В объятиях смерти - Корнуэлл Патрисия - Страница 30

• Предыдущая
• 30/74
• Следующая

Мы немного помолчали. Затем я спросила:

— Мисс Харпер, чего так боялся ваш брат?

— Жизни.

Я ждала, пристально наблюдая за выражением ее лица. Она снова всматривалась в огонь.

— Чем больше он ее боялся, тем больше отступал перед нею, — произнесла она странным тоном. — Затворничество странным образом влияет на разум человека, выворачивая его наизнанку, запутывает в клубок мысли и идеи до тех пор, пока они не начинают разлетаться в стороны под сумасшедшими углами. Я думаю, что Берил была единственным человеком, которого мой брат когда-либо любил. Он прикипел к ней, чувствовал непреодолимую потребность обладать ею, накрепко привязать -ее к себе. Когда он решил, что она его предает, что он больше не имеет над ней власти, его сумасшествие стало чрезмерным. Я уверена, что он стал воображать всякую чепуху, которую она могла о нем разгласить. О нашей жизни здесь.

Когда она снова потянулась за своим бокалом, ее рука дрожала. Она говорила о своем брате так, как будто тот был мертв уже много лет, и в ее голосе слышались резкие интонации. Похоже, колодец ее любви к брату был выложен твердыми кирпичами ярости и боли.

— У нас с Кери никого не осталось, когда Берил покинула нас. Мои родители умерли. У нас не было никого, кроме нас самих. Кери был тяжелым человеком. Дьявол, который писал как ангел. О нем нужно было заботиться. Я старалась помогать ему в его стремлении оставить свой след в мире.

— Такие жертвы часто сопровождаются обидой.

Молчание. Отсветы огня плясали на ее изысканном лице.

— Как вы разыскали Берил? — спросила я.

— Она сама нашла нас. В то время она жила во Фресно со своим отцом и мачехой. Она писала и была поглощена этим занятием. — Рассказывая, мисс Харпер не отрывала глаз от огня. — Однажды Кери через своего издателя получил от нее письмо, к которому был приложен короткий рассказ, написанный от руки. Я до сих пор хорошо помню его. Она подавала надежды — зарождающееся воображение, которое просто нуждалось в шлифовке, в наставнике. Таким образом, началась переписка. А несколько месяцев спустя Кери пригласил ее навестить нас, послал ей билет. Вскоре он купил этот дом и начал его восстанавливать. Он сделал это для нее. Красивая девочка принесла в его мир волшебство.

— А вы? — спросила я.

Она ответила не сразу.

Полено в камине шевельнулось, и вверх взметнулся сноп искр.

— После ее переезда к нам не все было гладко в нашей жизни, доктор Скарпетта, — сказала она наконец, — я видела, что происходило между ними.

— Между вашим братом и Берил?

— Я бы не стала держать ее взаперти, как он это делал. В своих неустанных попытках удержать Берил, всецело завладеть ею, он потерял ее.

— Вы очень сильно любили Берил.

— Это невозможно объяснить. — Ее голос дрогнул. — С этим трудно было справиться.

Я продолжала зондировать:

— Ваш брат не хотел, чтобы вы поддерживали с нею связь?

— Особенно в течение последних нескольких месяцев, из-за ее книги. Кери осудил и отрекся от нее. Ее имя в этом доме не упоминалось. Он не позволял мне поддерживать с нею какие бы то ни было контакты.

— Но вы все-таки поддерживали, — сказала я.

— Весьма ограниченные, — с трудом произнесла она.

— Должно быть, это очень болезненно — быть отрезанной от кого-то, кто так дорог.

Она снова смотрела на огонь.

— Мисс Харпер, когда вы узнали о смерти Берил?

Она не ответила.

— Кто-нибудь позвонил вам?

— Я услышала об этом по радио на следующее утро, — пробормотала она.

«Боже мой, — подумала я, — как ужасно».

Она больше ничего не сказала. Ее раны были за пределами моего восприятия, и как бы я ни хотела ее утешить, сказать мне было нечего. Так, в молчании, мы просидели довольно долго. Когда я, в конце концов, посмотрела украдкой на часы, то обнаружила, что уже почти полночь.

До меня вдруг дошло, что в доме очень тихо — слишком тихо.

После тепла библиотеки в прихожей было холодно, как в соборе. Я открыла заднюю дверь и разинула рот от изумления. Под молочным кружением снега подъездная аллея представляла собой сплошное белое одеяло с едва заметными следами шин, оставленными проклятыми полицейскими, уехавшими без меня. Мою служебную машину давно отбуксировали, и они забыли, что я все еще в доме. Черт побери! Черт побери! Черт побери!

Когда я вернулась в библиотеку, мисс Харпер подкладывала в огонь очередное полено.

— Похоже, мой транспорт уехал без меня. — В моем голосе звучало огорчение. — Мне необходимо позвонить.

— Боюсь, что это невозможно, — ответила она без всякого выражения. — Телефоны выключились вскоре после того, как ушел полицейский. Когда портится погода, это случается довольно часто.

Я наблюдала, как она дробит горящие дрова. Искры роем устремлялись в трубу, увлекая за собой серые ленточки дыма.

Я совсем забыла.

До сих пор это не приходило мне в голову.

— Ваша подруга... — сказала я.

Она снова ударила по полену.

— Полицейский сказал, что вы ожидаете свою подругу и что она останется с вами на ночь...

Мисс Харпер медленно выпрямилась и обернулась, ее лицо раскраснелось от жара.

— Да, доктор Скарпетта, — сказала она. — Это было так любезно с вашей стороны — что вы зашли.

Напольные часы рядом с лестницей пробили двенадцать раз. Мисс Харпер принесла еще вина.

— Часы. — Она как будто чувствовала себя обязанной объяснить. — Они отстают на десять минут. Уже первый час.

Телефоны в особняке действительно не работали. Я проверила. Чтобы добраться до города, нужно пройти несколько миль по дороге, которая теперь была покрыта по крайней мере четырьмя дюймами снега. Я не собиралась идти куда бы то ни было.

Ее брат мертв. Берил мертва. Мисс Харпер — единственная, кто остался. Я надеюсь, что это совпадение. Я зажгла сигарету и сделала глоток вина.

У мисс Харпер не хватило бы физической силы, чтобы убить своего брата и Берил. Что, если убийца был настроен и против мисс Харпер? Что, если он вернулся?

Мой револьвер был дома.

Полиция будет следить за участком.

На чем? На снегоходах?

Я сообразила, что мисс Харпер что-то мне говорит.

— Простите?.. — Я выдавила улыбку.

— Похоже, вы замерзли, — повторила она.

Со спокойным лицом она сидела в кресле в стиле барокко и вглядывалась в огонь. Высокое пламя гудело, подобно развеваемому ветром флагу, и редкие порывы ветра вздымали пепел в очаге. Казалось, мое присутствие действовало на нее успокаивающе. На ее месте мне бы тоже не хотелось оставаться одной.

— Мне хорошо, — соврала я. На самом деле мне было холодно.

— Мне было бы приятно предложить вам свитер.

— Пожалуйста, не беспокойтесь. Со мной действительно все в порядке.

— Этот дом совершенно невозможно прогреть, — продолжала она. — Высокие потолки. И он не утеплен. К этому привыкаешь.

Я думала о своем современном доме с газовым отоплением в Ричмонде, о своей кровати королевских размеров с твердым матрасом и электрическим одеялом, о коробке с сигаретами в шкафчике рядом с холодильником и о хорошем скотче в моем баре. Я думала о намечавшейся ночевке на пыльном, темном втором этаже особняка «Катлер Гроув».

— Мне будет хорошо здесь, на диване, — сказала я.

— Ерунда. Огонь скоро погаснет. — Она крутила пальцами пуговицу на своем свитере, ее глаза не отрывались от огня.

— Мисс Харпер, — попыталась я в последний раз, — у вас есть какие-нибудь подозрения насчет того, кто мог это сделать с Берил, с вашим братом? Или почему?

— Вы думаете, это один и тот же человек. — Она преподнесла это как констатацию факта, а не как вопрос.

— Я вынуждена сделать такое предположение.

— Я хотела рассказать вам что-то, что помогло бы вам, — ответила она, — но думаю, это не имеет никакого значения. Кто бы это ни был — что сделано, то сделано.

— Вы не хотите, чтобы он был наказан?

— Уже достаточно наказаний. Нельзя вернуть то, что уже совершилось.

• Предыдущая
• 30/74
• Следующая