Западноевропейская поэзия XХ века. Антология - Коллектив авторов - Страница 78
- Предыдущая
- 78/190
- Следующая
Изменить размер шрифта:
78
ГОРЕ ЛЮБВИ [107]
Перевод Г. Симановича
В полнеба звезд и полная луна,
И по карнизам гомон воробьиный,
И громкой песней листьев сметена
Печаль земли — ее мотив старинный.
Но вот пришла ты с мукой на устах,
С тобой все слезы от времен Голгофы,
Всех кораблей пробоины в бортах
И всех тысячелетий катастрофы.
И звезды меркнут, корчится луна,
Дрожит карниз от свары воробьиной,
И песня листьев прочь отметена
Земных скорбей мелодией старинной.
РОЗА МИРА [108]
Перевод Э. Шустера
Кто красоту назвал недолгим сном?
Для алых губ в их траурном расцвете
Все новое прошло на этом свете:
Минула Троя жертвенным огнем,
Погибли Усны дети [109].
Вторгается наш деловитый мир, —
Не замечая душ, уступчивых, как тени,
Податливых, как воды в зимней лени
Под крышей звезд, оснеживших эфир, —
В края уединений.
Архангелы, склонитесь перед ней:
Еще до вас, до нас в земной юдоли,
Еще Один на царственном престоле,
Он для нее по доброте своей
Из мира сделал поле.
ВОЛХВЫ [110]
Перевод Э. Шустера
Как прежде, могу их видеть — одетых
В жесткое, яркое — бледных, усталых людей;
В бездонности неба они есть и нет их,
Древних, как скалы в оспинах от дождей;
Шлемы их серебрятся, паря бок о бок;
Недовольны глаза их, видящие, как наяву,
Смятенье Голгофы, и взгляд их не робок
Тайны, вершащейся неподвластно в хлеву.
ФЕРГУС И ДРУИД
Перевод А. Сергеева
Фергус:
Весь день я за тобою шел по скалам,
А ты, как облако, менял свой облик,
Был древним вороном, на чьих крылах
Едва трепещут перья, был куницей,
На камень с камня скачущей проворно,
И вот ты принял облик человека
И стал передо мной, седой и дряхлый,
Полурастаявший в вечернем мраке.
Друид:
Чего тебе, король из Алой Ветви?
Фергус:
Скажу тебе, мудрейший из живущих:
Я сел судить, а юный Конхобар [111]
Судил со мной, и был премудр словами,
И разрешал легко все, что казалось
Неразрешимым, и свою корону
Ему я отдал, чтоб тоску избыть.
Друид:
Чего тебе, король из Алой Ветви?
Фергус:
Досель король! И в этом скорбь моя.
Я праздную с народом на холме,
Брожу в лесу или гоню коней
По белой кромке ропщущего моря
И всюду знаю, что на мне корона.
Друид:
Чего тебе?
Фергус:
Расстаться с королевством,
Постичь твою мечтательную мудрость.
Друид:
Взгляни на седину мою и дряхлость,
На руки, коим не поднять меча,
На тело, что трепещет, как тростинка.
Меня не знала женщина, мужчина
Ко мне не обращался за подмогой.
Фергус:
Король всего лишь труженик безумный,
Он тратит кровь, чтоб стать чужой мечтой.
Раз ты решил, возьми суму с мечтами;
Развяжешь — и они тебя обступят.
Фергус:
Я вижу, бытие мое струится
Рекой от перемены к перемене;
Я многим был — зеленой каплей моря,
Лучом на стали, елью на холме,
Рабом, вращающим тяжелый ворот,
И королем на золотом престоле —
Все это было дивным и великим;
Теперь же, все познав, я стал ничем.
Друид, друид! Какие сети скорби
Таятся в пыльной маленькой суме!
ТОТ, КТО МЕЧТАЛ О ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЕ
Перевод А. Сергеева
Он медлил на базаре в Дромахере [112],
Считал себя в чужой толпе родным,
Мечтал любить, пока земля за ним
Не запахнула каменные двери;
Но кто-то груду рыб невдалеке,
Как серебро, рассыпал на прилавке,
И те, задрав холодные головки,
Запели о нездешнем островке [113],
Где люди над расшитою волною
Под тканой сенью неподвижных крон
Любовью укрощают бег времен.
И он лишился счастья и покоя.
Он долго брел песками в Лиссаделле
И в грезах видел, как он заживет,
Добыв себе богатство и почет,
Пока в могиле кости не истлели;
Но из случайной лужицы червяк
Пропел ему болотной серой глоткой,
Что где-то вдалеке на воле сладкой
От звонкого веселья пляшет всяк
Под золотом и серебром небесным [114];
Когда же вдруг настанет тишина,
В плодах лучатся солнце и луна.
Он понял, что мечтал о бесполезном.
Он думал у колодца в Сканавине,
Что ярость сердца на глумливый свет
Войдет в молву окрест на много лет,
Когда потонет плоть в земной пучине;
Но тут сорняк пропел ему о том,
Что станет с избранным его народом
Над ветхою волной, под небосводом,
Где золото разъято серебром,
И тьма окутывает мир победно;
Пропел ему о том, какая ночь
Влюбленным может навсегда помочь.
И гнев его рассеялся бесследно.
Он спал под дымной кручей в Лугнаголле [115];
Казалось бы, теперь, в юдоли сна,
Когда земля взяла свое сполна,
Он мог забыть о бесприютной доле.
Но разве черви перестанут выть,
Вокруг костей его сплетая кольца,
Что бог на небо возлагает пальцы,
Чтоб ласковым дыханием обвить
Танцоров над бездумною волною?
К чему мечты, пока господен пыл
Счастливую любовь не опалил?
Он и в могиле не обрел покоя.
78
- Предыдущая
- 78/190
- Следующая
Перейти на страницу:
