Макамы - ал-Хамадани Бади аз-Заман - Страница 32

• Предыдущая
• 32/37
• Следующая

В каком стихе сладость слова источают, а то, что под ними, — огорчает? Что за стих, где развязка в завязку превращается и наличность в нем проверяется? Что за стих, половина которого — удлинение, половина другая — отклонение? А стих, половина которого — возвышение, возвышение же его — оскорбление?

Что за стих, который читается как хвала, а если с конца — как порочащая молва? Какой стих за молитву может сойти, когда ты на опасном пути? А какой стих овцы съедят, когда захотят? Какой стих если в голову попадает, то зубы передние раздробляет?

Какой стих тело свое подымает, тут же падает и засыпает? Какой стих, если кто его растягивать станет, на шесть ратлей потянет? А какой уменьшиться хочет, но разрастается, а какой удалиться готов, но возвращается? Какой стих разрушил Ирак, а какой — завоевал Басру?

Какой стих тает, оттого что страдает? Какой стих предстает уже седым, прежде чем станет молодым? А какой стих возвращается до того, как положенный срок кончается? Какой стих узлы распускает, а потом исчезает? А какому стиху дают проход, тогда он и движется вперед? Какой стих исправить стараются, пока он не выпрямляется? Какой стих проворнее, чем стрела ат-Тириммаха [192]?

Какой стих узким считается, но им весь горизонт заполняется? А какого стиха повторение вызывает мучения? Половина какого стиха — украшение, остальная же часть — прегрешение? В каком стихе половина затемнена, а другая полна вина? В каком стихе подлежащее превращается в дополнение, а его постигающий — в постижение? Какой стих целиком состоит из запретного? А какие два стиха подобны каравану верблюдов?

Какой стих с высоты спускается, а в каком стихе дурное предзнаменование в хорошее обращается? В каком стихе конец скрывается, а начало поймать его старается? Начало какого стиха одаряет, а конец — подаренное отнимает?

Г оворит Иса ибн Хишам:

Речи его неслыханные вызвали удивление, и мы попросили разъяснения, а когда отказ от него получили, то решили, что все это — словесные узоры, без всякого смысла разговоры. Тогда он предложил:

— Выберите из этих вопросов пять, чтобы я разъяснил их вам, а над остальными потрудитесь подольше — авось ваш сосуд увлажнится и ваша мысль расщедрится. А если у вас не получится, то встретимся снова, и я объясню вам все от слова до слова.

Г оворит Иса ибн Хишам:

Среди того, что мы выбрали, был стих, у которого содержание неприлично, зато он скроен отлично, и спросили его о нем. Он сказал:

— Это слова Абу Нуваса:

Мы спросили:

— А стих, в котором развязка в завязку превращается и наличность в нем проверяется?

— Это стих ал-Аши:

Развязка здесь в том, что, по его словам, все их дирхемы хороши, однако этим утверждением он не избавляется от их взвешивания.

— А бейт, половина которого — удлинение?

— Слова ал-Бекри:

— А стих, который овцы съедят, когда захотят?

— А какой стих, если кто его растягивать станет, на шесть ратлей потянет?

— Стих Ибн ар-Руми:

Г оворит Иса ибн Хишам:

Мы поняли, что эти вопросы — не просто бездумные украшения и красивые ухищрения, и стали стараться до их смысла добраться. Какие решенья нашли, какие — из памяти извлекли. И я сказал ему вслед, когда он убегал:

ЦАРСКАЯ МАКАМА

(сорок пятая)

Р ассказывал нам Иса ибн Хишам. Он сказал:

Из Йемена возвращаясь, в родные края направляясь, ехал я ночью дорогой пустынной: слева одни лишь гиены кричали, справа одни лишь львы рычали. Когда же утро обнажило наконец свой клинок и светильником солнца озарился восток, заметил я в некотором отдалении всадника в полном вооружении. Охватил меня страх, и дрожь началась в ногах, но я собрался с духом и крикнул ему:

— Ни с места, да лишишься ты матери! Если ты нападешь на меня, знай: я хорошо вооружен, силой удара защищен и пыла аздитского не лишен! Но так уж и быть — если хочешь, я мир готов сохранить. Кто ты?

Он ответил:

— Если ты с миром ко мне идешь, товарища доброго себе найдешь.

Я сказал:

— Хорошо ты ответил, моим товарищем будь!

И мы продолжали путь. Приглядевшись к нему поближе и послушав его подольше, я понял, что это — Абу-л-Фатх Александриец. Он спросил меня, кого я знаю из самых щедрых владык. Я помянул иракских царей — тех, кто из них пощедрей, египетских, йеменских властителей благородных и множество дел их богоугодных, правителей аравийских, государей сирийских, эмиров земель хорасанских и прочих владык мусульманских, а под конец Сейфу ад-Даула [194]хвалу произнес и премного его превознес. Тогда мой спутник сказал такие стихи:

• Предыдущая
• 32/37
• Следующая