Последний койот - Коннелли Майкл - Страница 6
- Предыдущая
- 6/103
- Следующая
– Врешь, хочешь. Чем ты сейчас занимаешься, помимо того, что считаешь машинки на трассе? Ничем. Ты ведь дохнешь от скуки, Гарри.
– Ничего подобного, – солгал Босх. – Вчера, к примеру, я закончил ремонтировать веранду. На этой неделе я...
– Гарри, сколько раз тебе говорить, что ты зря тратишь и время, и деньги. Инспектора обязательно накроют тебя в доме и вышибут оттуда твою задницу. Потом снесут дом и выпишут тебе счет за проделанные работы. Так что и твой дом, и твоя веранда в скором времени окажутся на городской свалке.
– Я нанял адвоката, чтобы он занялся этим делом.
– И какие же шаги он собирается предпринять?
– Откуда мне знать? Я хочу опротестовать постановление о сносе. Мой адвокат – тертый парень. Он сказал, что сможет это уладить.
– Очень хочется верить. Но я на твоем месте на это не надеялся бы, дождался сноса и снова стал отстраиваться.
– Я пока в лотерею не выиграл.
– У федеральных чиновников существует система займов на случай стихийного бедствия. Ты мог бы получить такой заем.
– Я уже написал заявление, Джерри, но мне нравится этот дом, и я хочу в нем жить.
– О'кей, Гарри. Надеюсь, твой адвокат урегулирует это дело... Извини, не могу больше с тобой разговаривать, потому как Бернс возжаждал пива и ждет меня сейчас в «Шорт стопе».
Когда Босх в последний раз был в «Шорт стопе» – задрипанном полицейском баре неподалеку от академии и стадиона Доджа, там еще висели довольно-таки пожелтевшие от времени старые плакаты вроде: «Я поддерживаю шефа Гейтса». Большинство нынешних копов знать не знали, кто такой этот Гейтс, но в «Шорт стоп» любили захаживать ветераны, вспоминавшие за кружкой пива дела давно минувших дней и свою службу в департаменте, от которого давно уже ничего не осталось.
– Желаю хорошо повеселиться, Джерри.
– Будь здоров, Гарри. Береги себя.
Босх повесил трубку и не торопясь допил пиво. Пожалуй, звонок Эдгара следовало рассматривать как завуалированную попытку выяснить его, Босха, положение и намерения. Похоже, напарник оказался на распутье и никак не может решить, к какому берегу прибиться. Но Босх на него за это не обижался. Он сам учил Эдгара никогда не рубить сплеча и, прежде чем действовать, тщательно исследовать обстановку.
Босх посмотрел на свое отражение в стекле микроволновой печи. На кухне было темновато, и лицо тоже показалось ему темным и мрачным. Отчетливо проступали только глаза и очерченная световым бликом линия подбородка. Босху минуло сорок пять лет, но выглядел он старше своих лет. Хотя волосы по-прежнему были густыми и упруго завивались, в них, как и в усах, серебрилась седина. В карих глазах крылись усталость и горечь разочарования. Кожа имела нездоровый сероватый оттенок, характерный для людей, работающих по ночам. Назвать его худым из-за развитой мускулатуры было трудно, но одежда висела на нем как на вешалке, и сторонний наблюдатель мог бы решить, что недавно он перенес тяжелую болезнь.
Босх отвел глаза от отражения в стекле, достал из холодильника еще одну бутылочку пива и прошел на веранду. Небо на горизонте расцветилось яркими закатными красками. На город опускался вечерний сумрак. Мчавшиеся по шоссе машины зажгли фары. Эти движущиеся огни всю ночь будут проноситься мимо его дома в сторону городского центра, и их поток не иссякнет ни на минуту.
Поглядывая на проезжавшие внизу машины, он неожиданно представил себе, что гора, на которой стоит его дом, вовсе не гора, а муравейник, и скоро появится кто-то могучий и огромный и ткнет в этот муравейник ногой. Снова обрушатся, сползая со склонов, дома, а проложенное внизу шоссе исчезнет под обломками. Но потом пережившие бедствие муравьи выползут из своих убежищ, восстановят муравейник и расчистят дорогу. И в мире опять воцарится порядок.
Что-то беспокоило Босха, но он никак не мог понять, что именно. Мысли то разбредались, то причудливо переплетались и путались. Казалось, будто между рассказом Эдгара и тем, о чем говорила сегодня доктор Хинойос, есть какая-то связь. Какая? Этого он пока не осознавал.
Допив вторую бутылку пива, Босх решил, что этого довольно, уселся в стоявший на веранде шезлонг и, положив ноги на перильца ограждения, скрестил их в щиколотках. Самое время отдохнуть душой и телом. Подняв голову, он увидел в небе облака, окрашенные в оранжевый цвет лучами заходящего солнца и похожие на потоки расплавленной вулканической лавы.
Он уже начал задремывать, когда огненные скрижали в небесах вдруг сложились в хорошо знакомую фразу: все важны, или никто не важен. А потом, в заповедный миг прозрения, который иногда случается перед сном, он понял, какая связующая нить соединяла все это время его мятущиеся мысли. А еще он понял, в чем суть его миссии.
Утром Босх, даже не приняв душ, торопливо оделся, чтобы побыстрее приступить к работе по дому и праведным трудом до мозолей и седьмого пота изгнать навязчивые мысли, посетившие его ночью.
Однако избавиться от них оказалось не так-то просто. Натягивая испятнанные лаком и краской рабочие джинсы, он поймал свое отражение в висевшем над бюро треснутом зеркале и обнаружил, что надел футболку задом наперед. На белом хлопке чернел девиз убойного отдела: «Наш рабочий день начинается тогда, когда ваш заканчивается».
Вообще-то этому изречению следовало находиться на спине. Чертыхнувшись, он снял футболку, перевернул ее и надел снова. Теперь в зеркале отражалось то, что и должно было: значок детектива на левой стороне груди и три слова: «Отдел убийств ПУЛА».
Сварив кофе, он налил горячий напиток в кружку и, прихватив ее с собой, вышел на веранду. Глотнув обжигающую жидкость, он вытащил из кладовки-времянки ящик с инструментами и новую дверь, которую купил в магазине «Все для дома» и собирался установить в спальне. Потом, прислонив дверь к перильцам ограждения, уселся в шезлонг и, попивая кофе, рассматривал ее минуты три. Старая дверь во время землетрясения треснула, а когда он несколькими днями раньше попытался навесить новую, выяснилось, что та чуть великовата и в дверной проем не входит. Еще раз все измерив и рассчитав, он пришел к выводу, что новую дверь необходимо слегка обстругать по краям, сняв рубанком с каждой стороны одну восемнадцатую дюйма. Установив дверь боком, он достал рубанок и, почти не нажимая на инструмент, принялся водить им взад-вперед, снимая тонюсенькую, не толще бумажного листа, стружку с боковых граней. Время от времени Босх окидывал дело своих рук критическим взглядом и задумчиво проводил ладонью по оструганной поверхности. Он видел результат своего труда, и ему это нравилось. В других сферах жизни ему крайне редко приходилось наблюдать такой зримый эффект.
Поначалу работа его захватила, но скоро он понял, что полностью сосредоточиться на деле не может. Его снова одолели ночные тревожные мысли. Все важны, или никто не важен. Именно эти слова он сказал вчера Хинойос и назвал их своим жизненным кредо. Но так ли это? Верит ли он в то, о чем сказал? Что на самом деле значат для него эти слова? А если это всего-навсего расхожий лозунг вроде того, что начертан у него на футболке и не имеет почти никакого отношения к реальности? Эти вопросы эхом отдавались в голове, переплетаясь с засевшими в памяти репликами из вчерашнего телефонного разговора с Эдгаром. Впрочем, у него имелись и куда более важные соображения на этот счет, о которых он никому не рассказывал.
Отложив рубанок, он еще раз провел ладонью по гладкой на ощупь боковой поверхности двери. Решив, что боковины оструганы как следует, он внес дверь в дом, положил на застланный брезентом пол гостиной и приступил к полировке мелкой наждачной бумагой, чтобы добиться еще большей, почти зеркальной гладкости.
Потом, держа дверь вертикально, навесил ее на петли и легким ударом молотка вогнал в них соединительные стальные штырьки. Чтобы дверь ходила свободно, он предварительно смазал и штырьки, и петли машинным маслом. Теперь дверь идеально подходила к проему спальни. Несколько раз открыв и закрыв ее, он отступил на шаг и полюбовался своей работой, гордый ее успешным завершением.
- Предыдущая
- 6/103
- Следующая
