Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье - Страница 65
- Предыдущая
- 65/135
- Следующая
— Вот так-так! И почему же?
— Какое-то предчувствие подсказывает ему правду. Он полагает, что Жак Гаро вовсе не погиб, и во всем обвиняет его…
— Тысяча чертей! Ну, теперь я придерживаюсь совсем иного мнения. Раз дело обстоит так, то ваше постоянное общение чревато опасными последствиями.
— И их не избежать, если судьбе будет угодно свести его с Жанной Фортье; она ведь может узнать меня.
— Жанна Фортье до конца своих дней будет сидеть в тюрьме.
— Она сбежала. И теперь на свободе…
Овид Соливо в изумлении отшатнулся.
— На свободе! Тогда, черт возьми, дело дрянь! Они и в самом деле могут встретиться, а это нам совсем ни к чему. Короче, ты считаешь нужным убрать с дороги Люсьена Лабру?
— Нет.
— Тогда — Жанну Фортье?
— Я не знаю, где она теперь.
— Что-то мне не отгадать твоей загадки.
— Сейчас объясню… Ты знаешь, как я люблю свою Мэри!… Ради нее я Париж спалить готов. Мог бы, так и весь мир уничтожил. Если речь идет о ее жизни, я умереть за нее готов… а она, как тебе известно, очень больна.
— Нужно сделать так, чтобы она ни в коем случае не умерла… и жила, черт возьми, как можно дольше! — воскликнул Соливо. — Но какое отношение ко всему этому имеет твоя дочь?
— Мэри любит Люсьена Лабру…
— И из-за этого ты так разнервничался! — весело воскликнул Соливо… — Но ведь это мимолетное увлечениеМэри и есть та самая соломинка, что тебя спасет! Выдай дочь за парня, и как можно скорее. Стоит мэру провозгласить их супругами, и бояться больше нечего. Предположим, Люсьен, будучи уже твоим зятем и компаньоном, встретится вдруг с Жанной Фортье. Допустим, ей удастся окончательно утвердить его в мысли, что она невиновна… Вообразим, что они вместе пускаются на поиски подлинного альфорвилльского поджигателя, убийцы Жюля Лабру, и в конце концов находят его; ясно как день, что сам же Люсьен и заставит Жанну Фортье молчать. Разве он сможет поднять скандал вокруг имени человека, на дочери которого женат? Да никогда в жизни!
— Когда я узнал, что Мэри любит Люсьена, я все это уже просчитал… Но с этим браком ничего не выйдет.
— Вот те раз!… Что, разве парень уже женат?
— Нет, но он любит другую.
— И эта другая очень богата?
— У нее ни гроша за душой.
— Ну и болван! Это же глупо, просто невероятно!
— Может быть; но, к несчастью, все обстоит именно так, ибо Люсьен отказался жениться на Мэри.
— Теперь до меня наконец дошло. Эта пташка вставляет тебе палки в колеса, ее-то и нужно убрать…
— Да!
— Когда она исчезнет, у Люсьена хватит ума не упустить из рук то состояние, которое ты предлагаешь ему…
— И только это может спасти мою дочь.
— Ладно, братец… Мы с тобой — свои люди! Будь спокоен: в самом ближайшем времени мою племянницу станут величать госпожой Люсьен Лабру. Кстати, как зовут любовницу этого балбеса и где она обитает?
— Понятия не имею.
— Черт возьми, с такой информацией далеко не разбежишься.
— Согласен; но зато я придумал, как все выяснить. Люсьена я на три недели отправляю в Бельгард — монтировать станки и вести переговоры по поводу следующего заказа.
— Прекрасно. Он не будет нам мешать.
— Сегодня он ночует на заводе, чтобы завтра утром проследить за доставкой груза на железнодорожную станцию. Сам он уедет в понедельник утром…
— Ни слова больше! Я все понял. Раз ему ехать в понедельник, а воскресенье у него свободно, он непременно посвятит его трогательнейшему прощанию с предметом своего обожания… Стало быть, нужно проследить, в каком направлении навострит лыжи юноша после того, как отправит груз на станцию… Ну что ж, скоро мы все узнаем, обещаю тебе, а я своими обещаниями просто так не бросаюсь.
— Деньги тебе нужны?
— Тактичный вопрос, нечего сказать! — рассмеялся Овид. — Сразу видно, что перед тобой деловой человек! Но обрати внимание, братец, на мою обходительность: до сих пор я от тебя ничего не требовал. О цене договоримся, когда выясним, что за работенку предстоит провернуть. Где живет Лабру?
— Улица Миромесниль, 87.
— Ладно, проследим. Теперь мы все обсудили, и я проголодался, как волк. Идем ужинать.
— Давай я выйду первым. Неподалеку стоит моя карета. Отправлю кучера домой, предупредить, что меня к ужину не будет.
— А я пойду прямо в ресторан папаши Лотиля.
Когда Жак Гаро расстался с «братцем», было около одиннадцати вечера.
«Овид — именно тот человек, что мне сейчас нужен, — думал он, направляясь на улицу Мурильо. — С его помощью я с успехом выберусь из всех передряг».
А дижонец тем временем размышлял:
«Вот черт! Но ренту-то нужно спасать! А что до денег, то тут уж я позабочусь о том, чтобы плата за мои труды являла собой весьма соблазнительную сумму! Братец богат… Заплатит».
С тех пор как отец пообещал Мэри, что она станет женой Люсьена Лабру, девушка просто обезумела от радости. Будущее рисовалось ей в розовом свете. Всего два дня прошло с того момента, как отец принес ей эту добрую весть, а лицо ее уже не выглядело столь устрашающе бледным, да и красные пятна на щеках больше не выступали. Воскресенья отец обычно проводил с ней. В субботу она весь вечер просидела одна, ибо Поль Арман послал кучера предупредить, что к ужину его не будет.
Неожиданное отсутствие отца очень раздосадовало ее: она надеялась поговорить с ним о Люсьене, и именно поэтому с утра пораньше отправилась к нему в кабинет. Миллионер имел все основания подозревать, что Мэри жаждет задать ему тысячу вопросов, на которые он не будет знать, как ответить. И решил, что придется по возможности как можно реже оставаться с дочерью наедине, дабы не попасть в неловкое положение; поэтому, когда дверь в кабинет открылась и она появилась на пороге, Жак не смог сдержать досады и нахмурился. Ни досада, ни складки на лбу отца не ускользнули от внимания Мэри.
— Я помешала тебе, папа?
— Да, детка, немножко помешала; я тут занят расчетами, и мне никак нельзя отрываться, но, раз ты пришла, так уж поцелуй меня.
Девушка поспешила выполнить его желание и тут же заговорила:
— Чем мы сегодня займемся?
— У меня накопилось слишком много дел, их нужно привести в порядок. На это уйдет большая часть дня, а вечером я вынужден отлучиться по делу — на несколько часов.
— Но обедать и ужинать ты будешь со мной?
— Обедать — да, а ужинать — вряд ли.
— Значит, прощай, моя прекрасная мечта!
— О чем же ты мечтала, детка?
— О том, что ты пригласишь на ужин Люсьена Лабру.
— Ты же видишь, что этого никак не получится.
— Ну тогда на обед.
— Тем более не получится. У господина Лабру перед отъездом, наверное, много хлопот.
Мэри вздрогнула и сильно побледнела.
— Перед отъездом! — дрогнувшим голосом произнесла она. — Значит, господин Лабру уезжает из Парижа? Но почему?
— По делам предприятия.
— И куда он едет?
— В Бельгард: там первоклассный завод, которому мы поставляем оборудование, вот он и едет проследить за монтажом.
— И долго его не будет?
— Недели три; порученная работа станет знаком доверия с моей стороны и первым шагом на пути к будущему сотрудничеству на равных.
— Ну раз дело обстоит так, придется мне смириться… — прошептала девушка, и лицо ее немного прояснилось. — Но теперь весь день придется сидеть одной…
— Ты прекрасно знаешь, что я огорчен этим не меньше тебя, но дело есть дело, а из-за отъезда Люсьена у меня дел теперь будет выше головы. А тебе я, между прочим, обещаю полное возмещение морального ущерба в самом ближайшем времени.
— Не стану отказываться.
И Мэри ушла; оставшись один, он мысленно поздравил себя с тем, что ему удалось так ловко избежать столь страшных для него разговоров.
Искренне поверив тому, что он ей наговорил, девушка хоть и расстроилась из-за отъезда Люсьена, но нисколько не была встревожена. Эта поездка действительно выглядела как знак отцовского доверия и уважения к ее жениху. Успокоившись, госпожа Арман вернулась в свои апартаменты и не выходила оттуда до одиннадцати. Когда она вновь спустилась к отцу, то одета была очень элегантно, с безупречным вкусом.
- Предыдущая
- 65/135
- Следующая
