Витязь специального назначения - Каменский Юрий - Страница 4
- Предыдущая
- 4/115
- Следующая
— Ну, спрашивай, витязь, о чём хотел.
Акела задумался.
— Почему ты меня ждала, если я сам не знал — куда иду?
И спохватился: «Дурак, нашёл о чём ребёнка пытать!» Но ребёнок и не думал смущаться.
— Да мы давно знаем, что вы придёте. Тебе не о том спрашивать надо.
— А о чём?
— Ох, какие же вы, люди, недогадливые. Тебе меня про меч-кладенец пытать надобно, а ты всё про пустое говоришь.
— Ну, расскажи мне про меч-кладенец, — послушно сказал Акела и тут до него дошло, — постой, постой, мы — люди, а ты-то кто?
— Кто я? — развеселилась девчонка, привстала из-за стола, развела над головой руки со скрюченными пальцами и сказала «страшным голосом»: а я — Баба-Яга! Вот сейчас как пообедаю тобой! Страшно?
— Ужасно, — с чувством сказал он и положил на блюдце надкусанную баранку, — вот только сейчас уже не обед, а скорее ужин. А много на ночь есть вредно — я же вон какой большой. Так что, ты меня, наверное, погоди есть. И, мне кажется, баранки всё-таки вкуснее.
Девчушка рассмеялась. Словно хрустальный колокольчик с серебряным язычком позвонил.
— Какой же ты смешной! Правда, не буду тебя есть, так уж и быть.
— А в сказках, если Баба-Яга добра молодца сразу не съест, то она его накормит, напоит и расскажет — где меч заветный искать.
— Я тебя уже накормила и напоила, сыт ли, гость дорогой? — сказала она уже абсолютно серьёзно.
— Сыт, спасибо, славница.
Девочка важно кивнула.
— Ну, вот…. а где меч заветный — я сама не знаю.
— Вот те раз! — огорчился он, — а я так на тебя рассчитывал.
— Запомни самое главное — его нужно найти. Обязательно, слышишь? Без него никак нельзя. Понимаешь?
— Понимаю, — в тон ей ответил Акела, — ну, что ж, ничего не поделаешь, придётся самому искать.
— Ну, гость дорогой, делу — время, потехе — час. Идти тебе надо. Слышишь, зовут тебя?
— Кто зовёт? — не понял гость.
— Борисыч! — услышал он Васькин голос, — Борисыч! Проснись! Да проснись же ты… твою мать!!!
Сбросив руку Дроздова, он сел на кровати и тряхнул головой, освобождаясь от остатков сна. В это время в дверях появились Славка с Андреем, — они спали один в сенцах, другой в малой комнате.
— Ты чего орешь, как потерпевший?! Время пять утра! — заспанный Славка был спросонья зол не на шутку, — выспаться не дашь! Чертей гоняешь, что ли?!
Видно было, что Соловей был до глубины души оскорблен его словами и уже орал.
— Да вы во двор выйдите! А там я посмотрю, — кого вы гонять начнете. Умники, блин!
Друзья переглянулись — таким голосом не врут и не разыгрывают. Все молча вышли во двор и замерли. А что можно было сказать? Перед их глазами стояла стена леса, которого вчера не было. Да и в принципе не могло и не должно было быть. Но он был и, к тому же, совершенно наяву.
Там, где заканчивалась до боли знакомая грядка с тыквами, вместо просторных травяных полей стояли стволы вековых сосен и кедров. В точности, как во сне. Значит, сон в руку, будь он трижды неладен!
Вокруг, на расстоянии от двухсот-трехсот метров до полутора-двух километров, Леоновку теперь огораживала все та же стена огромных деревьев. Посередине этого безобразия, потеряв дар речи, стояли четыре представителя цивилизации людей начала третьего тысячелетия. Да и от самой деревни, что раньше тянулась на три километра, осталось немного, треть домов, не более, остальное как корова языком слизнула. М-да.
— Ну, ни фига себе… — медленно произнес Андрей.
— Предлагаю позавтракать, попить кофе и заодно подумать, — что это за хренотень?
Все трое глянули на Борисыча с таким изумлением, словно он предложил, наконец, покончить с нормальной ориентацией и тут же, ясным днем, отдаться друг другу. Друзья переглянулись, приходя в себя, и молча пошли в дом.
…На растопленной, по случаю локального энергетического кризиса, печи парила закопченная эмалированная кастрюля с водой. В другой булькала, исходя аппетитным парком, картошка, на столе благоухала принесённая с огорода свежая зелень. Кофе, слава Богу, был растворимый, а мяса, колбасы и прочей снеди со вчерашнего дня осталось ещё достаточно.
— Ну, что скажете, господа? — первым нарушил молчание Андрей.
— Что мы в таких случаях говорим, ни одна самая отмороженная газета напечатать не решится, — усмехнулся Акела.
— Я серьезно спрашиваю, Борисыч.
— Давайте выпьем по сто грамм, а то голова у меня сейчас такие проблемы решать не способна, — бодро предложил Василек.
— Когда врежешь стопарь, она у тебя вообще думать откажется, — безжалостно парировал Борисыч. Но всё же открыл холодильник и достал не успевшую нагреться за ночь полуторалитровую бутылку «Жигулевского».
— А вот теперь, — сказал он, присаживаясь к столу и отхлебывая пиво, — прошу Вас. По вековой традиции начинает самый младший. Дерзай, Славик.
Клим смущенно пожал широченными плечами.
— Не, мужики, тут я пас. Как так может быть? Целый кусок деревни перенесся куда-то к черту на кулички. Я такое только в кино видел. Фантастика какая-то…
— Василий Викторович? — Акела вопросительно глянул на Соловья.
— А хрен его знает, — откликнулся повеселевший Васька.
— Вот молодец, — засмеялся Борисыч, — опохмелился и пофиг ему и время и пространство. Наш человек! Ну, Андрей Васильевич, Ваша очередь, прошу.
— Да Слава, как генерал Лебедь, царство ему небесное, все в двух словах сказал, — фантастика. А для прочих выводов информации пока недостаточно.
— Согласен, — лаконично подытожил Акела, — значит, мы заканчиваем завтрак и идем на разведку. Правильно я Вас понял, господа?
…Пока укладывали продукты в рюкзак и сумку с наплечным ремнем, Соловей незаметно куда-то пропал. Возник он через минут пять-семь, «дыша духами и туманами». Уселся на табуретку и, поставив на колени сумку, посоловевшими глазами благосклонно наблюдал за сборами. Никто на это не прореагировал — давно надоело.
— Ну, что, тронулись? — Толстый поправил рюкзак за спиной, — но если ты, Соловей, сдохнешь, имей в виду, — никто тебя на загорбке не потащит.
— Стоп, мужики, — Борисыч озабоченно потер лоб, — дом Савельевны, по-моему, тоже попал в эту временную зону. Давайте-ка я быстро сбегаю, проверю, нехорошо бабку одну бросать, она же рехнется с перепугу.
Хлопнув калиткой, Акела быстрым пошел по знакомой улице. Повсюду видны следы ночной катавасии. Валялись обломанные ветви, оборванные провода, дорогу перегораживал рухнувший старый тополь. У сваленного забора валялись прибитые ветром смятые вёдра и какие-то банки, а вот здесь завалило сарай. Через пару минут на фоне «сказочной тайги» показались два вросших в землю бетонных кольца и небольшой домик с темно-зеленой сосёнкой в палисаднике — по ним он всегда узнавал домик Галины Савельевны.
Она встретила его во дворе. Голова старухи была привычно подвязана платочком, тёмная юбка и тёплая кофта, в руке ведро с водой — скотину, видать, поила. Полное румяное лицо выглядело растерянным.
— Юра, что это еще за выкрутасы? Выхожу утром корову подоить, а тут такое, что на уши не натянешь! Ты мне что-нибудь объяснить можешь? Что приключилось-то нонче? И куда деревня-то наша провалилась, прости, Господи?…
— Галина Савельевна, сами ничего пока не знаем. У меня мужики в гостях были, когда все это началось…
— Кто хоть был-то, я знаю?
— Андрей здесь первый раз, вы его не видели. Другой Славка Клименко.
— Это здоровущий который?
— Он. И Васька Дроздов.
— А-а, и этот брандахлыст тоже здесь, — она печально глянула на улицу с коротким рядком домов и вздохнула, — почитай, полдеревни как корова языком слизнула. Может, ещё кто по домам живой остался?
— Сейчас мы сходим, кругом оглядимся, а то, может быть, это даже и не Земля уже.
— Да нет, — остро глянула на него бабка, — я же рано вышла. Венера над горизонтом стояла, как обычно. Только вчера… постой-ка… она ж вчера с вечера в небе стояла!
— Значит, только время другое, — вздохнул Акела.
- Предыдущая
- 4/115
- Следующая
