Последний алхимик - Мэрфи Уоррен - Страница 19

• Предыдущая
• 19/45
• Следующая

Харрисон помнил, как отец особо подчеркивал, что именно с этого момента все пошло наперекосяк. И теперь король, который уже приготовился стать самым богатым человеком в мире, нанял к себе на службу знаменитого заморского ассасина и сделал его своим телохранителем. Он боялся, что несметные богатства навлекут на него множество врагов, и хотел встретить их во всеоружии. Этот убийца-ассасин был исключительно хитер и с помощью какого-то колдовства стал незаметно следить за алхимиком. И тогда он узнал, что алхимик не получает никакого золота.

Об этом прознал министр и поспешил бежать с женой и сыном, прихватив с собой столько золота, сколько смог унести. Алхимик забрал себе философский камень. Они отплыли от испанского побережья, но не успели скрыться из виду, как на море разыгралась буря. Камень и золото оказались слишком тяжелыми, и корабль затонул. Алхимик и его дочь исчезли. Но министр с сыном спаслись с небольшим сундуком золота.

В конце концов они прибыли в Новый Амстердам, который позднее стал называться Нью-Йорк, и там со своим скудным состоянием основали семейный бизнес. Они взяли себе фамилию Колдуэлл. Таким образом в свой тринадцатый день рождения Харрисон Колдуэлл узнал, где находится золото и философский камень и кому это все принадлежит. И как все мальчики в роду Колдуэллов, он узнал, как Колдуэллы едва не стали королями и что означает их торговая марка — аптекарская колба и меч.

Трудно сказать, что послужило причиной — то ли Харрисон был безнадежный мечтатель, то ли он был слишком хворый и потому плохо ладил с другими мальчишками, только именно он поклялся превратить легенду в быль. Он поклялся найти этот камень и снова начать делать золото.

— Почему ты думаешь, что тебе удастся то, что не смог сделать никто из нас?

— Потому что девяносто процентов всех ученых из известных история живут в наши дни. Сегодня совсем иные времена.

— Но мир не меняется, Харрисон!

— Надеюсь, что в отношении людей ты совершенно прав, отец, — сказал Харрисон.

Он не сомневался, что теперь, при всех достижениях современной техники и возможностях величайших мыслителей, настала пора извлечь на свет божий старинную фамильную карту и найти формулу философского камня.

Большой удачей было то, что недостающий элемент оказался ураном. Сегодня в мире его просто полным-полно. А поскольку люди так и не изменились, Харрисону Колдуэллу пришлось принять все меры предосторожности, чтобы его не поймали на воровстве урана.

Итак, облаченный в деловой костюм и вооружившись фотографиями двух человек, которые дал ему его “клинок”, Харрисон Колдуэлл, все более проникающийся сознанием своего высокого предназначения, встретился в одной из своих контор с джентльменом из Вашингтона.

Тот поблагодарил его за помощь в приобретении дома.

Колдуэлл сказал, что такой пустяк не стоит благодарности. Он всегда рад помочь другу.

Человек из Вашингтона поблагодарил его за то, что он устроил его дочь в самую престижную школу, несмотря на весьма посредственные знания и способности.

Какая ерунда, ответил Харрисон Колдуэлл.

Человек из Вашингтона сказал, что он не уверен, насколько этично то, что Колдуэлл открыл на его имя счет на золотой бирже.

Чепуха, ответил Харрисон Колдуэлл.

— Вы правда думаете, что тут нет ничего особенного? — спросил тот.

— Ну, разумеется, о чем разговор, — ответил Харрисон Колдуэлл директору Национального агентства по контролю за атомной энергетикой. — А кстати, не этих ли двух джентльменов вы имели в виду, когда говорили мне, что кто-то нам мешает?

Он пододвинул фотографии к своему собеседнику.

— Похоже. По-моему, именно они сейчас находятся на объекте в Мак-Киспорте. Мне кажется, они представляют какую-то из спецслужб, но какую именно, мне еще предстоит узнать.

— О, не беспокойтесь на этот счет. Я уверен, что сумею сам выйти на их след, — сказал Колдуэлл, и его черные испанские глаза сверкнули предвкушением схватки. — У меня будет вся информация, которую только можно купить за деньги.

Дорожки вокруг дома Консуэло Боннер были усеяны трупами. В стекле зияла пулевая пробоина. Спустились сумерки, и только теперь мысли у нее в голове начали проясняться, тогда как за окном, напротив, становилось темно, как зимой.

Она готова была поклясться, что Римо и Чиун — если это, конечно, не сон, — спорят из-за того, кому убирать трупы — так, словно речь идет о мусоре, который пора вывозить. Если это не сон, то до нее донеслись слова старого корейца:

— Сколько я в него вложил, а он все пытается сделать из меня слугу.

И Римо как будто проворчал в ответ:

— Никогда не хочет за собой убирать.

Она попросила, чтобы на нее плеснули холодной водичкой.

— Зачем? — спросил Римо.

— Чтобы я проснулась.

— Вы не спите, — сказал Чиун. — Хотя я согласен, что такая неблагодарность и во сне не привидится.

— Вас хотели убить, — объяснил Римо.

Консуэло кивнула. Она подошла к простреленному окну и потрогала пальцем острые края пробоины. Римо наблюдал за нею. Она обернулась.

— Ясно, — сказала она. — Видимо, мы все-таки подошли к ним вплотную. Не станут же они убивать того, кто не представляет для них никакой опасности.

— Если только это не недоразумение, — заметил Римо.

— Или что-нибудь еще, — добавила Консуэло.

— Что вы имеете в виду?

— Это моя атомная станция. И отвечать мне.

— Иными словами, вам не хочется признать, что мы вам нужны.

— Я не нуждаюсь ни в чьем покровительстве, — сказала Консуэло. — Я в состоянии сделать все, что сделал бы на моем месте мужчина.

— Тогда почему вы не спасаетесь бегством?

— Потому что если я убегу, все станут вопить, что это из-за того, что я женщина. Я не побегу. — Она прислонилась к окну. — Ни за что не побегу. Не побегу. Не побегу.

Чиун заметил, что эта женщина не лишена мужества. Она не кореянка — и вообще неизвестно кто по происхождению, — но в мужестве ей не откажешь. Но она не свободна от недостатков, которые свойственны всем женщинам в этой стране: в попытке доказать, что они ни в чем не уступают мужчинам, они совершают поступки, на которые ни один мужчина не способен, и в результате лишь подтверждают представление мужчин о слабом поле.

И потом, эти белые все-таки не в себе. Начнем с того, что неясно, что вообще они с Римо делают в этой стране? Работают на помешанного императора Харолда В.Смита, у которого не хватает благоразумия захватить трон и который ни разу не попросил об услуге, достойной славы Синанджу, ни разу не дал Чиуну ни малейшего материала для упоминания в его летописи.

Можно ли передать потомкам — будущим Мастерам Синанджу, — что тебе пришлось служить сторожем у императора, которого и понять-то толком нельзя?

И кому передать свое наследие, если у Римо не будет сына?

Чиун смерил белую женщину пристальным взглядом. Конечно, в роли жены Римо он предпочел бы кореянку, причем из Синанджу. Но Римо не способен постичь истинную красоту прекрасных девушек Синанджу, он всегда видит только их внешние данные и отказывается замечать, какие прекрасные из них были бы матери и как хорошо они относились бы к Чиуну.

— Как вы думаете? — спросила белая женщина. — Неужели мы и вправду подошли совсем близко к разгадке?

Она смотрела на Чиуна. У нее черные волосы, это неплохо. Но вот глаза голубые. А кожа бледная, как облака.

— Мне было бы интересно познакомиться с вашими родителями, — сказал Чиун.

— Они умерли, — пожала плечами Консуэло.

— Тогда ладно, — сказал Чиун.

Консуэло в качестве потенциальной пары для Римо потеряла для него всякий интерес. Ее род не обладает должной живучестью. Конечно, ее родители могли погибнуть в результате несчастного случая. Но тогда это означает, что они подвержены всяким несчастьям.

— Что он имел в виду? — спросила Консуэло.

— Не обращайте внимания, — ответил Римо. — Вам это знать необязательно.

• Предыдущая
• 19/45
• Следующая