Талисман - Андерсон Кэтрин - Страница 62

• Предыдущая
• 62/109
• Следующая

Как если бы ее близость загрязняла воздух, которым он дышал, Красный Бизон отошел от костра и сел на матрац. Вытащив нож, он опробовал лезвие на своем большом пальце. Затем, устремив взгляд на ее груди, он провел кончиком ножа возле своей груди.

— Скоро, а? Очень скоро.

Лоретту затошнило. Она не могла оторвать взора от двигавшегося ножа, как бы ощущая его на своем теле.

— Скажи мои слова Воину. Он скажет тебе, что я говорю правду. Наблюдай за моим двоюродным братом, когда он вернется. Он пойдет к большому костру говорить слова, чтобы сделать тебя своей женой. Ты смотри. Ты будешь видеть. Красный Бизон не делает ложь.

Внезапный, ввергающий в холод страх овладел Лореттой. Охотник верил, что его песня должна пройти и что она была частью этой песни. Неужели он манипулировал ею, как марионеткой, заставляя ее танцевать так, чтобы это соответствовало словам его пророчества? Его жена была убита белыми людьми? Может быть, он был снедаем гневом, презирая всех людей с кожей белого цвета так же, как она команчей.

Лоб Лоретты покрылся потом. «Я буду знать песню твоего сердца». Она поверила Охотнику. Он даже стал ей не совсем безразличным, и она думала о нем, как о своем друге. Ее друг. Он понимал это, ценил. «Между нами не будет войны. Я буду приветствовать тебя и уеду». Неужели он мог быть таким обманщиком? Таким абсолютно бессердечным?

Она вспомнила его шест со скальпами, как его мать пыталась убрать его из вигвама вместе с другими свидетельствами его вероломства. Боже милостивый, они все были заодно, все они, даже Девушка Высокой Травы.

Лоретта сжала зубы, встретив злой взгляд Красного Бизона. Воспоминания об Охотнике теснились у нее в голове. Хриплый шепот его голоса, нежное прикосновение его рук, его снисходительная улыбка. Разве может человек так искусно притворяться? Она не может поверить Красному Бизону, никак не может. Она стольким обязана Охотнику.

Она будет ждать и молиться. Если Красный Бизон не лгал, если Охотник действительно манипулировал событиями, чтобы заставить ее вернуться к нему, тогда она и Эми, можно считать, мертвы.

На рассвете ужас охватил Эми в тот момент, когда она открыла глаза. Они были постоянно вокруг нее. Утром и вечером в прохладное время было хуже всего. Они скоро придут, сначала один мужчина, может быть, двое, аза ними постоянный поток, пока солнце не взойдет высоко над головой.

Она молилась, чтобы смерть пришла к ней прежде, чем это начнется снова.

Каждое утро, пробуждаясь от сна, Эми напрягалась на веревках, которыми она была привязана. Когда она обнаружила, что веревок нет, ею овладела растерянность. Она не была привязана к колесу фургона? Она лежала на мягкой шкуре, накрытая бизоньей шкурой. Ее пальцы инстинктивно сжались на рукоятке ножа, и события предыдущего дня всплыли в ее памяти.

Охотник, команч.

Мама говорила, что он бессердечное животное. Может быть, это было так. Но по меньшей мере он не сделал этого с нею. Эми огляделась вокруг. Его лошадь щипала траву поблизости, но Охотника нигде не было видно. Всхлипывание вырвалось у нее из горла, за которым быстро последовало другое. Где он? Неужели оставил ее? Как только остальные индейцы поймут, что она одна…

Большая, теплая рука возникла из ниоткуда и опустилась на ее волосы. Она резко напряглась, проглотив свои всхлипывания, боясь пошевелиться. Мужчина. Но кто? Неужели один из индейцев подкрался к ней? Повернув голову, она обнаружила, что Охотник лежит рядом, макушка его головы находилась на расстоянии нескольких дюймов от ее собственной, его ноги вытянуты в одну сторону, ее — в противоположную.

— Ка taikay, ka taikay, — прошептал он сонно. — Toquet, mah-tao-yo.

Эми не поняла слов. Она только знала, что они успокоили ее каким-то неопределенным образом, как и тяжесть его руки на ее волосах. Твердая, сильная рука и в то же время странно нежная. Она была не одна. Он был рядом с нею всю ночь и ни разу не коснулся ее.

Прежде чем она все продумала, Эми уперлась пятками и подвинулась по направлению к нему. Когда, ее голова очутилась рядом с его, он поднял свои темные ресницы и попытался рассмотреть ее. Она была так близко, что для этого он должен был скосить свои глаза темно-синего цвета к переносице. Он отодвинулся назад и заморгал.

Эми затаила дыхание. Она боялась и не боялась. Его плечо маячило на периферии ее зрения. Его коричневая грудь была вдвое, если не больше, шире ее, и вообще, она выглядела щупленькой рядом с ним. Он мог убить ее, если бы захотел. Переломил бы ей шею, как сухой сук.

Он мог также защитить ее.

Накормив и напоив Эми, Охотник начал приготовления к отъезду. Его первой заботой было спрятать скальп Сантоса так, чтобы девочка не увидела его и не испугалась. Прикрепив седельную сумку к подпруге своего жеребца, он уложил скальп, затем пошел взять другую сумку и натолкнулся на что-то. Оглянувшись через плечо, он обнаружил, что этим «что-то» была Эми. Ее большие глаза смотрели на него, такие ярко-голубые, наполненные слезами от страха, что он сдержался и не заворчал с раздражением. Обойдя ее, он нагнулся, чтобы взять свою дорожную сумку. Когда он выпрямился, его локоть столкнулся с ее плечом. Когда он снова пошел к своей лошади, она шла рядом, словно привязанная невидимой веревкой.

Охотник прикрепил ремнями дорожную сумку на жеребце, затем обернулся к ней. Она явно боялась, что он покинет ее. Ему было известно, что подумают остальные мужчины, если он будет обращаться с ней с повышенным вниманием. Ему было все равно. Если они поверят в то, что он собирается взять Эми в жены, что этот ребенок его новая женщина, они будут добрее к ней во время поездки, а Эми нуждалась в доброте.

Смирившийся Охотник поднял руку, чтобы она могла подойти к нему вплотную. Он чувствовал, как ее влажные маленькие пальцы уцепились за его пояс так, словно она боялась, что он может сбежать от нее. Улыбка появилась у него на лице, когда он крепче обнял ее за маленькие плечи.

— Ты должна осторожно обращаться с этим ножом, — сказал он негромко. — У него очень острое лезвие, и ты можешь порезаться, если вытащишь из ножен.

Она крепко сжала оружие. Охотник с минуту смотрел на нее, затем вытащил из сумки ремешок из сыромятной кожи. Опустившись перед нею на колени, он протянул руку за ножом, глядя ей в глаза.

— На одну минуту, да?

Не желая выпускать из рук своего единственного средства защиты, Эми смотрела на него. Охотник терпеливо ждал. Когда наконец она отдала ему нож, он продел ремешок сквозь петлю на ножнах, а затем завязал ремешок вокруг талии Эми таким образом, чтобы он висел удобно у нее на бедре. Наградой ему была робкая улыбка. Охотник подумал, что это хорошая примета.

Кто-то варил в горшке черносливы. Сладкий аромат плыл в вечернем воздухе, поддразнивая Лоретту. Девушка Высокой Травы подняла боковые клапаны вигвама, чтобы проветрить его, и Лоретта могла наблюдать за своими соседями. Смешно, но стоило ей закрыть глаза, и она могла представить, что происходит в лагере индейцев. Слышался смех. Звучали детские голоса. В отдалении какой-то мужчина кричал на свою жену точно так же, как дядя Генри дома, за исключением того обстоятельства, что здесь жена тоже кричала. Тетя Рейчел никогда не осмеливалась на такое.

Девушка, согнутая над своим шитьем, подняла го-лозу и улыбнулась. Она подняла блузу из бархатистой оленьей кожи, над которой трудилась, повернув так, чтобы Лоретта могла полюбоваться ею. Наблюдая за ней, Лоретта не могла поверить, что эта женщина может участвовать в коварном заговоре, а если Девушка ничего не знала о заговоре, то его, возможно, и не было. Поэтому Лоретта не стала принимать никакого решения до возвращения Охотника.

Точно, как предсказывал Красный Бизон, Воин подтвердил его версию. Да, Охотник дал Лоретте отличную лошадь и научил идти по его следам, чтобы она могла «прийти» к нему, как говорилось в песне. Да, он дал ей свой медальон, чтобы пометить, что она его женщина. Лоретта не добивалась от Воина какой-либо дополнительной информации, помимо этой, как и не открыла ему причины, побудившей ее задавать эти вопросы. Если Охотник действительно обманывал ее, она нуждалась в элементе внезапности, чтобы бежать вместе с Эми.

• Предыдущая
• 62/109
• Следующая