Привести в исполнение - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/61
• Следующая

– Сразу бы позвонил, мы бы их и прихлопнули, – возмущался Валера при полном понимании и одобрении коллег. – А он чухался с плановой проверкой, она важнее!

Когда, успокоившись, он в менее резкой форме высказал претензии Титову, тот пожал плечами.

– У каждого своя работа, бросать ее на полпути оснований не было, – спокойно пояснил майор. – Откуда я знал, что это преступники? Просто странное поведение сотрудника. Вначале эти босоножки, потом поехал в другую сторону. И зачем ему частник, если есть машина?

– Босоножки? – переспросил Попов. – Это и есть «нарушение формы»?

Титов кивнул.

– Представляете: желтые сандалеты и синие носки!

Попов с трудом сдержал те же самые слова.

Нарушения бывают разные – расстегнутый воротник рубашки, распахнутый китель, отсутствие головного убора, неуставные обувь или носки. Но сандалеты под форму настоящий сотрудник милиции не наденет. Это «маяк», сигнал «я – чужой». Надо хватать лжесержанта в охапку и…

Попов посмотрел на аккуратного педантичного штабиста.

…И сейчас бы майора Титова хоронили с воинскими почестями. Хватать должен был Сергеев, или сам Попов, или кто-то из розыскников. Действительно, у каждого своя работа. Только зарплата у всех одинакова.

– Приметы запомнили? – вздохнув, спросил Валера, придвигая лист бумаги.

Надо отдать Титову должное – словесный портрет получился подробным и четким. Широкие, слегка сросшиеся брови, глубоко посаженные глаза, короткий острый нос, продавленный в переносице, круглое лицо…

«Сделать фоторобот, разослать в райотделы, гаишникам, раздать водителям междугородних сообщений, – думал Попов, спускаясь из оргинспекторского отдела на свой этаж. – Предъявить свидетелям, показать по телевидению… Или нет – спугнем… А может, лучше – испугаются, задергаются. Надо будет обсудить, посоветоваться…»

Погруженный в свои мысли, Валера не заметил ожидавшего на лестничной площадке человека и пробежал бы мимо, но тот заступил дорогу, и капитан остановился, как будто налетел на чугунную тумбу. Перед ним стоял Викентьев.

– Сегодня в восемнадцать инструктаж, завтра – исполнение, – не здороваясь, сказал подполковник. – Команды отданы, Ледняк в курсе, но без подробностей. Сбор у меня. Вопросы потом.

Викентьев четко повернулся через левое плечо и пошел по коридору. Не успевший переключиться, Попов ошарашенно глядел в широкую, обтянутую зеленым сукном спину.

Сообщение Викентьева выбило Валеру из колеи. Владевший им минуту назад охотничий азарт бесследно исчез. В тяжелой задумчивости он добрался до кабинета, молча сел за стол, удивив истомившегося в ожидании Гальского.

– Что, нет примет? – огорчился он.

Попов протянул объяснение Титова, Женя быстро просмотрел.

– Класс! Чего же ты такой хмурый?

– Да так, – отмахнулся Попов. – Отдай, пусть сделают фоторобот.

Гальский кивнул и, многозначительно подмигнув, выскочил из кабинета. Валера взглянул на часы. Без четверти пять. Все, что связано с деятельностью спецопергруппы «Финал», еще пять минут назад казалось ему далеким, расплывчатым и малореальным. Настолько нереальным, что иногда появлялась мысль: и беседы с Викентьевым, и сделанное ему предложение, и написанный рапорт, и совершенно секретный приказ, с которым его ознакомили под расписку, и информационные бюллетени, напичканные сгустками из кошмарных снов, – все это мистификация, хорошо подготовленный розыгрыш, своего рода тест на психологическую устойчивость. Он понимал, что эта глупая мысль есть следствие защитной реакции психики на информацию о вещах, противных человеческой природе, но тем не менее она помогала отгородиться от того, что когда-то, лучше позже, чем раньше, станет для него реальностью. И вот сейчас мимолетная встреча с Викентьевым на лестничной площадке мгновенно все изменила: пугающая неопределенность приобретала вполне четкие очертания.

Попов принялся составлять ориентировку под будущий фоторобот лжесержанта. Сосредоточиться не удавалось, работа продвигалась медленно. Один раз отвлек начальник отдела Ледняк – высокий, болезненно худой, с большими, навыкате глазами. Бесшумно вошел, стал у двери, дождался, пока Попов поднял голову.

– На два дня тебя забирают в УИД, передай, что есть срочное, Гальскому.

«Почему на два дня?» – подумал Попов, но спрашивать не стал. Он попытался прочесть на лице начальника, что ему известно о предстоящей в УИД работе и как он к этому относится. Лицо Ледняка ничего не выражало, только смотрел он с легким сожалением. Впрочем, может быть, Валере это показалось.

Взяв себя в руки, он дописал ориентировку: в памяти вертелась фамилия Лесухин. Несколько раз он чуть не обозначил ею безымянного пока «сержанта».

Вернулся возбужденный Гальский.

– Разругался с ними вконец, но завтра обещали сделать, – размахивая руками и, как обычно, подмигивая, сообщил он. – Заберешь? Я выеду в райотделы…

– У меня командировка, – глядя в сторону, сказал Попов. – Ты остаешься на месте и руководишь за нас обоих. Бери эти бумаги и командуй!

– Что за командировка? – удивился Гальский. – Так срочно? Случилось что-то?

– В третьей колонии резкое осложнение оперативной обстановки. Меня бросают на усиление.

– Вот умники! А то у нас своей работы нет! – возмущался Гальский. – Сергеева тоже куда-то забирают, правда, на сутки. Вы с ним не вместе едете?

– Не знаю, – вяло ответил Попов, хотя на самом деле был уверен, что это не случайное совпадение.

– Слушай, а чего ты такой кислый? – в упор спросил Гальский. – Что-то опасное? Так ты в засаде был как огурчик, я даже завидовал… Или предчувствие? Хочешь, я вместо тебя поеду? А чего: доложим Ледняку и поменяемся.

Попову стало стыдно.

– Да брось, Женька! – он оглушительно хлопнул товарища по плечу. – Я о своем. К делу это отношения не имеет!

– Внизу караван – боевой разворот, ракета, вторая… теперь пулемет, – вполголоса спел он, точными движениями забрасывая в сейф документы со стола. Валера Попов снова был в форме.

– Другое дело, – удовлетворенно сказал Гальский.

Звякнул внутренний телефон, Попов снял трубку.

– Идем, уже без пяти, – услышал он голос Сергеева.

– Куда?

– Конспиратор! К Викентьеву! Он терпеть не может опозданий. Жду в коридоре.

Они встретились у поворота в тупичок, где находился кабинет подполковника.

– Не дрейфь, – Сергеев сжал Попову руку. – Все будет нормально.

– А чего, – небрежно ответил Попов. – Я никогда еще в обморок не падал. И не убегал.

Он пытался вспомнить, как выглядит Лесухин, но так и не сумел.

Ровно в восемнадцать Сергеев распахнул дверь кабинета Викентьева. Попов ожидал увидеть там членов оперативной группы, но, кроме самого подполковника, в маленькой комнатке никого не было.

– А где же остальные? – непроизвольно вырвалось у него.

– Здесь все, кому положен инструктаж, – сказал Викентьев. – И все, кому он нужен.

С момента встречи на лестничной площадке Попова не оставляло ощущение, что в Викентьеве что-то изменилось. Сейчас он понял – что именно. Подполковник стал сух и холоден, ни одного лишнего движения, слова, жеста. Окаменевшее лицо, цепкий пристальный взгляд, резкий, повелительный тон. Чувствовалось, что им владеет глубокое внутреннее напряжение, но оно надежно обуздано железной волей.

– Ну, что стали столбами? Садитесь. – Викентьев ощутил натянутость обстановки и чуть расслабился, даже позволил себе изобразить некое подобие улыбки. – Нервничаете? Так всегда…

Попов опустился на краешек стула. Сергеев устроился основательней – развалился, как в кресле, скрестив на груди руки и вытянув ноги почти во всю ширину кабинета.

– Завтра исполнение. – Лицо Викентьева снова окаменело. – Оно представляет сложность двумя обстоятельствами. Первое – неопытность капитана Попова. Второе – чрезвычайная опасность объекта.

Фразы были рубленые и четкие.

– Это Лесухина-то? – презрительно спросил Сергеев.

• Предыдущая
• 13/61
• Следующая