Право на жизнь - Коростелев Дмитрий - Страница 19
- Предыдущая
- 19/96
- Следующая
Втроем они выволокли неподъемную тушу на задний двор и бросили возле хлева. Присыпали сеном, привалили досками. Хозяин корчмы облегченно вздохнул, вытирая лоб.
— Кажись, пронесло. Оставим здесь, авось нескоро найдут. А коли найдут, решат, что помер от пьянства.
— Почему ты нам помогаешь? — Удивился Северьян.
Хозяин бросил брезгливый взгляд на распростертое тело, хмыкнул, потирая толстые, волосатые ручищи.
— Этот болван Щукарь все время мне не нравился. То пожрет и не заплатит, то столы в корчме поломает. Теперь уж ничего сотворить не сможет. Оно и к лучшему. А вы бы, ребята, убирались отсюда подобру-поздорову. Кто знает, чем все это кончится.
Мужчина остановил его.
— Не гони, хозяин. Отобедаем и уйдем.
— А у меня, этого, денег-то нет, — тихо сказал Северьян.
— Я угощаю, — мужчина снисходительно улыбнулся. — Вам, каликам, деньги и не положено иметь.
В корчме по прежнему было людно. Никто уже не обращал внимания на калику и его спутника. Слуга-отрок боязливо подошел к их столу, принял заказ и скрылся за стойкой. Хозяин корчмы все еще чувствовал себя не в своей тарелке, и нервозно поглядывал на неугодную парочку и грыз ногти.
Отрок обернулся быстро, принеся две огромных миски с гречневой кашей и мясом, крынку молока и кувшин с медовухой.
— Ну, расскажи, калика, каким ветром тебя занесло в Перелесье.
Северьян был предельно откровенен.
— Шел я через лес к славному городу Искоростеню, да заплутал немного.
— Отчего ж заплутал? — Удивился мужчина. — От Перелесья до Искоростеня рукой подать… если дороги знать верные. Как звать-величать то тебя, калика?
— Я давно забыл свое имя, отказавшись от мирской жизни. Называй меня, каликой, как и раньше.
— Как знаешь. Меня можешь называть… Лукой.
Северьян задумался.
— Не понимаю тебя, Лука. Зачем открывать случайному путнику свое имя?
Лука усмехнулся.
— Случайный, или не случайный — еще не известно. Я ведь тоже в Искоростень иду. А вдвоем всегда веселей, чем одному.
— Твоя правда, Лука, твоя правда. Но к чему тебе-то идти к древлянам? Они, насколько я знаю, не слишком гостеприимны.
— Потому что я там живу, — усмехнулся мужчина.
— Тогда зачем ты здесь, прости мое любопытство? — Северьян смиренно поклонился.
— Любопытство не порок, — успокоил его Лука. — Калике положено спрашивать, он ведь — кладезь мудрости…
— Ты чего-то путаешь, Лука, — пробормотал Северьян. — Я всего лишь странник, скиталец, уставший от мирской жизни. А совсем не мудрец.
— Странник — самый большой мудрец! — Заявил Лука, отправляя в рот огромный ломоть мяса. — Он же путешествует по всему свету…
В котомке у Северьяна что-то зашебуршало. Лука встрепенулся, но убийца успокоил его жестом.
— Это мой друг.
Из сумки, пыхтя, выбрался домовой. Огляделся, обиженно фыркнул.
— Здрасте, — буркнул он. — Уже жрут, а мне никто не предложил.
— Домовой? В котомке? — Удивился Лука. И тут же покатился со смеху.
Доробей поднял на него испепеляющий взор.
— Ты что, еще один дурак, домового не видел?
— Да какой же ты домовой, раз с каликой путешествуешь! — Засмеялся Лука. — Ты теперь кочевой!
Глава 11.
Сытно поев, разношерстная компания тронулась в путь. У Луки, как оказалось, тоже не было коня. Тот хотел купить оного, но, прислушавшись к совету Северьяна, делать этого не стал. Налегке путешествовать лучше, когда ничего не обременяет. А коня кормить надо, поить. Да и жалко животинку без дела пользовать. Не так уж далек путь, как кажется. Но провизией Лука все же запасся. Лепешки, вяленое мясо и баклажки с водой он уложил в свою сумку, а то, что не влезло, отдал Северьяну. Неужели доверяет? — Удивился убийца.
Еще засветло они преодолели березняк, и вторглись в густые, непролазные дебри темнолесья. Воздух здесь был сырой, влажный и отдавал прелой листвой и болотом. Вокруг шуршало, повизгивало, булькало. Под ногами бегали мелкие гады, то и дело шмыгали змеи, а уж лягушки сидели на каждой ветке, поглядывая пустыми бессмысленными глазами и протяжно квакали.
— Здесь пока спокойно, — объяснял Лука Северьяну, — бояться нечего. Зато завтра мы войдем в зачарованный лес. Там нечисть ночами бушует так, что не всяк богатырь живым выйти сможет.
— Так зачем мы туда идем? — Удивился Северьян.
— Потому что с нечистью сладить куда проще, чем с дрягвой.
— С дрягвой?
— Дряговичи — еще один местный народец. Ты калика и, правда, на мудреца не тянешь. Так вот, они живут на болотах, и на людей не слишком похожи… Скорее на упырей. Им и поклоняются. Попасть им в руки пострашнее будет, чем умереть в битве с нечистью. Ты, калика не бойся. Я воин неплохой, за нас постою! — Лука положил руку на рукоять меча.
Меч и правда был знатный — ручка из бронзы, обитая деревом, клинка не видно, но чувствуется, что кован на совесть. Хотя не чета клинку Северьяна, закаленного в специальных растворах, пролежавшего сотню лет в земле, для пущей твердости.
— Твоя воля, Лука, — согласился убийца. — Я иду за тобой.
— Ага, а мое мнение никого не интересует? — Раздался недовольный бас из котомки. — Ну и ладно, вспомните еще Доробея, когда припечет.
Путники весело засмеялись.
Белые стены, мраморный пол, резные колонны… Здесь, в Царьграде даже солнце отливало белизной, на которой проскакивали мраморные прожилки. Базилевс сегодня был не в духе. Маги послабее поспешили скрыться с его глаз, лишь Протокл развалился на пуховых подушках и с интересом наблюдал за истеричными жестами Владыки.
— Что же это творится! — Бормотал он. — Он же наш, наш ставленник! Как Владимиру удалось переманить его на свою сторону?
Протокл лениво зевнул.
— Я предупреждал, Владыка, что шансы на успех не столь уж и велики. Наемник был силен, но Владимир оказался сильнее…
— Тогда почему исчезли посланные нами убийцы?
— Северьян оказался сильнее их. Сильный побеждает слабого, закон жизни, не более того. По крайней мере, мы скомпрометировали печенегов в глазах Росского князя. Теперь уж Владимир будет относиться к ним настороженно, что породит конфликты, а возможно и станет причиной отчуждения, расторжения альянса, а затем…
Базилевс прервал его.
— Больно мудреные слова говоришь, Протокл. Но учти, словами ты мало чего добьешься. Северьян все еще жив, и не исключено, что нам еще предстоит с ним встретиться.
— Ты боишься! — Удивился Протокл. — Базилевс боится обыкновенного наемного убийцы!?
— Необыкновенного, — прошипел сквозь зубы тот. — Обыкновенные долго не живут…
Деревья мелькали перед глазами, Северьян бежал через старый заболоченный ельник, отплевывался, фыркал. Рядом, пыхтя, несся Зубр, язык на плечо, ноги заплетаются. Давно стемнело, видимость терялась уже через десяток шагов, лишь полная луна, выкатившаяся на небо, позволяла различать местность окрест. Хотя, что здесь различать, вокруг-то одни деревья…
Они за несколько часов добрались до березняка, прилегающего к селу. Здесь остановились, отдышались. Северьян тяжело хрипел, горлом рвались всхлипы. Мальчонка с трудом выдержал этот пробег.
— Подкрадываемся тихо, — сказал он. — Главное, чтобы нас не заметили… иначе…
Что будет иначе, ребята догадывались. Степняки дикий народ, они и детей убивают, жмурясь от удовольствия…
Чем ближе подходили к селу, тем яснее слышались громкие голоса, смех, вопли. Вскоре, через поредевший березняк мальчишки различили огни. Подкрались поближе, выбрались на самую опушку, да так и застыли от ужаса.
По селу шастали степняки. Невысокие, узкоглазые, в рваном свете разведенных повсеместно костров они казались чудовищами, нечистью, выбравшейся из глубин леса. Северьян тяжело охнул, дернулся.
К забору был прибит мужчина. Ребята с трудом узнали в нем Городона. В ладони воина впились длинные каленые стрелы, жуткие деревянные колья были вбиты в ноги. В теле торчало еще несколько стрел, две в животе, одна в плечо и еще одна безвольно болталась в бедре, упершись в мышцу. Глаз у Городона не было, вместо них зияли кровоточащие пустые глазницы.
- Предыдущая
- 19/96
- Следующая
