Черный театр лилипутов - Коротких Евгений Васильевич - Страница 34
- Предыдущая
- 34/54
- Следующая
Я молчал, свесив голову.
— Ты где?… — перешел он на крик, но тут же замолчал и уселся на стул.
Подходили учительницы с начальными классами. Они все радостно улыбались мне и доживали эти минуты до начала представления в сладком предвкушении чуда. Я отвечал им загадочной и не менее радостной улыбкой.
— Иди в зал и смотри представление, — прошипел мне Закулисный. — Потом сам будешь объясняться с учителями.
Я уселся в заднем ряду. Начался спектакль. Откуда-то с галерки выстрелили горохом, который звонко рассыпался по сцене. Учителя тут же бросились ловить приблудного двоечника.
— Здравствуйте, ребята! — закричал радостно Пухарчук, обстрелянный горохом.
Сначала было даже интересно, но когда Петя с Иркой стали носиться по сцене с печками, свечками, одеялами… оставаясь видимыми, несмотря на последний закон физики… Все ждали обещанных черных лилипутов, а Женек продолжал летать в гордом одиночестве.
— Опять надули! — кричали учителя. — Гляньте, карлика понесли! А говорили, сволочи, что летать будет!
…Я досмотрел спектакль до конца и понял, что меня сейчас будут кастрировать, без всяких там лесочек, проволочек…
Почему— то больше всех считали себя обманутыми педагоги, которые, как всегда, пришли бесплатно. Сами же начальные классы приняли представление без робости и страха.
— Сколько можно дурить?! У вас этот балаган идет всего сорок минут! Что это за театр такой?! — возмущались учителя.
— Где Евгеша?! — задрожал Дворец культуры «Тонус» от ужасного рыка.
— Почему всегда надувают детей? Идите на заводы и фабрики!
Где Евгеша?!
Мои ноги прилипли к полу. Крики начинали усиливаться, и с радостным, несколько озабоченным лицом показался — я.
— Ты что наговорил про мое представление?! — подбежал ко мне Закулисный, подпрыгивая на своих кривых ножках и размахивая портфелем.
Учителя взяли меня в железное кольцо. С заплаканным лицом подошла невысокая пухленькая Мила Африкановна.
— Вы убили нашу веру в искусство! — дрожащим от слез голосом воскликнула она. — Мы вам так верили! Мне придется из-за вас переходить в другую школу! — заломила завуч руки.
— А где лилипуты? Где ваши черные лилипуты? — закричали со всех сторон учителя, которых этот вопрос волновал больше всего.
— Где лилипуты? — зловеще прошипел Закулисный. — Про какое шоу черных лилипутов ты рассказывал?
Женщинам не терпелось разорвать меня на куски. Особенно волновались пожилые дамы, у которых за многолетний стаж работы в этом деле появились профессиональные навыки.
— Кто говорил, что у нас шоу? — вдруг нагло спросил я. — У нас всего один лилипутик.
— Как один? Вы же сами говорили, что у вас их до черта!
— И это не лилипут совсем! — закричала в истерике пожилая нарумяненная учительница. — Они нас обманывают! Это обыкновенный мальчик! Я знаю!
Пока все обрушивалось на мою бедную голову, но когда принялись за Пухарчука, я понял, что сейчас достанется и Закулисному. Не прошло и десяти секунд, как обо мне забыли и Закулисный начал доказывать, что Женек — это самый настоящий лилипутик.
— Пухарчук! — не выдержал наконец Закулисный, завопив на весь дворец. — Сюда бегом!
Прибежал Пухарчук, которого тут же обступили учителя.
— И вы еще смеете утверждать, что это лилипут? — с пафосом воскликнула пышная брюнетка.
— Такие лилипуты не бывают! — выкрикнула нарумяненная пожилая женщина. — Это просто… — схватила она Женька за ухо и с силой повернула к себе, — это… какой-то карлик! Да нет, это даже не карлик! Мальчик, — строго склонилась к нему учительница, — сколько тебе лет?
Женек до отказа сморщил носик и дрожал от страха.
— Ты что молчишь?! — накинулась на него Закулисный. — Говори, кто ты?!
— Лилипут… — прошептал Пухарчук и заплакал.
— Артисты! — вскричала горбоносая, затянутая в глухое черное платье учительница. — Вам нельзя ни в чем верить! Я тоже знала когда-то одного артиста… Это, наверно, ваш сын! — накинулась она на Закулисного. — Ему учиться надо, а вы его на сцену!
— Мой сын?! — заорал Закулисный, хватая Женька за плечо, крутя его во все стороны. — Да я его из больницы взял, у него же «закрытая зона роста»! Меня самого надули! Это самый обыкновенный лилипут, уверяю вас!
— Знаем мы ваших черных лилипутов! Преподаватели уходили, обещали разорить осиное гнездо, но, как всегда, забыли это сделать.
— Сейчас иди работай, в гостинице разберемся! — покрылся пятнами Закулисный, наскакивая на меня.
И я послушно поплелся, хотя раньше убивал таких уродов на месте, одним движением головы в переносицу. Я шел и думал, что скоро Женек опять выбежит на сцену и радостно закричит: «Здравствуйте, ребята!» Я шел и думал, что скоро опять пойду по классам с радостной улыбкой: «Здравствуйте, ребята!» И еще я подумал, что на следующем спектакле десятиклассники, которые придут на этот удивительный «Мойдодыр», должны урыть Закулисного, а там было кому это сделать.
«А вы прямой левой давно не пропускали? — вспомнились слова Семенова. — А что, ринг — это тоже искусство!»
Вечером в гостинице «У озера», в номере категории «люкс» запуганного новенького тореадора привязали к позорному столбу корабельными канатами. Новичку дали в руки красный плащ и посыпали голову пеплом. На корриду были приглашены все желающие. Здесь был еще один опытный и закаленный матадор, которому было все до фени, он пришел насладиться зрелищем как тонкий знаток этой красивой и древней игры.
Стойло, в котором ублажали и немного поддразнивали быка, дрожало от рева. Ровно в семь вечера его дверцы открылись… Зрители не были испанцами, но уже привыкли к этому зрелищу, кровь не пугала их, однако и они закрыли лицо руками, когда бык с огромным животом помчался с душераздирающим криком:
— Я тебе сейчас покажу черный театр лилипутов!
Столб под тореадором треснул от этого удара, но не сломался. Новичок даже не успел взмахнуть плащом, как повис на канатах. Двое из зрителей еле оттащили быка. Его успокаивали, стирали кровь с рогов, доставали ведро с минеральной водой и потихоньку пощипывали, чтобы не остыл.
Закаленный в боях тореадор хотел было помочь новичку, но бык тут же вырвался из рук зрителей, и старый воин, с воплем, еще успел перескочить через заграждение. Вся арена была в крови, возле столба песок перестал впитывать влагу — и стояла огромная жуткая лужа. Новичок стонал, но его не спешили отвязывать: он должен побыть наглядным пособием для остальных.
— Где деньги за билеты, которые ты продал этим уркам?! — ревел бык. — Где деньги? Зачем ты приглашал этот класс?
Лучшее, что смог придумать тореадор, — это сказать, что он потерял деньги.
— Держите меня! — затрясся бык от гнева. — Это казенные деньги! Как ты их мог потерять? Кто тебе поверит? Вы их с Левшиным пропили!
Закаленному тореадору тоже досталось рогом в бок. Он привычно завопил, но тут же затих.
— Если это еще раз повторится, — выдохся наконец бык, — оба можете собирать чемоданы! Записывай! -прорычал он новичку. — Твои старшеклассники не расплатились. Не принес деньги 10 «А». Завтра пойдешь в школу за деньгами. Они или у классной руководительницы, или у кого-нибудь из класса, может быть, у старосты!
— А если они не ходили? — поднял окровавленную рожу тореадор.
— Мне все равно! Или деньги, или тридцать пять билетов!
«Слава богу, что 10 „Б“ ничего не задолжал», — вспомнил новичок о спортивном классе.
Зрители покинули зрелище, волоча за собой истерзанное тело тореадора.
— Я видел столько ублюдков! — неожиданно разбушевался в номере Левшин. — Но такого! Боже! — упал он на колени. — Сжалься, сделай так, чтоб наш ненаглядный сорвался… Коля, вам в институте искусств преподавали атеизм, подскажи хоть одну молитву!
— Только от бабки что-то помню, — усмехнулся Коля, — а в институте нам преподавали, как умудриться за пять лет обучения не умереть с голоду.
- Предыдущая
- 34/54
- Следующая
