Вы считаете это игрой? - Бабкин Борис Николаевич - Страница 8
- Предыдущая
- 8/59
- Следующая
— Зачем ты сел в машину к этому бандиту? — крепко прижимая к себе сына, сквозь слезы спросила Анна. — Господи, а если бы… — Она зарыдала.
— Да все хорошо, мама, — пытаясь освободиться, проговорил мальчик, — теперь у меня мяч есть. Петька завидовать будет. И бутсы настоящие! — Он попробовал дотянуться до пакета.
— Сынок, тебя точно не обижали? — спросил сидевший на корточках рядом с креслом Василий.
— Нет. Кормили меня супом, картошкой, пельмени варили. Очень вкусно. Каши не давали… — Мальчуган взглянул на мать.
— Все это, конечно, хорошо, — проворчал Шумахер и потер бритую голову, — но маловато. Да мы еще тратим сколько — и бензин, и…
— Подожди, — остановил его Морпех, — тысяча баксов за двое суток — немало.
— Согласись, по десять на каждого было бы намного лучше, — вмешался Рудик.
— По крайней мере надо запрашивать семьдесят пять, — ответил Морпех. — А набрать такую сумму за несколько дней почти невозможно. Выход один — обратиться к родной милиции. А менты научились такие дела раскрывать. И загребут вас за милую душу и влупят немало. Знаете, как в зоне говорят, жадность фраера губит. Это все понимают, но пытаются заграбастать побольше.
— Спать — так с королевой, воровать — так миллион, — усмехнулся Рудольф.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское, — высказалась Ирина.
— Так давайте банк возьмем, — усмехнулся Морпех. — И шампанским мыться можно будет, и миллионов несколько хапнем. А то вы желаете на детях большие бабки сделать. А думали, каково их родичам, когда вот так им звонят и за ребенка деньги просят? Да, я тоже этим занимаюсь. Но только потому, что знаю — люди не последнее отдают, и ребенок не в яме, не голодает. Но все равно противно. А вы на этом бабки заколачиваете, но все вам мало, желаете больше ухватить. А вспомните, как первый раз дрожали, твердили — ничего не получится, милиция докопается, и обвиняли во всем Гошку. И во второй раз тряслись, и в третий, только уже меньше. На четвертом решили, что надо требовать больше денег. А сейчас вы готовы порвать с Гошкой и самостоятельно заняться похищениями, запросить миллион, не меньше. Но не пойдете вы на это, вам нужен вожак, который будет во всем виноват, а прежде всего в том, что мало запрашивает. Поймите — если станете требовать больше, сядете. И даже если вы ребенка убьете, тело надо будет куда-то спрятать, жить спокойно уже не сможете. Страх будет доканывать каждого. И рано или поздно всех возьмут, конечно, если сразу не погорите. А вы начнете дружно обвинять во всем Гошку, особенно в последнем деле, в котором он участвовать не будет. Поэтому давайте сделаем проще — разбежимся, пока не поздно. Но вы и на это не согласитесь. А что-то решать надо. Если мы команда, то работаем без шепотков за спиной. А если расходимся, то без всяких обид, и если кто-то когда-то куда-то за что-то влипнет, об этих делах ни слова. Я ясно выразился?
— А ты что, Гошкин доверенный? — насмешливо спросила Ирина.
— Я его друг, поэтому предлагаю…
— Да ты верно говоришь, — сказал Шумахер. — Однако дело делается вполне чисто, так почему бы не найти какого-нибудь банкира или бизнесмена, у которого можно больше взять? Но чтоб охраны не было. И все так же получится. Эти же спокойно отдают…
— Спокойно деньги не отдает никто, — перебила его Даша. — Эти люди — представители среднего класса, и им приходится рассчитывать лишь на себя. А вмешательство милиции только усложнит им жизнь. И в то же время, если бы мы попросили деньги, которые им нужно было занять или что-то продать, они бы наверняка попробовали найти помощь. А так у них просят сумму, которую можно заплатить, и еще останется самим. На этом строится расчет Странника, и я согласна с ним. Но денег, конечно, хотелось бы больше.
— Я согласна работать так же, — вздохнула Ирина.
— Кто еще что скажет? — спросил Морпех.
— Да уж лучше по тысяче баксов на брата, чем тюрьма или костоломы какого-нибудь мафиози, — сказал Рудик. — Сейчас все, кто имеет приличные бабки, повязаны с ментами или с бандитами. Ведь слышали, наверное, и директоров банков убивают, и…
— Значит, все остается по-прежнему? — уточнил Морпех.
— Выходит, нет ее в Питере, — недовольно проговорил длинноволосый атлет. — А я думал, что найду ее здесь. Ну а о том, кто ей грызуна сделал, знаешь что-нибудь? — спросил он сидящую на диване худую женщину.
— Я ведь узнала, что она беременна, когда в Москве из-за этого чуть до разборок не дошло. Андрей, я тебя не понимаю — ну, не стала она твоей женой, и что? Плюнь на нее…
— Да дело не в этом. Надо мной посмеялись. Свадьба на носу, а она приезжает и заявляет, что беременна. Эдуард Анатольевич решил, что дочь шутит, и повез ее на обследование. Оказалось, она действительно беременна. И что? Вся Москва потешалась. Дорофеев моему отцу говорил: пусть женится, наследник будет. Сука! И я тогда слово себе дал: выжду несколько лет, пойму, что им дороже всего, и уничтожу. Если честно, то она была нужна для объединения капиталов. У Дорофеева дела шли в гору, а мы уже криминалом начали промышлять, крышу различным дельцам предлагали. Ну и рэкет. А он сумел на плаву удержаться. И я не прощу ему ни смерти отца, ни своего унижения. Я же тогда из Москвы уехал сразу. А теперь ее ищу.
— Значит, это ты на Дорофеева киллера послал?
— На Дорофеева — киллера? — удивился Андрей. — Дорофеев убит?
— Значит, не ты. Покушение было, но он жив остался. Где-то в Белоруссии стреляли в него. Больше ничего не знаю, но что пытались убить, точно. Я сейчас подумала, что это ты нанял…
— Я нанимать не буду, я хочу глаза их видеть и напомнить им тот день, когда все узнали, что моя невеста от кого-то забеременела. Знаешь, крестная, тогда меня словно оглушили и в грязь мордой сунули. На Дорофеева, значит, покушались? Так и опередить меня могут. А он все так же магазины держит и поставляет рыбу?
— Нет, у него банк с отделениями по всей России. Поставками тоже занимается. Акции есть в нефтяном бизнесе. В общем, миллионер Дорофеев. Все сумел сделать без преступлений, не то что твой отец. Тарас на все, что угодно, шел, лишь бы деньги сделать. Поэтому и помер в тюрьме. Сколько ему дали-то?
— Десять. Он же убил тогда этого лесника, суку, и в болото сунул, но кто-то видел, и батю взяли. Пытались и денег дать, и даже нашли человека, готового вину на себя взять, но ничего не помогло. Червонец влепили, а через год он от инфаркта умер в зоне. И все как тараканы разбежались. В общем, один я остался. Есть, конечно, группа своих парней, но я не бизнесмен.
— Тарас тоже не был бизнесменом, бандитом он был. А торговые дела только для прикрытия вел. Да ты сам все знаешь. И мой тебе совет, Андрей, не буди лихо, оставь все как есть. Ну что тебе эта девка сделала? Не пошла за тебя, так вы знали, что она тебя терпеть не может. Она же это всем не раз говорила. А ваши отцы, да и ты, решили наперекор всему свадьбу устроить. Вот девка и утерла вам нос. Не ищи ее, ей-то, наверное, и так нелегко. Ребенок на руках, отец из дома прогнал.
— А мне хорошо тогда было? Хуже мне вообще никогда не было.
— А тебе Женька хоть что-то говорила, когда из Питера вернулась?
— Она говорила, мол, я никогда не буду Бошко, а ты никогда не станешь моим мужем.
— Да забудь ты об этом, оставь их в покое. По крайней мере Женьку. Ну с Дорофеевым-то можешь разделаться, только не получится, наверное, его охраняют как президента. А она-то в чем виноватая, если сразу тебе говорила, что ты ей не нужен? Ты уж не бери грех на душу, крестник, ведь и так девке жизнь попортили.
— Знаешь, тетя Люся, почему-то мне кажется, что ты знаешь, где она.
— Я по-человечески и по-бабьи ее жалею, по себе знаю, каково быть матерью-одиночкой. Но я еще Союз застала, тогда легче было. Это сейчас гроши дают и живи с ребенком как хочешь. Смех сквозь слезы.
— Где Женька? — спросил Андрей.
- Предыдущая
- 8/59
- Следующая
