Морф - Клименко Анна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/78
• Следующая

звенящими тишиной ночами Хаэлли выходил на стену Шварцштейна, подолгу вглядывался в горизонт в бесполезной попытке увидеть кромку Великого леса, но до самого неба простирались земли авашири. И порой Хаэлли уже начинало казаться, что сам он становится их частью. Эльф, потерявшийся во мраке. Эльф, лишенный счастья быть вместе со своим народом. А на следующее утро он мог получить очередное распоряжение его светлости, и отправиться его выполнять. Пожалуй, единственным светлым пятнышком на совести Лерия Аугустуса по-прежнему оставалось то, что он никогда не приказывал Хаэлли убивать женщин или детей.

А потом барон обзавелся парой магических перстей, которые позволяли переговариваться на расстоянии. Один такой перстень отошел в пользование Хаэлли, и это оказалось весьма удобно: теперь он мог бродить, где заблагорассудится, не бывая в Шварцштейне неделями, но постоянно знать, что нужно его светлости. Перстень оказался слишком велик для тонких пальцев эльфа, и потому приходилось носить его на шнурке под рубахой, но Хаэлли это даже порадовало, он не любил отягощать свои пальцы чем бы то ни было, кроме оружия.

«Отправляйся к условленному месту, жди там».

«Жди».

«Еще жди. Неладное творится в Талье, ты можешь понадобиться».

И, наконец — «Встреть магичку и доставь ее в замок. Любыми средствами, Хаэлли, но она должна оказаться в Шварцштейне. Ее имя — Ирбис Валле, и будь с ней учтив, она мне нужна».

Хаэлли тихо ждал, вслушиваясь в сонный шелест плакучих ив. Луны отражались в озере, на пологий берег наползал молочный туман, и впервые за много дней притихла тоска по родным местам. Потом начала тускло светиться магическая защита, выставленная над потайным ходом, и он досадовал на то, что волшебство серебристой ночи вот так обрывается по воле какой-то там магички. Хаэлли подошел к выходу из тоннеля, мысленно рисуя портрет авашири: наверняка это будет дородная матрона в богатом платье, расшитом руническими письменами. Людские маги обожают украшать свою одежду так, чтобы все видели — мол, идет по улице не просто человечишко, а могущественный чародей. Еще через мгновение защита тихо щелкнула, выпуская на свет трех лун… нет, не матрону. Щуплую девчонку с явными следами побоев на бледной мордашке.

Великий лес! Она настолько отличалась от всех магов авашири, виденных Хаэлли раньше, что эльф даже усомнился — а того ли человека он встретил. Но стоило приглядеться внимательнее, как сомнения развеялись легким пеплом: Хаэлли прочел в светлых глазах девушки и острый ум, и причастность к тайному знанию магии, а главное — очень, очень сильное желание сбежать. Он хмыкнул и вдруг подумал, что эта худенькая девочка может стать и достойным врагом. Оглядел ее еще раз — и вдруг сердце неприятно сжалось в груди: над юной магичкой витала тень гибели. Это ощущалось так же ясно, как и ее худой, но крепкий локоток в его руке.

«Но она же еще почти дитя, почему это с ней?» — неожиданно для самого себя возмутился Хаэлли. Успокоиться оказалось непросто, и он снова удивился тому, почему его так задела тень над головой голубоглазой девчонки.

Когда забрезжил рассвет, Талья остался далеко позади. Речка становилась шире и шире, а потом незаметно влилась в узкое, изогнутое крюком озеро. Над водой плавал туман, такой густой, что Хаэлли то и дело пропадал в молочных хлопьях, и все, что от него оставалось — мерные всплески воды, звуки ударов весел о воду. Потом сквозь серую хмарь проглянуло солнце, такое же призрачное, как и все вокруг, начали угадываться черные силуэты горных утесов, и объявился из тумана эльф, слегка разрумянившийся, но продолжающий с упорством гномьего механизма ворочать веслами.

Я куталась в теплый плащ, тщетно пытаясь сообразить — то ли прыгать в воду сейчас, то ли дождаться, когда останусь в имении барона, и зеленые глаза эльфа не будут испытывающее глядеть мне в лицо. Наверное, в самом деле не стоит злить этого Хаэлли. Я ведь не знаю, что приказал ему делать Лерий, если пленница захочет удрать. Я наигранно зевнула.

— Долго еще?

Взгляд Хаэлли из испытывающего сделался раздраженным. Ну да, понимаю — грести несколько часов кряду — не самое легкое занятие.

— Если леди Валле изволит оглянуться, то она увидит Шварцштейн.

— Что-что?

— Замок моего… хозяина, — тоном интернатского преподавателя пояснил эльф, — замок Шварцштейн. Его так назвали мои соотечественники, потому что изначально он был возведен на утесе черного цвета.

— Так Шварцштейн — это по-эльфийски?

— Да, это наше название, по-вашему — Черный Камень, — подтвердил эльф, — мы сейчас находимся в землях, которые раньше принадлежали народу света…

Последнее я пропустила мимо ушей. Из тумана медленно выплывал огромный, устрашающего вида утес. А на его вершине восходящее солнце успело позолотить мрачные, приземистые стены. Кажется, я даже разглядела центровую башню — с квадратными зубцами, черепичной крышей и темными штрихами бойниц.

— Мне казалось, что эльфы построили бы нечто более изящное, — пробормотала я.

Мысли заметались под черепом как свора бешеных псов. Шварцштейн, мать его. Как же я оттуда убегу, а?!!

— Я бы сказал, замок неоднократно перестраивался, — хмыкнул эльф, — истинный Шварцштейн был разрушен почти до основания в ходе последней большой войны между людьми и эльфами. Так что стены, которые вы видите, леди Валле, это уже результат людских усилий.

Я вздохнула. А потом спросила у Хаэлли:

— Его светлость не говорил тебе, что со мной будет после того, как я выполню свою часть сделки?

Лицо эльфа мгновенно окаменело. Глаза сделались парой бездушных сверкающих изумрудов.

— Хозяин не имеет привычки делиться со мной своими планами, леди Валле. А я не спрашиваю.

Эх. Только сейчас я обратила внимание на то, что Хаэлли говорит с едва заметным акцентом, выговаривая согласные чуть мягче, чем следовало бы.

— Не удивлюсь, если он поручит тебе еще и задушить меня.

Хаэлли деликатно отмалчивался, продолжая налегать на весла.

И вот мы у подножия утеса. Там устроен крошечный причал, от которого зигзагом тянется вверх вырубленная в скале лестница. Время не военное, поэтому где-то на уровне пояса в скалу ввинчены скобы, а сквозь них продета толстая веревка — исключительно для того, чтобы желающие подняться в замок не сыпались горохом обратно в озеро. Хаэлли пропускает меня вперед, мягко советует не смотреть вниз, а сам идет следом, тащит мою сумку.

Подъем кажется бесконечным, пот заливает глаза, плащ давит на плечи, стесняя дыхание. Ноги наливаются свинцом.

— Охр! Я больше… не могу. Можно передохнуть, а?

Хаэлли безмолвно останавливается, и мы стоим с ним, прилипнув к утесу как букашки к банке с вареньем. Я смотрю, как над озером медленно рассеивается туман. Здесь повсюду лес — темный, неприветливый, деревья корнями цепляются за камни. Неподалеку торчит еще утес, а на нем — еще один замок, как будто каждый владелец малейшего возвышения задался целью обязательно отстроить на нем собственную цитадель. Холм с тальинской крепостью даже не видно, а жаль — так я хотя бы знала, в каком направлении идти. Эльф мягко трогает меня за локоть, я вздыхаю и ползу дальше. Шаг, другой, третий. Шварцштейн, замок, где жили прекрасные ликом светлорожденные, которые первыми пришли в эти земли. Любопытно, как Хаэлли стал слугой барона Аугустуса? Что этот эльф вообще делал здесь? Полуэльфы — еще куда ни шло. Но этот… Ведь он же эльф, чистокровный эльф… Сказки о своей нечистой крови пусть кому-нибудь другому расскажет…

Я останавливаюсь на дощатой площадке над бездной. Дальше — запертая калитка, тяжелая, дубовая. Хаэлли втискивается между мной и поручнями, два раза дергает за шнурок, который я не заметила. Щелкает отодвигаемый засов — и все. Мы внутри Черного Камня.

***

Лерий Аугустус не был бы самим собой, если бы не превратил донжон в подобие королевского дворца, а меня не сделал бы пленницей всего этого великолепия. Мне была отведена одна из роскошных гостевых спален с видом на внешнее кольцо стен, меня осчастливили платьем, которое оказалось великовато в груди, единственным человеком, с которым мне было позволено общаться, стала деревенская девица Ассия. Я оказалась запертой в роскошной клетке без надежды на спасение, и если поначалу меня еще посещали мысли о том, что можно попытаться соблазнить того же Хаэлли и сделать его своим сообщником, то к вечеру первого же дня они отлетели как сухие листья с ветки. Во-первых, больше я эльфа не видела. Во-вторых, опыта в делах соблазнения у меня было столько же, сколько и способностей в области магии холода. Печально.

• Предыдущая
• 25/78
• Следующая