Возмездие - Макдермид Вэл - Страница 3

Амброуз с улыбкой взглянул на него и допил все, что оставалось в кружке.

– Еще по одной? – предложил он.

– У меня еще есть. Кроме того, сейчас, кажется, моя очередь платить, – возразил Тони, но детектив уже направлялся к бару.

Глядя ему вслед, Тони заметил, что юная барменша косится в их сторону. У нее были приятные, мягкие черты лица, но сейчас она неодобрительно хмурилась. Пожалуй, подумал Тони, они с Амброузом действительно производят странное впечатление. Наголо бритый чернокожий здоровяк с лицом боксера-тяжеловеса и широченными плечами, распиравшими пиджак, выглядел в точности так, как большинство людей представляют себе профессионального телохранителя. Что касалось самого Тони, то он имел вид человека, который едва ли способен защитить самого себя – так, во всяком случае, представлялось ему самому. Тони действительно не отличался ни высоким ростом, ни внушительным телосложением; кроме того, он казался – да и был – достаточно худым. Ничего удивительного, коль скоро его единственным спортом была компьютерная игра «Бешеные кролики». Одевался он тоже так себе – кожаная куртка, толстовка с капюшоном, черные джинсы… С годами Тони убедился, что единственной его чертой, которая обращала на себя внимание, были глаза – блестящие, ярко-синие, резко выделявшиеся на бледном изможденном лице. У Амброуза, кстати, тоже были интересные глаза, но отличал их вовсе не цвет или разрез, а выражение доброты и мягкости, которой не предполагал его брутальный внешний вид. Впрочем, Тони тут же подумал, что большинство посторонних этого выражения вовсе не замечали – им достаточно было общего, поверхностного впечатления. Быть может, хотя бы барменша обратит внимание на его глаза?

Амброуз вернулся, держа в руке еще одну кружку, по которой сползал белый язык пены.

– Ты сегодня больше не пьешь?

Тони покачал головой:

– Мне нужно вернуться в Брэдфилд.

Амброуз посмотрел на часы:

– Не поздновато? Уже одиннадцатый час.

– Я знаю, но в это время движение на шоссе уже не такое сильное. Я доберусь до дома меньше чем за два часа. Завтра с утра мне нужно посмотреть пациентов в Брэдфилдской больнице – это мой последний прием перед тем, как я передам их в руки другого врача, который – я надеюсь – будет обращаться с ними как с тяжелобольными, несчастными людьми. Каковыми, собственно говоря, они и являются… Да и вообще, поздно вечером легче вести машину. Дороги пусты, и только музыка звучит в радиоприемнике…

Амброуз усмехнулся:

– Похоже на строчку из песни кантри.

– Иногда мне кажется – вся моя жизнь похожа на песню в стиле кантри, – проворчал Тони. – Причем на довольно грустную песню. – Не успел он договорить, как зазвонил его мобильник. Некоторое время Тони в замешательстве хлопал себя по карманам куртки и в конце концов обнаружил трубку в джинсах. Высветившийся на экране номер был ему незнаком, но Тони все равно решил ответить. Не исключено, что у персонала Брэдфилдской больницы возникли проблемы с одним из пациентов, и кто-то набрал его номер с собственного телефона. Такое уже случалось.

– Алло? – осторожно сказал он в трубку.

– Это доктор Хилл? Доктор Тони Хилл? – Женский голос в трубке показался ему смутно знакомым, но кому он принадлежит, Тони вспомнить не мог.

– Кто это?

– Это Пенни Бёрджесс из «Ивнинг сентинел таймс». Мы с вами как-то беседовали…

Пенни Бёрджесс… Теперь Тони вспомнил худую, высокую женщину с напряженным лицом, одетую в длинное непромокаемое пальто, – воротник на дожде поднят, длинные черные волосы выбились из прически. Еще он помнил, как, в зависимости от обстоятельств, Пенни писала о нем в своей колонке то как о всезнающем мудреце, то как о полном кретине, виновном в очередном провале полиции.

– Да, мы беседовали, – подтвердил Тони холодно. – Но совсем не так обстоятельно и подробно, как вам хотелось бы представить читателям.

– Я просто делаю свою работу, доктор Хилл. – Голос Пенни звучал гораздо дружелюбнее, чем предполагала история их отношений. – В Брэдфилде убита еще одна женщина, – продолжила она. Репортерша умела поддерживать светскую беседу почти так же непринужденно, как и сам Тони, умело избегая пространных высказываний, которые можно было бы истолковать двояким образом. Он, однако, хранил молчание, и Пенни сказала: – Еще одна труженица секса. Такая же, как те две, что погибли в прошлом месяце.

– Прискорбно слышать, – проговорил наконец Тони, тщательно подбирая самые нейтральные выражения. Разговаривать с Пенни Бёрджесс было все равно что ходить по минному полю.

– Я почему вам звоню… Мой источник сообщает, что это убийство несомненно является серийным, поскольку преступник оставил своего рода подпись. Меня интересует, что вы об этом думаете?

– Я понятия не имею, о чем идет речь, – твердо сказал Тони. – В настоящее время я не сотрудничаю с Брэдфилдским управлением уголовных расследований.

Пенни Бёрджесс издала низкий горловой звук, несколько похожий на смешок.

– Мне казалось, ваши источники информации так же надежны, как мои. Не могу поверить, что старший инспектор Джордан не участвует в этом расследовании, а если она участвует, значит, и вы должны быть в курсе.

– У вас довольно странные представления о моем образе жизни. Уверяю вас, я понятия не имею, о чем идет речь.

– Речь идет об очередном серийном убийце, доктор Хилл. А когда дело касается серийных убийц, вы – тот самый человек, который всегда оказывается в гуще расследования.

Не сказав больше ни слова, Тони дал отбой и снова убрал телефон в карман. Подняв голову, он наткнулся на пристальный взгляд Амброуза.

– Репортерша, – сказал он и отпил пива. – Проныра без стыда и совести. Команда Кэрол уже не раз макала ее мордой в дерьмо, но она только утрется, и все начинается сначала.

– И тем не менее… – начал было Амброуз, и Тони кивнул.

– Верно. Их можно уважать, и вместе с тем – не делиться с ними никакой информацией.

– Что ей было от тебя нужно?

– Сенсационные тайны следствия, конечно! За последние несколько недель в Брэдфилде были убиты две уличные проститутки. Сейчас, по-видимому, появился третий труп. Насколько мне известно, первые два убийства ничто не связывало – совершенно разный модус операнди. – Он пожал плечами. – Не думаю, чтобы Кэрол занималась этими делами. Впрочем, если это и так, мне она ничего не говорила.

– Но у репортерши другие сведения?

– Она утверждает, что во всех трех случаях преступник оставил какой-то знак, однако ко мне это по-прежнему не имеет никакого отношения. И даже если полиции понадобится составить психологический профиль убийцы, ко мне они вряд ли обратятся.

– Вот кретины! Ведь ты, насколько я знаю, лучший, кого они могут привлечь к этой работе.

Тони допил все, что оставалось в кружке.

– Возможно, ты и прав, но я думаю, Джеймс Блейк постарается обойтись своими силами, во-первых, потому что это обойдется дешевле, а во-вторых, это будет означать, что он сможет держать операцию полностью под своим контролем. – Тони неловко улыбнулся. – И, сказать по правде, я его отлично понимаю. На его месте я бы тоже несколько раз подумал, прежде чем привлечь к расследованию этого странного парня – доктора Хилла, от которого неприятностей бывает куда больше, чем пользы. – Он поднялся из-за стола. – На этой оптимистичной ноте мы, пожалуй, закончим. Мне пора.

– Тебе и впрямь совершенно не хочется оказаться на месте преступления и принять участие в расследовании? – Амброуз допил вторую кружку и тоже встал, стараясь, впрочем, держаться подальше, чтобы не слишком нависать над другом.

Тони ненадолго задумался.

– Откровенно говоря, люди, которые совершают подобные преступления, меня весьма интересуют. Чем сильнее расстроена их психика, тем сильнее мне хочется узнать их мотивы. Потому что только так я могу придумать что-то такое, что хоть немного им поможет… – Он вздохнул. – Вот только результаты нередко меня разочаровывают, поэтому сегодня мне больше всего хочется отправиться домой и лечь в постель. Поверь, дружище, это чистая правда.