Черный театр лилипутов - Коротких Евгений Васильевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/54
- Следующая
Коля не обратил на него никакого внимания. Они относились друг к другу терпимо.
— Как работа, Евгеша? — спросил он меня.
— Черт его знает, — поморщился я. — Полдня директора ловил, а потом детские садики начал приглашать, а они ни в какую.
— В этом и заключается работа администратора, — наставительно пробасил Видов. — Когда тебя не было, мне тоже на заделку приходилось бегать, как вспомню, что вытворял в школах, так даже и не верится. Администратором, конечно, хорошо: по два с полтиной да суточные, всегда башли в кармане, а с другой стороны, как вспомню Закулисного… Сегодня сам все увидишь.
— Уже чувствую, — печально ответил я. — Но разве я виноват, что так получается?
— Э-э… — протянул Видов. — Для администратора есть только одно слово — НАДО! А как ты сделаешь — это никого не волнует.
— Ты слушай, слушай, — бросил Левшин. — Колька знает, что говорит, тоже мой ученик!
— Кто это ученик? — усмехнулся Коля.
— Парень! — подпрыгнул на кровати Левшин. — Кто тебя учил жить? Да если б не я, ты бы ни одного концерта не сделал! Этот дурацкий «Мойдодыр» только и держится на мне. На сцене кто всех подменяет? Левшин! Заделку кто делает? Левшин! А по голове кто больше всех получает? Тоже Левшин! Закулисный без меня как без рук, а платить больше не хочет, жлоб позорный! Да все советское искусство держится на Витюшке! — свалился с грохотом с кровати Левшин. — Кто министра культуры кормит?! — орал он, морщась от боли. — Кто кормит Сусика? А Закулисный на какие шиши черную икру половником жрет?
— Может, ты и меня кормишь? — рассмеялся Видов.
— Я всех кормлю! — закружился Левшин по номеру. — Шесть миллиардов на Витюшкиной шее сидят! Хоть бы кто пятерочку занял.
— Петю сейчас видел! — смеялся Видов. — Ты его опять достал… Он тебя когда-нибудь грохнет.
— Меня? — скорчился Витюшка. — Да я этого Петю… — взглянул он мельком на дверь, — на кого он дергается! На самого Витюшку! Да я прямо сейчас пойду и в бубен ему налажу!
— Он говорит, познакомился с кем-то? — поинтересовался я у Видова.
— Хорошая крошка, между прочим, — кивнул Коля.
— На одном этаже с нами живет. В сборную Союза по баскетболу входит. Приехала родственников навестить.
— Петя сказал, что у нее ноги из плеч растут, — ехидно заулыбался Левшин. — А?
— Ну, из плеч не из плеч, — засомневался Видов, — но наших две ноги сложить — это одна ее будет.
— Сильная крошка! — рассмеялись мы.
— Они, кстати, сегодня идут в ресторан, — сказал Коля.
— На что?! — заорал Левшин, подпрыгивая. — Я в кабаке не был два дня, а ему что там делать без денег?
— Горе ее, по-моему, раскрутил, — улыбнулся Видов.
— О-о! Как я его ненавижу! — простонал Витюшка, падая на кровать. — Он только ростом и может взять, рожа козлиная! Взял — и крошку раскрутил! Нет, ты представляешь! — накинулся он на меня. — С такой рожей! А ты сидишь и рогом не шевелишь! Даже заделку не можешь сделать. Иди, ищи себе крошку!
— Тебе надо, ты и ищи, — отвернулся я.
— Хороших крошек не видно, — поморщился Видов,
— я всю гостиницу уже облазил, есть, правда, две старушки на нашем этаже, в таких пикантных халатиках ходят…
— А старушки что, не люди? — вскочил Витюшка. — Главное, чтобы перед сном завещание оставили и чтобы зубы ночью не высыпались. Говори, сколько им?
— Полтинник, наверно, будет.
— И всего? — хмыкнул Левшин. — Тоже мне, старых мухоморов нашел! После собрания идем с тобой их крутить. А ты, парень, пролетаешь, — посмотрел он на меня, — но пожрать я тебе принесу.
— После собрания зайдешь за мной, — подмигнул Левшину Видов, выходя.
— Ты, наверно, что-то не понимаешь, — после некоторого молчания обратился ко мне Левшин. — Если уж это чудовище Горе встало на довольствие, то о чем думаешь ты? Давай обзаводись крошками, а то с голоду умрешь на гастролях… привыкай, нечего сачковать!
— Ты сегодня на довольствие идешь становиться?
— А что ты лыбишься?! — закричал Левшин. — Ты себя богачом считаешь?
— Не считаю.
— А здесь, кроме как у Закулисных, ни у кого ничего и нет за душой. Даже лилипута горничные подкармливают. Ты же артист, болван, неужели так трудно понять? Тебя за одно это слово должны кормить и поить, для людей праздник, когда они встречаются с людьми искусства.
Я живо представил себе праздник, который устроило для детских садиков шоу «Три поросенка». Три огромных страшных поросенка алчут крови замухрышки-волка.
— Может, ты и прав, — ответил я. — Мне пока трудно разобраться, что к чему.
Левшин весело похлопал меня по плечу.
— Ничего, сейчас у тебя настроение повысится! -вскричал он. — К Закулисному пора, он тебе поможет разобраться, что к чему…
Точность — не только привилегия королей, но и солидных администраторов вроде нас. Шестой удар курантов не успел прыгнуть на плечи седьмому, как мы вежливо постучали в дверь.
— Да, — раздался властный голос. Мы вошли. Левшин бесцеремонно плюхнулся в кресло, я уселся на краешек дивана. За столом сидел свежевыбритый, благоухающий и сосредоточенный Закулисный в спортивном красном костюме и держал перед собой раскрытую чистую тетрадь. Ни Ирки, ни Елены Дмитриевны в номере не было.
— Владимир Федорович! — сразу затарахтел Левшин. — Не катят билеты по рублю!
— Как не катят? — сурово спросил Закулисный.
— Не катят — и все, — пожал плечами Витюшка. — Здесь про такие цены никогда не слышали, по тридцать копеек ходили, а я как сказал, что по рублю, в слезы — и ни в какую!
— Ладно, — позволил себе улыбнуться Закулисный. — Говори, утешил убогих или нет? — еще больше улыбаясь, хмыкнул он, чувствуя» что все в порядке.
Левшин явно давал понять, что только он может сделать невозможное, поэтому позволил себе еще немного подурковать.
— Утешить-то утешил…
— Говори толком!
— Трудно, — покачал головой Витюшка. — Что скрывать, это не Север… там люди попроще.
— На Севере мы работали, если помнишь, по два рубля… ты будешь давать данные или нет?! — не выдержал Закулисный.
— Сейчас дам, — тут же сдался Витюшка. — Пиши.
— Пи-ши-те! — произнес с угрозой Владимир Федорович. — Понял, придурок?
— Нет вопросов, — согласно развел руками в стороны Левшин. — Пишите, Владимир Федорович, пишите!
— Поехали! — взялся за ручку Закулисный.
— Работаем в «Грации» двенадцатого сентября, — начал Витюшка, но Закулисный его тут же перебил.
— Это я и без тебя знаю! Давай телефон, фамилию директора, договор…
Левшин отдал договор.
— Телефон какой? — опять спросил Закулисный. Витюшка почесал голову.
— Так… — зловеще произнес Закулисный. — Не взял…
Наступила тишина. Я заерзал на диване. — Ладно… хорошо… — прервал Закулисный молчание, давая понять, что он к этому еще вернется. — Дальше?
— Школа № 4, — начал тарахтеть Левшин, давая данные. — Завуч Корнева Любовь Сергеевна, два спектакля для этой школы: в одиннадцать и в час дня. Завуч взяла 600 билетов.
Закулисный со злостью бросил ручку, вскочил со стула.
— Я сколько раз говорил, чтобы билеты раздавали по классам! Ты что, урод, до сих пор ничего не понял? А если она принесет все шестьсот билетов назад, тогда что?! Я тебя спрашиваю!
— Не принесет! — бодро ответил Левшин. — Я ей как рассказал про наше представление — она сразу кинулась подружек своих обзванивать!
— Ну смотри, Левшин! — погрозил ему кулаком Закулисный. — Давай дальше.
Витюшка перечислил классы, которым раздал билеты, детские садики и с облегчением вздохнул.
— Хорошо, — грозно сказал Закулисный. — С тобой разобрались. Что у тебя? — обратился он ко мне.
Левшин смотрел на меня не то со злорадством, не то с сочувствием, но его взгляд явно говорил: «Думаешь, мне одному приятно получать по крыше, а то, что ты сейчас схлопочешь, — это как пить дать».
Я открыл свою записную книжку, в которой было всего четыре слова: Дворец «Тонус»… Цензор Петрович.
— Ну? — выжидающе произнес Закулисный. — Что ты сегодня сделал?
- Предыдущая
- 17/54
- Следующая
