Зомби - Баркер Клайв - Страница 36

Кейт зашипел от боли, когда пламя лизнуло его пальцы, уронил спичку и тщательно затушил ее подошвой. Тут же зажег еще одну и пожалел, что обронил фонарик. Но Джейн… Джейн… Он почувствовал, как к горлу подступает тошнота, и начал быстро и сильно сглатывать.

Закружилась голова. Кейт вошел в центральный проход и задрожал от холода, вызванного отнюдь не грозой. Тени колыхались, ветер шелестел, на плечи черной тяжестью давил вес всего школьного здания. Он побрел вперед, проклиная детей и все их дурацкие байки про вампиров, проклиная путешественников и темнолуние.

В конце прохода он остановился и стал ждать.

Кейт знал, что он здесь не один.

И он знал, кто здесь с ним.

За спиной, на потолке, зажглась голая лампочка, и на покрытых влагой каменных блоках появилась темная тень Кейта. Сам он не шелохнулся. Он не хотел, чтобы присутствующее здесь существо испытало удовольствие от его страха. Поэтому он медленно — так медленно, что хотелось закричать, — сунул руки в карманы и сжал кулаки.

«Вспомни тот случай, давным-давно: отец привез тебя в сумерках на озеро и вы вдвоем ждали, когда летучие мыши покинут свои пещеры в поисках пищи. А сейчас помолчи, — сказал он, — Теперь тихо, ведь ты не хочешь, чтобы он тебя услышал?»

А сейчас помолчи.

Не дай ему услышать тебя.

Кейт обернулся к лестнице и фигуре, ждущей у перил. Посмотрел вверх, на потолок:

— Кто-нибудь… догадался?

— Дэнни, — отозвался голос. Гром и мертвенная тишина сделали голос лишенным пола. — Стэн сунул свой длинный нос. И несколько других.

— А те люди из Нью-Йорка?

— Видишь ли, время от времени меня мучит голод. Я ничего не могу с этим поделать.

— Я не верю.

— Не веришь, что я могу проголодаться, или не веришь в то, что я такое?

— Я не верю в вампиров, что бы там ни говорили дети.

В темноте послышался смешок.

— Для них любое чудовище — вампир. Наверняка ты можешь их за это простить.

«Я боюсь, — думал Кейт. — Я боюсь, но убежать не могу». Впрочем, он понимал, что его держит здесь не страх; все хуже, гораздо хуже — он хотел знать. Скорее всего, это приведет его к гибели — но он хотел знать.

— Ты оборотень, — произнес Кейт. — Или вурдалак?

Пауза, словно оноколеблется. Кейт на мгновение закрыл глаза и беззвучно пробурчал что-то, изо всех сил борясь с выворачивающим внутренности страхом.

Тут снова послышался голос, а за ним накатил холод.

— Мне слишком много лет, чтобы точно вспомнить, как это началось. Это просто началось. Сначала все было нормально, а потом… — Невидимое пожатие плечами. — А здешняя жизнь все предельно упростила. Здесь и в других местах, подобных этому, — по всей стране. Когда тебя начинают подозревать, ты переезжаешь, прежде чем тебя успеют уничтожить. Кусочек тут, — онохихикнуло, — кусочек там. Все складывается вместе, Кейт. Все согласуется.

— Дрянь! Зачем было убивать Джейн?

Снаружи был холод, но внутри пылала ярость, разогревая кровь. Голова у него кружилась, глаза сощурились.

— В этом не было необходимости, ты же знаешь, Мойра. Почему не сохранить ей жизнь? Хотя, конечно, вы знакомы так давно, что она уже могла начать что-то подозревать. Должно быть, уже гадала, что за чудо-средства ты принимаешь.

Что-то зарокотало, зарычало, но мгновенно затихло. Фигура шевельнулась, и Кейт приставил к глазам ладонь козырьком, повел взглядом по сторонам, словно пытаясь рассмотреть ее, пытаясь найти что-нибудь, что можно швырнуть в нее и убежать. Она не будет его преследовать; она не сможет. Она понимает, что он позовет Карла, — тот скоро должен прийти сюда в поисках своей возлюбленной. Все, что требуется, — это продолжать с ней разговаривать, пробираясь к лестнице. Дверь оставалась открытой, и Кейт слышал, как барабанит по лестничной площадке дождь.

— А как же ты сумела завести детей? — спросил он, дюйм за дюймом продвигаясь спиной вперед по проходу.

— Каких детей? — спросил голос.

Кейт замер, потому что она вышла прямо под лампу.

Лицо ее было бледным, как луна, губы темными и блестящими. Она улыбнулась, и Кейт увидел, что с ее зубов тянется слюна.

Холод. Теперь он чувствовал этот холод, слышал, как шуршат, сминаясь, пожелтевшие бумаги, слышал, как потрескивают, изгибаясь, ящики из-под апельсинов.

Холод в его квартире.

Он прижал ладонь ко лбу, пытаясь думать. Очень важно, чтобы сознание продолжало работать, а не отказало при виде ее улыбки.

Холод. Возможно, сигнал, предвещающий, что она голодна. И чем дольше она не может утолить голод, тем холоднее становится вокруг.

Мойра приложила длинный палец к подбородку.

— Дети, — протянула она, словно эта мысль ее забавляла. — Нет, Кейт, мы просто одна маленькая семья. Родственные сущности, если хочешь. Не важно, откуда мы; мы просто пришли, вот и все. Встретились там, в холмах, и решили, что будем держаться вместе. Сила в количестве, любовь моя.

Он услышал, как за спиной тихонько передвигаются мальчики.

Дэнни, Стэн, Джейн. Сегодня мы идем обедать к бабушке.

И тогда Кейт рванулся вперед. Все, во что он верил, все то безумие, с которым столкнулся, все это прорвалось сквозь напускное спокойствие и заставило его броситься к дверям. Мойра взревела, когда он оттолкнул ее в сторону, вцепилась ему в руку, а когда он был на полпути к заветной двери, мальчики повисли у него на ногах. Он отчаянно лягался, неистово махал кулаками, но поскользнулся, упал и, ударившись головой о нижнюю ступеньку, затих.

— Нет, — прошептал Кейт. — Нет, Мойра, пожалуйста.

Филип уселся ему на живот, Питер — на бедра. Мойра маячила за ними; свет, лившийся с потолка, окрасил ее лицо черным, а волосы сделал призрачно-белыми.

— Ты не знаешь, что это такое, — произнесла она, протянув руку и холодными пальцами погладив его подбородок. — Когда приходится сочинять фальшивого мужа. Мужчину, которого никогда нет дома. Когда приходится привечать каждого чертова похотливого ублюдка, который подходит к твоим дверям, а ты даже не голодна.

Его сознание растворялось, пройдя путь от скулежа до почти полного оцепенения; остались только холод и звук ее голоса.

— Мне надоело, — устало произнесла она. — Мне очень, очень надоело.

«Управляли, — подумал Кейт, — все это время мною ловко управляли».

Он сглотнул. Он даже всхлипнул.

— Эй, не бойся! — воскликнул Питер. Такой старый. Такой древний.

Мойра кивнула:

— Ты не умрешь, любимый. Во всяком случае надолго.

Он закрыл глаза, потом снова широко открыл и уставился на нее.

— Да, дорогой, Джейн — это наша еда. Малышка Джейн — наша еда. Мы привели тебя сюда, вниз, потому что я устала от вранья. Кроме того, мальчикам нужен отец, которым они смогут гордиться.

Питер быстро закивал. Его напряженные глаза ярко сверкали.

— Совсем немного боли, — прошептала Мойра, словно неживой ветер прошелестел по бархату. — Не волнуйся, совсем немного боли и чуть-чуть смерти. Потом я произнесу слова — заклинание, — и ты у нас будешь как новенький.

Питер наклонился ниже, обдав его ледяным зловонным дыханием:

— И тогда я смогу назвать тебя папочкой. Дружище, разве это не здорово?