Невидимый - Юнгстедт Мари - Страница 25

— Ты сам работаешь в полиции и должен знать, что по закону не имеешь права даже задавать мне этот вопрос, — сказал он язвительно. — Ты не имеешь права искать источник. Но поскольку я питаю уважение к твоей работе, я могу сказать, что это не твой ближайший коллега, не член следственной группы. Во всяком случае, информацию я получил не от них. Больше я ничего не могу сказать. Учти, само по себе то, что мы, журналисты, знаем о каком-то факте, еще не означает, что мы тут же его публикуем. Все зависит от того, насколько это оправданно. Про трусики я знал еще в связи с убийством Хелены Хиллерстрём. Но только сейчас счел уместным предать эту информацию гласности.

Кнутас тяжело вздохнул:

— Будь любезен, извести меня, если снова соберешься разглашать конфиденциальные сведения. Только инфаркта мне еще не хватало.

— Разумеется, обещаю. Но и ты попробуй войти в мое положение.

— Я вынужден смириться, но не требуй от меня, чтобы я понял ваш журналистский ход мыслей, — буркнул Кнутас и положил трубку.

Было уже начало девятого, и только теперь Кнутас почувствовал, как устал. Он откинулся на спинку стула. Откуда все же идет утечка информации? Он привык полагаться на своих сотрудников. Теперь же он не знал, что и подумать. Пожалуй, придется поверить словам Юхана о том, что это не его коллеги.

Хотя он уже не раз за время следствия злился на этого репортера, у него все же сложилось впечатление, что Юхан Берг — человек серьезный. Не такой, как другие журналисты, которые и не слушают вовсе, а продолжают без конца задавать вопросы об одном и том же, хотя ты уже сказал им, что не можешь об этом говорить. Собственно, Юхан раздражал его не своим поведением, а своей осведомленностью. Кнутас нехотя осознал, что готов понять ход мыслей Юхана. Но как тому удалось так много выведать? Сам Кнутас прекрасно знал, как легко распространяются слухи. С этим нужно что-то делать. Может быть, переговоры прослушиваются? Нужно выяснить, что именно говорилось по рации. У полиции Готланда нет достаточного опыта общения со СМИ.

В дверь постучали. В кабинет заглянула Карин:

— Пришла Малин Бакман, одна из подруг Фриды Линд.

— Иду, — сказал Кнутас и поднялся.

Из трех подруг Фриды Малин Бакман была единственной, с кем он пока не встречался лично. Она жила на Чельварвеген, и с ней Витберг и Норби беседовали накануне вечером, хотя тогда еще никто не знал, что Фрида Линд убита. Теперь ситуация предстала совсем в ином свете, и Кнутас хотел лично побеседовать с подругами убитой. Кроме того, Малин Бакман и Фрида Линд работали в одном салоне красоты. Допросы других подруг, проведенные в первой половине дня, не дали ничего нового.

Карин Якобсон присутствовала на допросе. Они расположились в зале заседаний.

— Садитесь, — сказал Кнутас Малин.

Она присела на стул напротив.

— Извините, что я так поздно, — проговорила она. — Муж был в отъезде, а мне не с кем оставить детей. Он приехал только вечером.

Кнутас поднял руку, отмахиваясь от объяснений:

— Ничего страшного. Мы очень ценим, что вы нашли возможность прийти. Где вы познакомились с Фридой Линд?

— Мы работали вместе.

— Как давно вы были знакомы?

— С тех пор, как она пришла к нам работать. Думаю, около полугода. Да-да, она вышла на работу после Рождества. В начале января.

— Насколько хорошо вы ее знали?

— Довольно хорошо. Мы встречались каждый день в салоне, к тому же иногда ходили вместе в ресторан.

— Вы заметили в ней какие-нибудь перемены в последнее время?

— Нет, она была такая же, как всегда. Веселая и энергичная.

— Она не рассказывала о том, что с ней произошло нечто необычное? О каком-нибудь клиенте, который странно себя вел?

— Нет, по-моему, нет.

— Вам не известно, угрожал ли ей кто-нибудь?

— Нет, наши клиенты, как правило, приятные. Почти всех мы хорошо знаем.

— Но ведь случается, что к вам заходят совершенно незнакомые люди? — спросила Карин.

— Да-да, у нас есть прием без предварительной записи. По субботам.

— Вам запомнились те клиенты, которые приходили в прошлую субботу?

— Нет, у меня был выходной.

— Кто работал в этот день?

— Фрида и хозяйка салона Бритт. По субботам мы всегда работаем по двое.

— До какого часа открыт ваш салон?

— До трех. В смысле — в субботу. Обычно мы заканчиваем в шесть. В воскресенье мы закрыты.

— Мне хотелось бы получить откровенный ответ на один вопрос. Вам известно, были ли у Фриды связи на стороне? Она встречалась с кем-нибудь?

— Нет, я уверена, что не встречалась. Иначе она точно рассказала бы мне. Думаю, так далеко она бы не зашла.

— Как держалась Фрида на работе?

— Она была прекрасный парикмахер. К тому же веселая и общительная. Клиенты ее обожали.

— Как вы думаете, кто-либо из клиентов мог воспринять ее поведение как поощрение?

— Даже не знаю. Конечно, она много болтала и смеялась. Это всегда можно истолковать неправильно.

— Опишите, пожалуйста, события того вечера, когда вы ходили в «Погребок монахов».

— Мы поужинали в ресторане. Потом сели в виниловом баре. Там было полно народу, мы отлично посидели. Фрида познакомилась с мужчиной, с которым довольно долго беседовала.

— Он представился вам, ее подругам?

— Нет, они все время просидели у стойки.

— Как он выглядел?

— Пепельные волосы, высокий, накачанный, щетина на подбородке, довольно темные глаза, как мне показалось.

— Как он был одет?

— На нем была рубашка поло и джинсы. Вещи очень качественные, он выглядел хорошо одетым, — добавила она неуверенно.

— Как долго они беседовали?

— Около часа. Потом Фрида вернулась к нам и сказала, что он уходит.

— Она что-нибудь рассказывала о нем?

— Он приехал из Стокгольма, собирался вместе с отцом покупать в Висбю ресторан. Им принадлежит несколько заведений в Стокгольме.

— Она сказала, как его зовут?

— Да, его звали Хенрик.

— А фамилию не назвала?

— Нет.

— Где он остановился на Готланде?

— Не знаю.

— Как долго собирался здесь пробыть?

— Тоже не знаю.

— Как вам показалось — он знал других людей в баре?

— По-моему, нет. Я не видела, чтобы он разговаривал с кем-нибудь, кроме Фриды.

— Вы его раньше не встречали?

— Нет.

— Что еще Фрида рассказала о нем?

— Она сказала, что он очень симпатичный. Он попросил у нее телефон, но она не дала.

— Когда он ушел из «Погребка»?

— Он ушел как раз тогда, когда она вернулась к нашему столику. Мы просидели еще примерно полчаса. До закрытия.

— Вы заметили, как он ушел?

— Нет, Фрида сказала, что ему нужно идти.

— В каком настроении была Фрида, когда вы расставались?

— В обычном. Сказала «Ну пока!» и поехала на велосипеде в сторону дома.

— Она была пьяна?

— Не особо. Мы все вышли оттуда не очень трезвые.

Карин решила сменить тему:

— Какие отношения были у Фриды с мужем?

— Мне кажется, вполне нормальные. Во всяком случае, я не слышала о каких-то особых проблемах. Идеальных отношений не бывает. Кроме того, они в основном занимались детьми.

— И последний вопрос. У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто мог желать ей зла?

— Нет. Понятия не имею.

Второе убийство не сходило с первых полос газет. Тот факт, что трусики жертв обнаружили у них во рту, сделал эти два преступления еще более сенсационными. После того как в воскресенье вечером об этом рассказали в новостях по телевидению, за эту подробность ухватились и остальные средства массовой информации. Само собой, догадки по поводу маньяка-убийцы активно циркулировали в прессе. В понедельник утром они занимали все первые полосы газет. Там же мелькало лицо Фриды Линд. Бегущая строка над газетными киосками высвечивала заголовки: «На Готланде беснуется маньяк-убийца», «Убийца женщин разгуливает на воле в курортном раю», «Смерть на фоне летней идиллии».