475 (СИ) - Лев Дарья Алексеевна - Страница 4

Адриан протащил меня через всю бальную залу, буквально выволок в коридор и рывком швырнул к стене. Я не запуталась в шлейфе платья лишь благодаря вампирскому чувству равновесия и ловкости. Потом резко повернулась к своему Мастеру и зашипела, ощерив клыки, от злости и обиды.

- Послушай меня, милая, - с угрозой заговорил Адриан, - тебе следует быть осторожнее. Из тех мужчин, что пускали по тебе слюни в зале, как минимум трое – охотники. Поэтому их гораздо больше волнует не глубина твоего выреза и то, что под платьем, а длина списка твоих жертв. Ты слишком хороша и неуловима для человека, вот они и выслеживают тебя. Тем более, что в городе-то люди пропадают…

- Я здесь ни при чем! – возмутилась я. – Я еще никого не убила!

- Я знаю, красавица, знаю, - снисходительно усмехнулся Адриан, погладив меня по щеке. – Это я обедаю. Но ты приметнее. Вообще-то, мне гораздо выгоднее не мешать охотникам выслеживать тебя, но по старой дружбе не удержался и предупредил.

- По старой дружбе предупредил… - протянула я с нехорошей улыбкой. – Заботливый какой…

Метнувшись вперед, я сделала то, что для вампиров является святотатством: напала на своего Мастера. В мою пользу сыграло то, что Адриан не ожидал нападения. Едва ли не урча от удовольствия, я запустила зубы ему в шею, с легкостью прокусила кожу и с наслаждением ощутила на языке тягучую кровь с металлическим привкусом.

Я выпила столько крови, сколько смогла. Больше половины так точно. Смотреть на бессильную злобу моего Мастера, его жалкие попытки приказать мне было весьма приятно. Напившись, я картинно облизнула губы и клыки и блаженно зажмурилась.

Поглумиться над Адрианом мне не дали. Из-за угла выскочили те самые охотники, что были на балу. Один из них плеснул на нас святой водой, я инстинктивно закрыла лицо руками и пронзительно завизжала, когда почувствовала, что кожа у меня на руках начала сползать обугливающимися лохмотьями. Невыносимая боль!.. Не помня себя от этой боли, я бросилась бежать по коридору.

Тогда я чудом сбежала. Наверное, только потому, что не хотелось испытать чудесное воздействие святой воды вновь. Я еле добралась до дома Лео.

Лео был в ужасе, увидев мои обугленные, почерневшие руки и алмазно сверкающие ногти, жутко контрастирующие с кожей. Он мгновенно велел своим обращенным найти мне жертву, а когда парня привели – напоил меня кровью, после чего погрузил в глубокий сон.

Так продолжалось несколько месяцев. Лео неизменно поил меня кровью, после чего погружал в сон и заставлял мое тело восстанавливать поврежденные руки. Он позволил мне проснуться лишь тогда, когда процесс заживления закончился. Руки вновь слушались меня и обрели прежнюю силу, но их красота была безвозвратно утрачена. До локтей они были испещрены сетью тонких и разветвляющихся белесых шрамов, а ногти постоянно оставались похожими на алмазы.

На все мои мольбы сделать хоть что-нибудь, чтобы эти шрамы исчезли, мой друг только разводил руками. Он сказал, что все время моего сна пытался придумать что-нибудь, но бесполезно. Скромно опустив глазки в пол, Лео признался, что пробовал даже снять с правой руки кусочек кожи и заставить мой организм вырастить на ее месте новую, но и на обновленной коже все равно проступали шрамы. Тогда же я узнала, что Адриан мертв. В отличие от меня, ему не повезло и охотники его не упустили. Что ж, горевать я точно не собиралась, потому что виноватой себя не чувствовала. Более того, мне казалось, что Адриан просто получил то, что ему причиталось.

Впрочем, я недолго праздновала свое отмщение. Впервые выйдя на люди я столкнулась с новой проблемой: мои руки привлекали слишком много ненужного внимания. Перешептывания типа «гляньте, какие странные ногти», «посмотрите на эти шрамы», «интересно, что это с ней случилось» преследовали меня на каждом углу. Именно с того дня я начала носить перчатки до локтей.

А потом я впала в страшное уныние. Месть Адриану долгое время была смыслом моей жизни. Теперь этого смысла не было. Красота была подпорчена, охмурение мужчин набило оскомину, а о приемах и балах было тошно слышать. Я безумно завидовала людям, у которых были семьи, возлюбленные, дети… Им было ради чего жить, было, за что бороться. А у меня ничего этого не было и быть не могло. Был только Лео и его «гнездо». Да и то, его «птенцы» мне были глубоко по барабану, поскольку я не несла ответственности за них. И Лео пришла в голову несколько странная мысль: он предложил мне завести свое гнездо. Главным аргументом он считал то, что я прекрасно понимаю чувства молоденьких и неопытных вампиров, оставшихся без Мастера. Терять мне было нечего, поэтому я решила попробовать.

Вместе с Лео мы собрали около 26 новообращенных «сироток» под мое крыло. Я стала для них наставницей, научила всему, что знаю. И с гордостью могу сказать, что вампиры моего «гнезда» всегда были самыми защищенными. Я заступалась за них перед прочими вампирами так, как мать заступается за детей. Так прошло еще несколько десятилетий.

С наступлением второй половины XX-го века жизнь вампиров весьма усложнилась. Охотники становились все более ушлыми, их оружие - все более совершенным. Нас стали чаще выслеживать и уничтожать целым гнездами. Так лишились своих «птенцов» и мы с Лео. В один день мы потеряли в огне всех тех, кого воспитывали и оберегали. А сами выжили, но больше уже никогда не решались обратить кого-то.

Во времена Второй мировой войны наши с Лео пути разошлись. Он предпочел остаться в Румынии, где мы жили на тот момент, а я уехала в Канаду. Потом посетила Германию, Австрию, пожила в Италии, ненадолго вернулась в Румынию, но Лео разыскать не сумела и уехала в Будапешт.

За столетия своей жизни я скопила приличное состояние. Его мне хватило, чтобы выкупить тот самый дом, в котором мы когда-то жили с Адрианом и отреставрировать его. Уж больно меня замучила ностальгия по этому дому. Необъяснимая, но от этого не менее реальная. Я наняла себе двух горничных, правда, первое время переживала, что они удивятся моему странному образу жизни. Но девушки попались на удивление непробиваемые. Им было совершенно неинтересно, почему хозяйка вечно ходит в перчатках, редко спит и никогда не ест дома, почему у нее нет ни друзей, ни возлюбленного, ни мужа. Меня это вполне устраивало. Постепенно я создала для себя максимально комфортные условия жизни.

В последние годы я стала редко выходить из дома. Мне было скучно смотреть на нынешних людей, скучно слушать их разговоры. Да и вообще, за столетия жизнь надоела. Порой я подумывала о том, чтобы сдаться охотникам. Порой подумывала о том, чтобы завести новое «гнездо», но тут же вспоминала, как больно было потерять в одно мгновение всех «птенцов»…

Сегодня я сделала редкое исключение лишь потому, что на улице было ощутимо прохладно, и никто не удивился бы, увидев девушку в перчатках и кофте с длинным рукавами в мае, а ведь без этих деталей туалета я никогда не выходила. Прогулявшись по пасмурным улочкам, я пришла к своему любимому уличному кафе и по привычке заказала себе кофе. Никогда его не пью, но обожаю вдыхать аромат.

Вспоминая историю своей жизни за чашечкой кофе, я отвлеклась и не слышала, как ко мне подошел официант. Я обратила на него внимание лишь тогда, когда он заговорил:

- Простите, госпожа, что я вас беспокою, - легко поклонился молодой человек, - но господин за крайним столиком слева просил передать это вам.

Я несколько удивленно посмотрела на темно-бордовую, почти черную розу на длинном стебле, которую официант положил передо мной на столик вместе с маленькой карточкой. Посмотрев на столик, за которым сидел мужчина, передавший розу, я увидела странно знакомый профиль с небрежно убранными назад темно-русыми волосами и могла поклясться, что глаза у него холодные и синие. Едва заметно улыбнувшись, я взяла в руки карточку, на которой было всего два слова:

«Мы дома…»

Я снова глянула на крайний столик слева, но там уже никого не было. Но это было не важно. Только один мужчина знал, какие цветы я люблю. Тот, кто сделал Будапешт моим домом.