Орел Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 11
- Предыдущая
- 11/66
- Следующая
Этим тихим, усыпляющим вечером Шарпа охватило беспокойство. Ему некому было писать, и он не испытывал ни малейшего желания присоединиться к Харперу, который без всякого результата; пытался заманить хоть какую-нибудь рыбешку на своих червей. Хоган спал в тени, тихонько похрапывая.
Шарп поднялся на ноги, взял ружье и прошел мимо часовых. День был замечательным: на небе ни облачка, в ручье тихонько журчит вода, а кий ветерок гуляет в траве и шелестит бледными листьями оливковых деревьев. Лейтенант некоторое время шел вдоль ручья мимо кукурузных посевов, перепрыгнул через грубую дамбу, перекрывавшую ирригационный канал, и вышел на усеянное камнями поле, где росли чахлые оливы.
Было очень тихо. Жужжали и стрекотали насекомые, из лагеря слышалось ржание лошадей, а за спиной пела вода. Кто-то сказал, что уже наступил июль. Может быть, сегодня его день рождения. Шарп не знал, когда родился, но помнил, что мать называла его «дитя июля»... а может, это был июнь? Он почти ничего про нее не помнил. Темные волосы и голос в темноте. Она умерла, когда он был совсем ребенком, а других родственников у него не было.
Природа скорчилась под палящим солнцем, все оставалось неподвижным и безмолвным, батальон слился с окружающим пейзажем, словно его и не существовало на свете. Шарп посмотрел назад, вдоль дороги, по которой прошли солдаты, а потом еще дальше на облако пыли — основная часть армии все еще была в пути. Он присел рядом со старым пнем, положил на колени ружье и посмотрел вдаль, где повисло горячее марево. Мимо пробегала ящерица — остановилась, взглянула на него, потом взобралась на пенек, застыла на месте, словно надеялась, что ее не заметят, если она будет сохранять неподвижность...
Легкое движение заставило Шарпа поднять глаза к небу — там, в бесконечной голубизне, бесшумно парил коршун; его крылья не двигались, он высматривал жертву. Патрик наверняка сразу сказал бы, как называется птица, но для Шарпа это был всего лишь еще один охотник, а сегодня, подумал он, некого ловить. И, словно согласившись с ним, птица неожиданно взмахнула крыльями и быстро скрылась из виду.
На Шарпа вдруг снизошло спокойствие, он находился в мире со всем светом, ему нравилось быть стрелком в Испании. Он бросил взгляд на чахлые оливы, обещающие своему владельцу скромный урожай — интересно, какая семья будет трясти эти ветви осенью, и чьи жизни связаны с этим ручьем, пустыми полями и уходящей вдаль дорогой, которую ему, вероятно, уже никогда не увидеть вновь.
Послышался какой-то шум. Слишком слабый далекий, чтобы встревожить Шарпа, но необычный и ровный, так что его правая рука инстинктивно сжалась на прикладе ружья. По дороге скакали лошади. Судя по стуку копыт, две. Одна двигались они неспешно, поэтому у Шарпа и возникло мысли, что нужно чего-то опасаться, сомневался, что в этой части Испании у французов есть кавалерийские отряды, однако встал и шумно направился через рощицу, старательно выбирая дорогу так, чтобы его зеленая форма сливалась с растительностью. Он намеревался выскочить на дорогу и ошеломить зазевавшегося путника.
Оказалось, что это девушка. Она была одета мужскую одежду, черные брюки и сапоги, на голове та же самая шляпа с широкими полями, которая лишь оттеняла ее красоту. Девушка шла или, скорее, хромала, как и ее лошадь. Заметив Шарпа, она остановилась и сердито на него посмотрела, точно была недовольна тем, что он неожиданно возник у нее на пути. Слуга, хрупкий смуглый человек, который вел на поводу тяжело нагруженного мула, замер в десяти шагах поза и молча уставился на высокого стрелка с покрытым шрамами лицом. Жеребец тоже взглянул Шарпа, лениво отмахнулся хвостом от мух и покорно замер, подняв заднюю ногу. Подкова едва держалась на одном гвозде, и животное, должна быть, ужасно страдало от жары на каменистой дороге.
Шарп кивнул в сторону лошади.
— Почему бы вам не снять подкову?
Голос девушки оказался неожиданно мягким и мелодичным.
— Вы можете это сделать? — Она улыбнулась Шарпу, и гнев мгновенно исчез с ее лица.
Девушке было немногим больше двадцати лет, но держалась она уверенно, словно отлично понимала, что красота — куда более ценное наследство, чем деньги или земля. Казалось, ее забавляет смущение Шарпа, точно она привыкла к восхищению мужчин.
— Так можете? — Девушка с легкой насмешкой подняла изогнутую бровь.
Шарп кивнул и направился к крупу лошади. Он потянул копыто к себе, крепко держа лошадь за бабку; жеребец вздрогнул, но остался стоять на месте. Подкова все равно отвалилась бы через несколько шагов, поэтому Шарп слегка дернул и отпустил ногу, а потом протянул подкову девушке:
— Вам повезло.
У нее были огромные темные глаза.
— Почему?
— Наверное, подкову можно будет поставить на место, я не уверен.
Шарп чувствовал себя неловко в ее присутствии, красота произвела на него сильное впечатление, язык перестал слушаться, потому что он вдруг ужасно захотел эту девушку. Она не сделала движения, чтобы взять подкову, и Шарп засунул ее за ремень седельной сумки.
— Кто-нибудь наверняка знает, как поставить подкову на место. — Он кивнул в сторону дороги. — Там разбил лагерь батальон.
— Южный Эссекский? — Она хорошо говорила по-английски, со слабым португальским акцентом.
—Да.
— Вот и прекрасно. Я следовала за ними, когда подкова соскочила. — Девушка посмотрела на своего слугу и улыбнулась. — Бедняга Агостино ужасно боится лошадей.
— А вы, мадам?
Шарпу захотелось поговорить с ней. Женщины, следующие за армией, не были редкостью; за войсками сэра Артура Уэлсли уже шли английские, ирландские, испанские и португальские жены, любовницы и шлюхи, однако красивая девушка на хорошей лошади, да еще со слугой, не могла не вызвать у Шарпа любопытства. Даже больше чем простое любопытство. Он хотел ее. Это было естественной реакцией на красоту и на мысли о том, что девушка с такой внешностью никогда не обратит внимания на оборванного лейтенанта, не имеющего за душой ни гроша. Она могла выбрать любого из богатых офицеров... Впрочем, это ведь не мешало Шарпу смотреть и испытывать острое желание обладать ею.
Девушка, казалось, догадалась, о чем он думает.
— Вы считаете, что мне следует быть осторожнее? Шарп пожал плечами, бросил взгляд на дорогу, над которой повис дым из лагеря.
— Солдаты — народ не слишком деликатный, мэм.
— Благодарю вас за предупреждение. — Девушка явно над ним потешалась. Она взглянула на выгоревший красный офицерский шарф у него на поясе. — Лейтенант?
— Лейтенант Шарп, мэм. •
— Лейтенант Шарп. — Девушка снова улыбнулась, словно бросая ему вызов, она гордилась своей красотой, — Вы наверняка знаете Кристиана Гиббонса?
Он кивнул, снова подумав о том, как несправедлива к нему жизнь. Деньги могут купить все: офицерское звание, продвижение по службе, саблю, которая специально сделана таким образом, чтобы соответствовать росту и силе владельца... Деньги могут даже купить такую женщину.
— Я его знаю.
— И он вам не нравится. — Девушка рассмеялась, она понимала, что права. — А вот мне он очень нравится. — Она щелкнула языком и взяла в руки поводья. — Думаю, мы еще встретимся. Я еду с вами в Мадрид.
Шарп не хотел ее отпускать.
— А вы оказались далеко от родного дома. Девушка повернулась и насмешливо улыбнулась:
— Как и вы, лейтенант, как и вы.
Она направила хромающую лошадь к зарослям деревьев и голубому дыму над кострами, разложенными специально для приготовления ужина. Безмолвный слуга последовал за ней.
Шарп провожал девушку взглядом. Он представил себе ее стройное тело под мужским костюмом, почувствовал, как его охватывает зависть и сильное желание. Потом вернулся в оливковую рощу, словно надеялся, что, уйдя с дороги, сможет выбросить мысли о девушке из головы и умиротворение снова наполнит этот тихий вечер. Будь проклят Гиббонс и его деньги, а вместе с ним и все офицеры, которые в состоянии купить красоток, грациозно сидящих в седлах своих роскошных, холеных лошадей и следующих за армией!
- Предыдущая
- 11/66
- Следующая
