100 великих загадок русской истории - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 151
- Предыдущая
- 151/155
- Следующая
О том, что Вунштейн установил за ней наблюдение и следствие по ее делу продолжалось, Зоя, конечно, не знала, но что-то заставило ее не бегать больше на танцульки и порвать старые связи. Были ли у нее впоследствии беседы со следователем и контакты с Ягодой, неизвестно, но этот человек с репутацией холодного палача сыграл в ее судьбе немалую роль. Именно он 18 ноября 1927 года подписал редчайшее по тем временам заключение: «Гражданка Федорова З.А. была арестована по обвинению в шпионской связи с К.Ф. Прове». Далее излагается суть ее единственного допроса, показания самого Прове и уникальный вывод: «На основании вышеизложенного следует констатировать, что инкриминируемое гр.Федоровой З.А. обвинение следствием установить не удалось, а посему полагал бы дело по обвинению Федоровой З.А. следствием прекратить и сдать в архив. Подписку о невыезде аннулировать».
Сказать, что Зое повезло, – значит не сказать ничего. Вырваться из лап Ягоды – таким мало кто мог похвастаться. Но на сей раз гроза лишь прошумела над головой Зои. То ли мать усердно молилась за дочку, то ли у Ягоды было хорошее настроение, то ли еще что… Однако, как ни горько об этом говорить, тоненькая папка с делом № 47268 будет дополнена четырьмя толстенными томами, а впоследствии еще семью. И все о ней – о Зое Алексеевне Федоровой, так удачно выскользнувшей в тот раз из внутренней тюрьмы Лубянки.
Прошло девятнадцать лет… Никому не ведомая счетчица Госстраха Зоя Федорова стала одной из самых популярных актрис советского кино. Она снялась в фильмах «Музыкальная история», «Шахтеры», «Фронтовые подруги», «Великий гражданин», «Свадьба», была награждена орденом Трудового Красного Знамени, стала дважды лауреатом Сталинской премии. Все шло прекрасно… Но после 1940 года отношение к ней резко изменилось: сниматься больше не приглашали, а если и приглашали, то предлагали такие крохотные роли, что браться за них Зоя Алексеевна считала ниже своего достоинства. И объясняла это тем, что ее бывший муж, кинооператор Рапопорт, используя свои связи, делал все возможное и невозможное, чтобы погубить ее как актрису.
Она вынуждена была пробавляться концертами, выступая в самых разных уголках Союза, а во время войны – поездками на фронт. После войны стало еще хуже. Федорова в отчаянии пишет Сталину, Берии, напоминает о себе и просит помочь. Сталин не ответил, а Берия ответил, но так по-бериевски, что лучше бы промолчал.
Как известно, этот человек никогда ничего не забывал и никому ничего не прощал. А обидеться на Зою Федорову ему было за что: он помог ей, вытащил из тюрьмы отца, арестованного в 1938-м по обвинению в шпионаже в пользу Германии, а она не оценила. Позже Зоя Алексеевна скажет, что до января 1941-го неоднократно встречалась с Берией, благодарила его за помощь, но ему благодарности было мало, он откровенно ее домогался, а в 1940-м дважды пытался изнасиловать.
Новый министр государственной безопасности Абакумов, конечно же, знал о своеобразных отношениях своего шефа с артисткой и наверняка советовался с ним, прежде чем подписать страшный документ, сломавший жизнь Зое Федоровой, – постановление на арест от 27 декабря 1946 года.
«Я, пом.нач.отделения капитан Раскатов, рассмотрев материалы в отношении преступной деятельности Федоровой Зои Алексеевны, нашел:
Имеющимися в МГБ СССР материалами Федорова З.А. изобличается как агент иностранной разведки. Кроме того, установлено, что Федорова является участницей группы англо-американской ориентации, стоящей на позициях активной борьбы с советской властью. Постановил: Федорову Зою Алексеевну подвергнуть аресту и обыску».
Через день после ареста – первый допрос. Обычно такого рода допросы вели лейтенанты, в лучшем случае капитаны, а тут полковник, да еще в должности заместителя начальника следственной части по особо важным делам. Значит, дело Федоровой не хотели предавать огласке и не хотели, чтобы о ее показаниях знали низшие чины. Позже выяснится и другой, наводящий на размышления факт: за время следствия Федорову 99 раз вызывали на допросы, а протоколы составлялись только в 23 случаях. Почему? О чем шла речь на тех 76 допросах, след которых в деле отсутствует?
А тогда, 29 декабря 1946 года, полковник Лихачев с первого же вопроса, как говорится, взял быка за рога:
– Вы арестованы за преступления, совершенные против советской власти. Следствие рекомендует, ничего не скрывая, рассказать всю правду об этом.
– Преступлений против советской власти я не совершала, – уверенно начала Зоя Алексеевна, но потом, видимо, поняв, что в чем-то признаваться все равно надо, добавила: – Единственное, в чем я считаю себя виновной, это в связях с иностранцами, особенно с англичанами и американцами.
– Это были связи преступного характера?
– Нет. Я принимала их у себя на квартире, бывала в посольствах, посещала с ними театры, выезжала за город.
– Назовите имена.
– Осенью 1942-го, посетив выставку американского кино, я познакомилась с корреспондентом американской газеты «Юнайтед пресс» Генри Шапиро и до его отъезда в США в конце 1945-го поддерживала с ним личные отношения. Бывая на квартире Шапиро, я познакомилась там с его приятелями: помощником военно-морского атташе США майором Эдвардом Йорком, сотрудником военной миссии майором Паулем Холлом, лейтенантом Чейсом. Особенно близкие отношения у меня сложились с Эдвардом Йорком, а через него я познакомилась с контр-адмиралом Олсеном, английским журналистом Вертом, его женой Шоу, а также редактором издающегося в СССР журнала «Америка» Елизабет Иган.
– Иган является установленной разведчицей. Непонятно, что могло вас сближать с ней.
– О шпионской работе Иган против Советского Союза я ничего не знала. А вообще, мы с ней очень дружили, она часто бывала у меня, приходила запросто, называла меня своей подругой. Через нее я познакомилась с руководителем редакции журнала полковником Филипсом, его женой Тейси, а также с некоторыми другими сотрудниками. Так я стала вхожа в посольство и военную миссию США, американцы, в свою очередь, бывали у меня. Общалась я и с сотрудниками английской военной миссии майорами Тикстоном и Нерсом.
– Вы назвали всех? У вас ведь были и другие связи. Почему вы о них не говорите?
Поняв, что от полковника ничего не скроешь, Зоя Алексеевна назвала еще одно, самое дорогое ей имя.
– Еще я была знакома с заместителем главы морской секции американской военной миссии Джексоном Тейтом. С ним у меня были особенно хорошие отношения. Вскоре после нашего знакомства я начала с ним сожительствовать и в настоящее время имею от него ребенка.
Как же так? В анкете арестованной черным по белому написано: родители умерли, сестры живут в Москве, муж – Рязанов Александр Федорович, жив-здоров, дочь Виктория Яковлевна, 1946 года рождения. Почему Яковлевна, а не Джексоновна или, на худой конец, Александровна? Что за Яков, откуда он взялся? На некоторые из вопросов мы еще получим ответы, а вот что касается Якова – покрыто мраком тайны.
Полковник Лихачев тоже отреагировал весьма своеобразно. Он резко пресек излияния Федоровой.
– Следствие интересуют не ваши интимные отношения с иностранцами, а ваша преступная связь с ними. Об этом и рассказывайте. С кем из своего окружения вы знакомили иностранцев?
– С сестрами – Марией и Александрой, мужем Марии – артистом Большого театра Синицыным, моим мужем – композитором Рязановым, художницей «Союздетфильма» Фатеевой, сотрудницей «Огонька» Пятаковой и моей школьной подругой Алексеевой.
В ночь под Новый год – снова допрос, уже куда более жесткий.
– На предыдущих допросах вы отрицали совершенные вами преступления против советской власти. Учтите, ваша преступная деятельность следствию известна, и если вы не станете рассказывать об этом, мы вынуждены будем вас изобличать.
– Изобличать меня не надо, – чего-то испугалась Зоя Алексеевна. – Оказавшись в тюрьме, я пересмотрела всю свою жизнь, все свои настроения и связи и пришла к выводу, что заключение меня под стражу является правильным.
- Предыдущая
- 151/155
- Следующая
