Последние ритуалы - Сигурдардоттир Ирса - Страница 46

— Предлагаю сначала осмотреть выставку. Я покажу вам основные экспонаты, а потом вернемся к разговору о вашем друге.

Тора посмотрела на Маттиаса, и они пошли за экскурсоводом.

— Я не знаю, насколько вы осведомлены, поэтому, если не возражаете, сообщу вам кое-какие базовые сведения.

Торгримюр подошел к стенду, где висела шкура неизвестного животного мехом к стене. На коже был изображен магический символ, гораздо более сложный, чем на теле Гаральда. Ниже располагалась деревянная коробка, похожая на старомодный пенал, полуоткрытая и заполненная чем-то похожим на волосы, на них — старинная монета. На крышке коробки был вырезан символ, напоминающий тот, что на шкуре, но более простой, и лежало странное создание, некое подобие ежа-мутанта.

— Во времена, когда практиковалось колдовство, простой исландский народ жил в чудовищных условиях. Горстка семей владела всем, а остальные голодали. Магия считалась единственным способом вырваться из бедности, причем сверхъестественное воспринималось как обыденная реальность. Например, считалось, что дьявол запросто бродит среди людей и завлекает их души. — Он повернулся к шкуре на стене. — Вот пример заклинания на богатство. Чтобы его сотворить, берется шкура черного кота и на ее внутренней стороне изображается рунический круг «Шлем ужаса». Причем рисовать его надо менструальной кровью девственницы.

Маттиас скривился и уголком глаза посмотрел, трогает ли Торгримюр изображение.

— Мы использовали темно-красные чернила, — сухим тоном пояснил экскурсовод и продолжил: — Затем требовалось поймать морскую мышь — разновидность кольчатого червя, который обитает вдоль берегов. Ловить его надо было сетью, сплетенной из волос девственницы.

Тора почувствовала, как рука Маттиаса пробежалась вниз по ее длинным распущенным волосам. Подавив смешок, она демонстративно оттолкнула его руку.

— В деревянной коробке из волос делалось гнездо для мыши, куда подкладывали украденную монету. Предполагалось, что мышь притягивает богатство. А чтобы она не сбежала и не вызвала на море шторм, на крышке коробки вырезали знак «Шлема ужаса». — Он повернулся к ним. — В общем, это вам не фокус-покус.

— Да уж, — сказал Маттиас и показал на стенд, где висело нечто вроде нижней части человеческого тела. — Что, черт возьми, это такое?

— А, это один из самых популярных экспонатов. Штаны мертвеца. Тоже для того, чтобы стать богатым. — Торгримюр подошел к витрине. — Разумеется, муляж. Само собой.

Тора и Маттиас горячо закивали. За стеклом висела человеческая кожа с нижней части тела — словно пара жутких розовых колготок, волосатых, с ногтями и мужскими гениталиями.

— Чтобы заиметь штаны мертвеца, требовалось, чтобы еще живой человек разрешил использовать его кожу после своей смерти. Когда он умрет и его похоронят, надо выкопать труп, снять кожу от талии вниз целиком и надеть на себя. Кожа якобы приживалась к телу надевшего. В мошонку штанов мертвеца надо опустить монету, украденную у богатой вдовушки на Рождество, на Пасху или на Троицу, чтобы в мошне никогда не перевелись деньги.

— Ну конечно, другое место выбрать нельзя было, — с гримасой заметила Тора.

Торгримюр подвел их к большой фотографии с изображением сидящей женщины, одетой в длинную грубую рубаху, которая была подвернута таким образом, что обнажала ее голую ляжку. На ляжке виднелся странный бородавчатый выступ, торчащий вверх.

— Что это? — спросил Маттиас.

— В Исландии казнили за колдовство двадцать мужчин и всего одну женщину. Считалось, что в Исландии, в отличие от остальной Европы, черной магией занимались в основном мужчины. Эта фотография рассказывает нам о существе под названием «тильбери». Он примечателен тем, что сотворить его могла только женщина. Для создания тильбери надо в ночь на Троицу выкрасть из могилы кость мертвеца, завернуть ее в шерсть, и носить под одеждой между грудей. Затем следовало трижды сходить в церковь к причастию и там сбрызнуть кость алтарным вином — чтобы оживить тильбери. Существо начнет расти, но его по-прежнему необходимо прятать под одеждой; женщина должна сотворить из кожи своего бедра искусственный сосок и кормить тильбери. По ночам колдовское отродье бродит по деревне, высасывает молоко у чужих овец и коров и потом сцеживает его в маслобойку своей хозяйки.

— Этот тильбери — далеко не секс-символ, — сказала Тора, глядя на экспонат. Она бы и не заметила завернутое в шерсть существо, если бы не его открытый беззубый рот и два крошечных белых глаза без зрачков.

Судя по выражению лица, Маттиас придерживался того же мнения.

— Ту единственную казненную женщину обвинили именно в этом?

— Нет. А вот на юго-западе Исландии в 1635 году был случай, когда одну женщину и ее мать подозревали в том, что они создали тильбери. Случай расследовали, выяснилось, что это неправда, но мать и дочь едва избежали казни.

Они продолжали ходить по музею, разглядывая экспонаты. Тора остановилась у деревянного столба, к которому привязывали приговоренного к сожжению. Столб возвышался в центре зала, окруженный связками соломы. Торгримюр с упоением рассказывал, что все подозреваемые в колдовстве, двадцать один человек, сгорели заживо. Трое попытались выбраться из смертельного пламени вместе с прогоревшим столбом, но их загнали обратно. Экскурсовод добавил, что первая казнь состоялась в 1625 году, но настоящая охота на ведьм началась, когда троих колдунов сожгли в Трьекиллисвике, в северной части Западных фьордов, в 1654-м. Тора подумала, что на самом деле это случилось не так уж и давно.

Затем их повели на второй этаж. Они прошли мимо таблички, указывающей, что фотографировать запрещено, которую Тора видела на одном из снимков Гаральда. Торгримюр указал на изображение генеалогического древа, доказывающего, что все наиболее известные охотники на ведьм находились в родстве между собой. Он подробно рассказал, как в семнадцатом веке члены правящего класса насаждали своих отпрысков в магистраты и суды. Тора понимающе кивала, а Маттиасу это было неинтересно. Он нагнулся над витриной с копиями колдовских книги манускриптов. Тора и Торгримюр подошли к нему.

— Удивительно, что книги вообще сохранились, — сказал Торгримюр, указывая на витрину.

— Вы имеете в виду, что они такие старые? — спросила Тора, наклоняясь поближе к экспонатам.

— Ну и поэтому тоже, но в основном из-за того, что владение ими каралось смертной казнью. Здесь у нас рукописные копии более древних манускриптов, которые, вероятно, были утрачены или повреждены, так что эти книги не все шестнадцатого и семнадцатого веков.

Тора выпрямилась.

— А у вас есть полный перечень всех магических символов?

— Нет, к сожалению. Никто пока что не взялся за столь огромный труд. — Обведя рукой стенды, Торгримюр сказал: — Все представленные здесь символы — всего с нескольких страниц рукописей и старинных книг. Это капля в руническом море. Так что можете себе представить, сколько их всего.

Тора кивнула. Какая досада! А было бы замечательно: им показывают список, а они находят в нем нужный символ. Она прошла вдоль стендов, разглядывая выставленные там страницы манускриптов.

Вдруг Маттиас, близко склонившийся к одной из витрин, резко разогнулся.

— А это что за знак? — с волнением произнес он, постучав пальцем по стеклу.

— Какой? — Торгримюр взглянул на документ.

— Вот этот! — Маттиас ткнул в витрину.

Тора пригляделась, куда показывает Маттиас, и сообразила, какой именно символ его взволновал, — просто потому, что знак был одним из немногих, которые она узнавала: тот самый, вырезанный на теле Гаральда.

— Чтоб мне провалиться… — пробормотала она.

— Этот? В конце страницы? — спросил Торгримюр.

— Нет, — ответил Маттиас. — Вот этот, на полях. Что он обозначает?

— Ну, не знаю, — ответил Торгримюр. — Не могу сказать. Видите, он не имеет отношения к тексту. Иногда владельцы книг сами рисовали на полях знаки. Здесь как раз такой случай. В нем нет ничего необычного, такие символы встречаются во многих трудах, не только в посвященных исландской магии.