Жертва мистификации - Константинов Владимир - Страница 57

• Предыдущая
• 57/77
• Следующая

— Расскажи, как все происходило.

Рассказ не явился для него откровением. Нет. В чем-то он участвовал, чему-то был свидетелем, а что-то домыслил сам. Во время её рассказа он заметил газовый шарфик весевший не приоткрытой дверце шифоньера. Им-то он и решил воспользоваться для совершения задуманного.

— Очень хорошо, — сказал он, когда она замолчала. Встал, прошелся по комнате. — Примерно так я все себе и представлял. Одного не понимаю, каким же цинизмом надо обладать, чтобы раз за разом прокручивать все это на сцене?!

— Это не мы. Это Янсон. Он считает, что таким образом стирается грань между жизнью и сценой.

— Сволочь он, ваш Янсон! И вы все точно такие же!

Он незаметно сдернул шарфик с дверцы, подошел к ней сзади и накинул его ей на шею. Дальнейшего он не помнит. Очнулся, когда она уже мертвая лежала на полу. Он смотрел на неё и испытывал... Ни боль, ни жалось, ни сожаление, ни раскаяние. Нет. Он испытывал облегчение.

Андрей знал, что в дамской сумочке она постоянно носит записную книжку. Сумочка лежала на диване. Он достал из неё записную книжку и написал в ней заранее заготовленный текст. Почерки у них были очень похожи. Затем покинул квартиру, вышел на крыльцо, закурил и стал ждать её сожителя, В кармане у него был большой нож для разделки мяса, специально купленный им в хозяйственном магазине. Ждать пришлось долго, около двух часов. Когда же он его увидел, то вошел в тамбур и достал нож. А потом и с этим все было кончено. Уже позже понял, что убил его напрасно. Тот ни в чем не был перед ним виноват. Но в тот момент он даже об этом не подумал. Действовал, будто робот по заранее вложенной в него программе. А этой программой предусматривалось именно это.

А потом очередь дошла до «мавра школьницы Катеньки». Андрей представил какой была его рожа, когда он его увидел на лестнице, и злорадно рассмеялся. Правда, тогда ему было не до смеха. Его буквально всего трясло. Он с ожесточением всадил в смазливую рожу артиста порцию едкого газа, а котгда тот упал, размозжил его череп молотком. Он специально использовал разные методы убийства, чтобы сбить с толку следствие. Это он также вычитал в книжках.

А теперь очередь дошла и «светской львицы». Тогда она вдосталь над ним наиздевалась. Сейчас пришло его время.

Вот хлопнула подъездная дверь и кто-то стал подниматься по леснице. По звуку каблуков понял, что это женщина. Она. Он приготовился, затаив дыхание, прижался к противоположной стенке.

Обнаружив отсутствие света на лестничной площадке, она раздраженно проворчала:

— Черт знает что такое! Вечно с этими лампочками проблемы! — Подошла к двери и долго не могла попасть в замочную скважину ключем. Наконец, дверь открылась. Он отделился от стенки, толкнул её в спину, заскочил в квартиру и захлопнул за собой дверь. От сильного толчка она упала на пол.

— Так ты все же пришел? — спросила она спокойно, не поворачиваясь, продолжая лежать.

Он очень удивился и её спокойствию и тому, что обо всем догадалась. Чтобы окончательно развеять сомнения, спросил:

— Вы знаете кто я?

— Беспалов Андрей Андреевич — моя судьба, — ответила она обреченно. Встала. Потерла ушибленное колено. Вглянула на него. — Здравствуйте, Андрей Андреевич! Я давно вас ждала. В последнюю неделю практически каждую ночь.

Лицо её было спокойным, усталым и... Как бы поточнее выразиться? Более человечным, что ли? Да именно. Исчезли, присущие ему, высокомерие и надменность, и Андрей увидел перед собой красивую, но уже увядающую женщину, одинокую и, по всему, несчастную. И почувствовал, как в груди зашевелилась жалость к ней.

— Но отчего вы были уверены, что я жив?

— Пройдемте в комнату, сядем, — предложила она. — А то я до того усталая и разбитая, что уже ноги не держат.

Они прошли в комнату. Сели на диван. Беспалов огляделся. Недорогая отечественная мебель — диван, два кресла, стенка, журнальный столик. Палас. На стене репродукция картины Пикасо «Девочка на шаре». Как говорится, скромно, но со вкусом. Везде был идеальный порядок.

— Видите ли, Андрей Андреевич, — проговорила Эльвира Александровна, — я ведь ещё там, в доме отдыха, в отличие от всех, не очень-то поверила в вашу смерть. А когда была убита Алиса окончательно поняла, что нас одурачили. Заикина, Заплечный. Кто следующий? Была уверена, что следующей буду я. И оказалась права. — Она невесело усмехнулась.

И глядя на нее, он вдруг спросил себя: «Зачем я здесь?» И от этого вопроса ему стало не по себе. Он здесь, чтобы убить эту красивую женщину. Пришло холодное осознание того, что он преступник, убийца. Это — свершившийся факт, данность. И уже ничего невозможно ни изменить, ни исправить. Ему стало страшно.

И Андрей понял, что он уже никогда не сможет убить эту женщину. Он больше вообще не способен никого убить. Сама мысль об этом была ему сейчас противна.

— Успокойтесь, Эльвира Александровна, я не буду вас убивать, — устало проговорил он.

Она коротко взглянула на него и поняла, что он говорит правду. Горько усмехнулась.

— А вы думаете, что мне стало от этого легче? — Взгляд её больших аметистовых глаз был устремлен поверх головы Беспалова, куда-то далеко, далеко. И по выражению её лица можно было догадаться, то, что она там увидела, не доставило ей радости. Нет, не доставило.

Она тряхнула головой, будто попыталась избавиться от невеселых дум, сказала:

— В таком случае, извините, Андрей Андреевич, за то свинство, которое мы вам устроили там, в доме отдыха. Представляю, что вам пришлось пережить.

— А-а! Пустое! — махнул он рукой. — Что было, то было и, как говорится, быльем поросло.

— А знаете что, давайте выпьем! — неожиданно предложила она.

— Давайте, — сразу же согласился он. Это было сейчас как раз то, что нужно.

Поморцева встала, достала из стенки красивую бутылку французского коньяка, две рюмки, поставила на журнальный столик.

— Один из моих поклонников подарил. Странные сейчас пошли поклонники. Раньше дарили цветы, а теперь вот — коньяк.

— Может быть он рассчитывал, что вы ему предложите вместе его распить?

— Может быть. Я как-то об этом не подумала. — Она сходила на кухню и принесла плитку шоколода. — Лимона, к сожалению, нет, но сойдет и шоколад. Присаживайтесь, Адрей Андреевич. Хозяйничайте.

Он пересел в кресло. Открыл бутылку. Наполнил рюмки. Поднял свою.

— Счастья и удачи вам, Эльвира Адександровна!

— Спасибо! Это как раз то, чего мне всегда недоставало, — грустно рассмеялась она.

Выпили. Он смотрел на неё и никак не мог понять — почему она не замужем? Ведь такая потрясающая женщина! Многие новые русские даже из-за престижа бы женились на ней. Решил удовлетворить свое люопытство:

— Эльвира Александровна, простите за нескромный вопрос, но почему вы одна?

— А кто меня выдержит? — вопросом ответила она. — По характеру или от природы, но только я стерва, каких свет не видывал. Правда. Я могу терпеть человека месяц, от силы — два, а затем он начинает меня раздражать. Взрываюсь по малейшему поводу. Этого ещё никто не мог больше полугода выдержать — сбегали. Вот так.

Разговор как-то разом иссяк. Они ещё выпили по рюмке. А затем он обнаружил, что уже второй час ночи. Встал. Стал прощаться.

— Оставайтесь, Андрей Андреевич, — сказала она.

— Шутите?! — растерялся он.

— Нет, говорю совершенно серьезно. — Она встала, подошла, взглянула ему в глаза. — Оставайтесь. Я очень этого хочу.

Странная это была ночь. Они предавались страсти, отвечая на ласки другого, но не испытывали близости. Ночь не объденила их, а сделала ещё более одинокими.

Утром, открыв глаза, Беспалов долго смотрел в потолок, ощущая себя растерянным и опустошенным. Он не знал, что ему теперь делать и что предпринять. Жизнь потеряла всякий смысл. Онстремительно распадался на атомы и молекулы. Все летело к черту. Если бы сейчас он оказался на той самой скале, то не стал бы долго раздумывать. Нет, не стал. Однозначно.

Иванов до одиннадцати ждал звонка Козициной, но она так и не позвонила. И тогда он встревожился. Зная Светлану, он был уверен, что лишь веские причины не позволили ей это сделать. Позвонил Рокотову и поделился своими опасениями.

• Предыдущая
• 57/77
• Следующая