэло и портнихой.

Непродолжительная поездка женщин в Лион опустошила почти весь кожаный мешочек, выданный ломбардцем. Мешочек изрядно похудел, но Консуэло не сомневалась, что граф не упрекнёт своих возлюбленных женщин в излишнем мотовстве.

Она в дивном настроении возвращалась обратно в замок, предвкушая, как примерно через месяц получит новые наряды из Лиона и предстанет перед взором графа ещё более желанной и соблазнительной.

• Предыдущая
• 21/45
• Следующая