Италия: вино, еда, любовь - Такер Майкл - Страница 14

• Предыдущая
• 14/49
• Следующая

— Какой это дом по счету? — тихо спросила она.

Мы вместе стали пересчитывать, сколько раз меняли место жительства, сколько раз нам приходилось стелить постели в новых домах, начиная с нашей первой маленькой квартирки в Вашингтоне.

— У меня получается двенадцать, — наконец сказал я.

— Нет. Это тринадцатый.

Мы стали пересчитывать снова. Я напомнил ей о первой квартире в Нью-Йорке на Пятой улице. Чтобы попасть домой, нам приходилось подниматься по лестнице, обходя сидевших на ней наркоманов.

— Точно, — кивнула Джил. — Тринадцать.

Я на цыпочках спустился вниз, посмотреть — уснули ли ребята. Потом мы тихонько прикрыли дверь в спальню и слегка опробовали кровать — просто чтобы убедиться, каково на ней.

Несколько позже, когда разбор вещей в целом подошел к концу, ребята с Джил помогли сложить весь мусор в машину, чтобы торжественно его выкинуть по дороге в супермаркет. Проселочная дорога от нашего дома до городка — с двухсторонним движением, и у церкви на краю городка она разветвляется на две односторонних, устремляющихся налево и направо. Позади церкви, где, собственно, и находятся баки, их соединяет еще одна дорожка длиной метров двадцать, покрытая гравием, и она тоже односторонняя. Таким образом, чтобы добраться до баков, не нарушая при этом правил, нам надо было обогнуть церковь, проехать в город, свернуть налево, снова проехать по городу, миновать церковь и снова свернуть налево.

Можно, конечно, было поступить и проще: наплевать на знак одностороннего движения, быстро сгрузить мусор, а потом развернуться — и дело с концом. С момента нашего приезда мы видели в городе только пару машин.

Я остановил машину, скомандовал ребятам открыть багажник и начать выгружать мусор: стекло — в зеленый бак, пластик — в синий, в серый — все остальное. Сам же я остался высматривать, не едет ли кто. Мальчики, будто нарочно, еле шевелились — видимо, они таким образом решили выразить протест и показать, что в спешке нет никакого смысла. И тут, по закону подлости, естественно, налево свернула машина, а места, чтобы отъехать в сторону и пропустить ее, не было. Может быть, мне бы и удалось чуток сдвинуть нашу, но ребята не закрыли дверцы, поэтому мне оставалось только виновато улыбаться, беспомощно разводить руками перед водителем и покрикивать на мальчиков, чтоб они пошевеливались.

За первой машиной остановилась вторая и тоже стала ожесточенно мигать фарами. Я понял, что благодаря мне образовалась первая и, возможно, единственная пробка в истории центральной Умбрии. В панике я кинул взгляд через плечо и увидел, как Макс по одной кидает пластиковые бутылки в бак. Его друг аккуратно складывал листы картона, словно собирался заворачивать в них подарок маме на Восьмое марта.

За первыми двумя машинами замерла третья и тоже принялась сигналить фарами. Как по команде, все машины включили огни, будто бы молча осуждая мое неблагоразумное поведение. Наконец мальчики закончили и, не торопясь, забрались в машину. Вперед я ехать не мог — там стояли машины, поэтому я сдал назад и произвел разворот в три приема, и теперь мой автомобиль смотрел в правильном направлении. Машины чинно проехали мимо. Взгляды сидевших в них пассажиров резали меня словно ножом. Я как овечка пристроился за колонной и тут заметил позади себя еще четыре-пять машин — все с включенными фарами.

— Это похороны, солнышко, — произнесла Джил.

— Отлично.

— Может, тебе тоже стоит включить фары?

С этой похоронной процессией мы проехали через город и направились к Фламинии. Я старался вести машину не поднимая головы. Доехав до знака остановки, я свернул из ряда, и мы понеслись на юг в сторону Сполето.

— Зато теперь они знают, что мы тщательно сортируем мусор, — утешила меня Джил.

Мы предпочли супермаркет маленькому уютному деревенскому рынку по одной простой причине — нам нужно было приобрести бытовые товары: туалетную бумагу, мешки для мусора и пылесоса, мыло, моющие средства, лампочки — короче говоря, все то, что покупаешь, когда заселяешься в новый дом. Если бы здесь имелись магазины типа «Costco», мы направились бы туда, а так мы поехали в единственный местный супермаркет, напоминавший американские. Он был большим, светлым и на первый взгляд казался копией «Safeway». [7]

Однако стоило присмотреться, и в глаза тут же начинали бросаться отличия. В гастрономическом отделе с крюков свисали целые окорока, а на полках бесчисленными рядами покоились колбасы — как вареные, так и копченые, pancetta (панчетта) и guanciale (гуанчале). Pancetta и guanciale являются разновидностями итальянской ветчины — название pancetta происходит от слова pancia, что значит «живот», ее делают из грудинки, а guancialе из свиных щек. Pancetta имелась и в замороженном виде — она, вероятно, предназначалась для занятых домохозяек, которым приходится готовить в спешке. Кроме того, здесь были целых два отдела с оливковым маслом самого разного качества и стоимости — от дешевых сортов для ежедневного использования до дорогих, однократного прессования. В дальнем конце зала у стены расположился винный отдел с очень богатым выбором и при этом весьма умеренными ценами.

Мы набили тележку продуктами и стали поглядывать на остальных покупателей — нам было интересно, как здесь принято действовать после того, как расплатишься. Насколько мы могли судить, чтобы вынести из магазина товары, надо было привозить сумки из дома, в противном случае можно было купить на кассе пакеты.

В соседней очереди в кассу стояла молодая семья. У них тележка была набита ничуть не меньше нашего. С родителями был сын — лет пяти-шести. Ребенку явно наскучило стоять в очереди, поэтому он принялся толкать тележку, врезаясь во все, что только можно. Когда он толкнул ею пожилую даму, проходившую мимо, у отца лопнуло терпение. Схватив сына за плечи, он принялся громко его отчитывать. Мальчик смотрел на него выпучив глаза. Вдруг, без всякой паузы, отец наклонился к сыну и нежно поцеловал его — сначала в одну щеку, потом в другую. Да, мы совершенно определенно находились не в американском супермаркете.

Макс, который, как и я, наблюдал за этой сценой, посмотрел на меня и хитро улыбнулся, будто бы говоря: «Пап, а почему ты так никогда не делал? Почему ты ни разу не целовал меня после того, как накричишь?»

В субботу, после того как мы отвезли ребят в аэропорт, я поехал на заправку. Я оттягивал этот момент до последнего, и вот наконец на приборной панели стал тревожно мигать огонек. Вы спросите, чего я тянул? Дело том, что за границей на заправках мне всегда приходится туго. Если там самообслуживание и я пытаюсь расплатиться кредитной карточкой, чаще всего автомат ее проглатывает. Не знаю, в чем тут дело — то ли не на ту кнопку нажимаю, то ли не той стороной вставляю, но факт остается фактом: с карточкой приходится распрощаться навсегда.

И тут начинается сущий кошмар: надо звонить в банк, просить, чтобы старую заблокировали, вспоминать адрес, на который мне выслать новую, — сами понимаете. Если же на заправке имеется обслуживающий персонал, то я начинаю нервничать еще больше.

Я подъезжаю к окошку, тычу в бак и говорю: «Pieno», что по-итальянски значит «полный», а служащий в ответ обрушивает на меня целый водопад непонятных слов, после чего замолкает и смотрит на меня выжидающе — что я ему на это отвечу. Я просто пожимаю плечами и повторяю «Pieno», на этот раз чуть более настойчиво. Работник заправки улыбается, качает головой, словно просит Господа ниспослать ему терпение, после чего отправляется обслуживать кого-нибудь другого. Однажды на заправке во Франции я сунул кредитку в прорезь, и, естественно, автомат ее проглотил. Водители, стоявшие позади меня, стали сигналить и махать руками, пока наконец на шум не вышел служащий. Он ткнул пальцем в колонку и стал на меня орать. Орал служащий на французском, так что я ничего не понял, но по тону догадался, что эпитетами он меня награждал не самыми лицеприятными. Теперь вы понимаете сами, отчего я отношусь к заправкам с определенной опаской.

• Предыдущая
• 14/49
• Следующая