Верная Чхунхян: Корейские классические повести XVII—XIX вв. - Автор неизвестен - Страница 25

• Предыдущая
• 25/90
• Следующая

— Ёнсан — первый уезд провинции Чолла. Запомните! Кто с небрежностью отнесется к государственным делам, кто поведет себя недостойно, будет казнен! — Приказал, будто осенний иней пал.

— Ты пойдешь в левую, восточную часть провинции, — велел он одному из чиновников, — пройдешь по всем восьми уездам — Чинсан, Кымсан, Мучжу, Ёндам, Чинан, Чансу, Унбон, Куре. В назначенный день жди распоряжений в Намвоне! А ты обойдешь уезды правой, западной части — Ёнан, Хамёль, Лимпхи, Окку, Кимчже, Мангён, Кобу, Пуан, Хындок, Кыхан, Чансон, Ёнгван, Мучжан, Муан и Хампхён. В назначенный день жди приказаний в Намвоне! Ты же, — приказал он третьему, — пройдешь по городам Инсан, Кымгу, Тхэин, Чонып, Сунчхан, Окква, Кванчжу, Нанчжу, Чханпхён, Тамъян, Тонбок, Хвасун, Канчжин, Ёнам, Чанхын, Посон, Хынъян, Накан, Сунчхон и Коксон, а в назначенный день будешь ожидать моего приказа в Намвоне!

Сделав все распоряжения, Моннён приготовился следовать дальше. Взгляните, как он выглядит! Чтобы обмануть людей, он к старой шляпе без тульи прицепил тесемку, связанную из разных кусочков. От шапочки, которую надевают под шляпу, остался лишь верх, и он прицепил эту верхушку к волосам черепаховым колечком, а весь изорванный халат подпоясал бумажным кушаком. К рваному вееру с одной-единственной спицей прицепил сосновую шишку. Этим-то веером он и прикрывался от солнца. Ночь Моннён провел в буддийском храме, а на утро с посохом в руках обошел беседки Сингым и Супчон, потом, пройдя через западные ворота, поднялся на южные и огляделся. Здесь прямо Сиху, что лежит к югу от реки Янцзы! Видны все восемь красот Вонсана: «Кирин выплевывает луну», «Синие туманы Ханбёка», «Вечерний колокол в Намго», «Полная луна над Кончжи», «Косой дождик в Тага», «Сбор лотосов на озере Токчин», «Дикие гуси садятся у беседки Пипхо» и «Водопад у Вибона».

Ли Моннён тайно разъезжал по провинции, и правители уездов, прослышав о том, что появился ревизор, начинали ревностно заниматься правлением и даже заботились о делах давно минувших. Слугам-то что... А вот чиновники — те совсем потеряли голову от страха. Растратчики из судейской палаты настропалились бежать, а в управах все просто обезумели.

Тем временем ревизор пришел в окрестности Имсиля, на полях кипела работа, была страдная пора, и крестьяне распевали песни — ну и шум стоял вокруг!

Крестьяне пели, а ревизор стоял, опершись о посох, и слушал. Песня понравилась ему.

— Какой богатый урожай! — воскликнул он. А в другой стороне — просто удивительно! Еще крепкие старики собрались вместе и обрабатывают каменистое поле. На них — камышовые шляпы, в руках железные мотыги, и все поют песню о седых волосах:

Они пропели песню, и тогда один из них вдруг поднялся и предложил:

— Закурим, закурим! Давайте закурим!

Надвинув на лоб соломенную шляпу, он сел на меже, неторопливо вынул трубку из красной глины и, пошарив у себя за пазухой, вытащил кисет. Поплевав на табак, примял его в трубке большим пальцем, коротким и толстым, а потом пошевелил огонь в жаровне и раскурил трубку. Он затянулся, и что-то у него запищало, как мышонок. Раскуривая, он втянул щеки, раздул ноздри — и вот повалил густой дым. Старик стоял и курил в стороне, тут к нему подошел Моннён и заговорил доверительно:

• Предыдущая
• 25/90
• Следующая