Кровавое дело - де Монтепен Ксавье - Страница 42
- Предыдущая
- 42/157
- Следующая
— Так, господин, приехавший в фиакре, идет сюда! — пробормотала она. — Может быть, он ошибся? — Она насторожилась, с бьющимся сердцем и склоненной головой. В передней разговаривали. Через секунду отворилась дверь и вошла Бригитта. Сесиль, бледная, как полотно, спросила дрожащим голосом:
— Что случилось? Кто там?
— Пришел какой-то господин, барышня.
— Что ему надо?
— Он желает переговорить с вами, по-видимому, о чем-то очень важном… и спешном…
— Попроси сюда.
— Пожалуйста, сударь, — сказала Бригитта и ввела посетителя.
Это был полицейский агент Казнев.
При виде этого человека, не внушавшего своей наружностью доверия, Сесиль еще больше переполошилась.
— Вы желали поговорить со мной? — пролепетала она.
Светляк поклонился:
— Да, сударыня.
— Я слушаю. Что вам угодно?
— Я имею честь беседовать с mademoiselle Сесиль Бернье?
— Точно так.
— Дочерью господина Жака Бернье?
— Да. Разве вы явились по поручению моего отца?
— По его поручению — нет, но, однако же, дело касается его.
— Каким образом?
— Вы его ожидали сегодня утром, не правда ли?
— Да, ждала.
— Он должен был приехать по Лионской железной дороге?
— Конечно, потому что он едет из Марселя; но к чему вы задаете эти тревожные вопросы? Отец не приехал… вы кажетесь смущенным… Нет ли у вас дурных вестей?… Не случилось ли несчастья?
— В самом деле, с ним случилось… — произнес Светляк, смущение которого все увеличивалось. — С ним случилось…
— Что-нибудь опасное? — перебила Сесиль.
— Да, Боже мой, по крайней мере я опасаюсь…
— Что произошло, сударь, чего я должна опасаться?
— Сказать правду, я сам точно не знаю… Но господин Бернье находится на Лионском вокзале, куда вы поедете… я здесь по той причине, что мне поручили привезти вас…
— Мой отец находится на вокзале? Он ранен? — спрашивала Сесиль, начинавшая терять голову. Если сердце ее не было поражено, то, во всяком случае, нервы страдали страшно.
— Да.
— Он опасно ранен?
— На этот вопрос я не могу ответить, не рискуя ввести вас в заблуждение. Вы сможете увидеть все собственными глазами.
— Я иду за вами, сударь. Отправимтесь как можно скорее.
Говоря это, Сесиль поспешно завязывала ленты шляпки и с лихорадочной торопливостью набрасывала шубку.
— Я готова!
Она быстро вышла в соседнюю комнату и позвонила Бригитте.
Старушка прибежала и, увидев страшно расстроенное личико своей питомицы, воскликнула в ужасе:
— Господи, помилуй, барышня, что с вами случилось?
— С отцом случилось несчастье… На Лионской железной дороге… И вот, за мной приехали… Я уезжаю!
С этими словами она отворила двери и почти побежала вниз по лестнице.
Казнев с трудом следовал за ней.
— У меня есть карета, — проговорил он, нагоняя Сесиль уже около каморки консьержа.
— Карета, — почти бессознательно повторила она. — Да; я знаю, проведите меня… поскорее, ради Бога…
Агент подошел к карете и открыл дверцу. Mademoiselle Бернье уселась в экипаж. Светляк приказал кучеру ехать на вокзал.
Карета понеслась.
Сесиль посмотрела на агента.
— Вы мне сказали, сударь, — начала она, — что вас послали за мной. Но больше вы мне ничего не сказали. Кто именно послал вас?
Казневу были даны необходимые на этот счет инструкции. Впрочем, он и сам был не лишен необходимого такта и хорошо знал, когда можно говорить и когда следовало умолчать.
— Меня послал инспектор дороги, — ответил он без малейшего колебания.
— Вы говорили о несчастье. Не может быть, чтобы вы вовсе не знали, какого рода это несчастье!
— Это кажется невозможным, а между тем как нельзя более правдоподобно. Я ничего не видел сам, и инспектор не сообщил мне никаких подробностей.
— Каким образом узнали мой адрес?
— Этого уж положительно не могу вам сказать. Может быть, ваш батюшка сам сообщил его, или, может быть, у него в поезде были знакомые.
Сесиль сжала так крепко свои маленькие руки, что ее изящные пальчики захрустели.
— Сударь, — взволнованно заговорила она, — из всех ваших слов я вывожу одно только, а именно: что вы не хотите ответить мне. Я предчувствую ужасное несчастье… катастрофу… Несчастный случай, о котором вы ничего не можете сказать, должен быть ужасен.
Казнев хранил упорное молчание.
При виде этого, очевидно преднамеренного молчания молодая девушка перестала настаивать.
Тысяча бесконечных, бессвязных мыслей вихрем кружилась в ее пылавшей голове, мысли, поглощавшие ее и зачастую вовсе не относившиеся к отцу.
Она спрашивала себя, не принесет ли это «несчастье», о котором так сдержанно говорил ее спутник, какой-либо пользы ее личным интересам?
Итальянец быстро выскочил из вагона на платформу, держа в руках кожаный чемоданчик Жака Бернье.
Он тщательно затворил за собой дверцы вагона и смело подошел к выходной двери с билетом в руках. На него, разумеется, никто не обратил внимания: пассажир как пассажир. Шляпа надвинута на лоб, лицо почти закрыто теплым кашне.
— Багаж есть?
— Ничего, в чемодане белье и бумаги, — ответил он.
— Проходите.
Пароли быстро миновал вокзал и поспешно вышел на улицу. Он заранее решил, что будет делать по приезде в Париж.
Бледный туманный зимний день едва-едва брезжил. Газовые фонари еще горели. Редкие хлопья снега носились в воздухе, но становились все реже и реже. Прохожих не было, кроме рабочих да промерзших пассажиров, торопливо направлявшихся, кто пешком, кто в экипажах, к своим квартирам.
Итальянец почти бегом пустился от вокзала к Лионской улице, не отвечая на настойчивые приглашения кучеров.
На Лионской улице Пароли остановился у газового фонаря и быстро осмотрел всего себя и свою одежду. Вдруг он страшно побледнел: на левом рукаве рубашки виднелось большое и широкое кровавое пятно.
Взяв чемодан в другую руку, он закрыл пледом подозрительный рукав и снова быстро пошел вперед.
Не доходя до площади Бастилии, он увидел пустую карету и знаком подозвал ее. Карета быстро подъехала.
Итальянец был слишком хитер, чтобы дать свой настоящий адрес, так как впоследствии это обстоятельство могло послужить полезным указанием для полиции.
— На вокзал Сен-Лазар, — сказал он, — да постарайтесь ехать поживее! Мне не хотелось бы опоздать на поезд. На водку будет вдоволь.
Кучер стегнул лошадь, и она побежала настолько быстро, насколько позволял глубокий снег.
Доехав до улицы Аркад, Пароли вышел из экипажа и вошел в зал ожидания. Он прошел его насквозь и вышел на Амстердамскую улицу: там находилась каретная биржа.
Пароли сел в один из экипажей и велел везти себя на вокзал на улице Реннь. Он с намерением запутывал следы, как заяц, которого преследует стая гончих.
На вокзале на улице Реннь он проделал ту же штуку, что и в Сен-Лазаре, и затем, взяв третью карету, велел везти себя на Северный вокзал.
В тот самый момент, когда он подъехал, к станции подходил поезд из Кале. Анджело смешался с толпой пассажиров, выходивших из вагонов, делая вид, что и он только что приехал с эти поездом.
Тут он сел в четвертую карету и велел везти себя на площадь Клиши.
За все время своих переездов он тщательно следил, чтобы компрометирующий его рукав рубашки как-нибудь не вылез из-под пальто, и старательно держал его под пледом.
С площади Клиши Пароли быстрыми шагами направился на улицу Брошан, где находилась его квартира.
Было уже около полудня, когда он явился в комнатку консьержки.
Добрая женщина стряпала обед. В каморке ее стоял сильный запах жареного лука.
— Как! Это вы, monsieur Пароли?! — воскликнула она тоном радостного удивления.
— Да разве вы не думали, что я вернусь? — осведомился Анджело с улыбкой.
- Предыдущая
- 42/157
- Следующая
