Разведывательно-диверсионная группа. «Брат» - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 26
- Предыдущая
- 26/65
- Следующая
Поэтому!.. Никогда не расслабляться! Никогда! Иначе можете превратиться в «груз 200»…
…И так едва ли не каждый день…
Но…
Приходил вечер, наступали минуты передышки и отдыха, и Филин по сложившейся уже привычке, усаживался на деревянную скамеечку у входа в казарму, и наслаждаясь вечерней прохладой, вёл долгие задушевные разговоры со своими бойцами. Они, эти суровые мужики, повидавшие на своём веку много такого, чего обыкновенному человеку и не приснится даже, уже давным-давно перешагнули невидимый официальный рубеж «начальник-подчинённый», и превратились для Андрея в верных друзей и боевых побратимов… И он хотел знать о каждом как можно больше!..
Иногда, как это было в этот раз, рядом с Филином сиживал и Брат…
… — Слушай, Каха! — Проговорил Андрей. — Так ты расскажешь, всё же, как ты в Афган попал?
— А что? Интересно? — Улыбнулся Брат.
— Конечно! Тем более что ты начинал свою «срочную» на очень «тёплом месте»! Так чего же тебе не сиделось-то в Лагодехи?
Брат задумался на долгих десять минут. Филин тоже молчал, давая своему другу собраться с мыслями.
— А знаешь, командир, когда я умудрился съездить домой в Тбилиси в свой первый отпуск?
— Да откуда же?
Каха только улыбнулся:
— Через два месяца после того, как в армию призвался! Точно в день ВДВ — 2-го августа!
— Не понял! Как это?
— Палыч!.. Это всё мой Мако устроил!.. Это он помог!
— Он что, «всесильный и всемогущий» волшебник? В бригаде же командование было, а оно, насколько я понимаю ему не подчинялось… Или в Лагодехи были другие правила?
— Почти… Он как-то привёл на мою тренировку начальника Учебного Центра, и показал, чему и как я учу бойцов… А потом рассказал ему, что если бы у меня были те мои кинжалы, благодаря которым мы и познакомились, то эффективность тренировок была бы более высокой!..
— Ну, понятно… Даванул на «улучшение учебного процесса»!
— Точно! Тем более, что все тренировки на несколько дней были отменены в честь праздника… Вот мы с ним вдвоём в Тбилиси и съездили…
— С женой познакомил учителя? — Улыбнулся Андрей.
— Мы когда через двое суток обратно в часть ехали, Палыч мне сказал, что если бы был хотя бы на десяток лет помоложе, то обязательно бы отбил её у меня… — Улыбнулся брат. — А вообще, он остался очень доволен моей Лалкой! Он же холостяк, а что такое холостяцкая берлога тебе рассказывать, наверное, не надо?
— Это уж точно! Знаю!
— Ну и я почти целый год эту «традицию» поддерживал… Нет, грязных носков и годами немытой посуды там, конечно же, небыло! Но всё равно… Хороший, большой дом, а напоминал обыкновенную армейскую казарму с армейским порядком — ничего лишнего, полный аскетизм!
— По-спартански жил?
— Ну, а как иначе, если человек так всю жизнь прожил?
— А ты-то что?
— А что я? Мне так тоже почему-то нравилось — ничего лишнего, и всё на своих местах!
— Ну и что же произошло? — Задал вопрос Филин, хотя уже знал ответ.
— Мы когда туда приехали, то дома не узнали! Женщина есть женщина!.. Она эту холостяцкую берлогу превратила в настоящий, обжитой и очень уютных дом! — Каха улыбался каким-то своим мыслям. — Цветочки кругом, занавесочки на окнах… Всё убрано, вычищено, вымыто, кругом не пылинки!..
— Доволен был твой Палыч?
— Ещё бы!
— А потом вы вернулись…
— И потекли служебные будни… — Продолжил мысль командира Брат…
Август 1984 — январь 1985 г. Лагодехи.
«…Там будут служить мои друзья! А я?..»
…День за днём Каха обучал солдат своим премудростям…
Ему хотелось научить каждого как можно большим вещам, и поэтому он после возвращения из Тбилиси теперь никогда не расставался со своими кинжалами, теперь они всегда были у него под рукой…
Будучи инструктором, Каха занимал должность, на которой по штатному расписанию должен был находиться прапорщик, поэтому к сентябрю, по настоянию подполковника Коралова, а он был в Учебном центре начальником учебной части, нашему жонглёру присвоили звание «младшего сержанта»…
И ещё — это тоже было по настоянию подполковника — Кахе было официально разрешено «нарушать форму одежды»!..
Нет ничего подобного смокингу или модельным туфлям здесь, конечно же, небыло — армия, как-никак! Просто для того, чтобы у него постоянно, что называется «под рукой», были его кинжалы, Кахе было разрешено сделать маленькое дополнение к форме, отдалённо напоминавшее жилетку…
Она, эта жилетка, так потом и прослужила вместе со своим хозяином все те долгие годы, которые Брат отдал армии и спецназу…
Где-то в городе, в какой-то лавке, Каха нашёл довольно большой тёмно-коричневый лоскут толстой крепкой, но прекрасно выдубленной, а потому мягкой и эластичной, свиной кожи… Посидел ночь над «чертежами», придумывая, что бы он хотел видеть, а на следующий день отнёс всё это к сапожных дел мастеру, который мог бы всё это сшить на своей швейной машинке. А ещё через неделю и получил обратно то, что хотел…
«Это» одевалось на плечи, как рюкзак, но только сзади дополнительно крепилось ещё и к ремню, а спереди, на груди и животе, стягивалось двумя крепкими ремнями…
Каха называл это «сооружение» своей «запасной спиной»… Да оно так на самом деле и было… Широкий лоскут кожи, сложенный вдвое, словно прилипал к спине Брата… Для чего спросите вы? А вот теперь самое главное!
На этой жилетке, или «запасной спине», были пришиты ножны ко всем шести кинжалам! Их рукоятки были направлены в сторону и вниз, к земле, и при первом взгляде на Каху со спины, складывалось впечатление, что это просто какая-то птица сложила крылья, и теперь, чтобы не утруждать себя полётом, просто ходит по земле…
За эту «жилетку» с перьями из кинжалов, Каху как-то даже пытались прозвать Орлом! Но ничего не вышло!
«Младшему сержанту» это прозвище не понравилось:
— Я не орёл, брат! Я просто человек! — Выговаривал он своему «замку» сержанту Зубову. — Орёл — красивая, большая птица, брат! Он в горах царь и бог!.. А я, брат, простой человек! Нехорошо это, брат, когда простого человека с орлом сравнивают! Очень не хорошо! Не надо обижать красивую птицу, брат! Она этого не заслуживает!
— Так как же тогда тебя называть, Каха? Рабочий позывной в спецназе дело обязательное, сам знаешь! Вот я — Бивень!
— Потому, что Зубов, брат?
— И ещё потому, что опасный… Может, сам предложишь? А если Артист?
— Не знаю, брат… — Ответил тогда Каха. — «Артист» тоже как-то не скромно… В общем… Мне всё равно, брат!..
И тут сержант улыбнулся:
— Слушай, Каха… А что это ты заладил «брат-брат»?
— Мы в армии, Витя-брат… А пацаны, которых я учу, да и я тоже, мы же все на войну собираемся!.. Поэтому мы братья… Я так думаю…
— А я уже придумал, какой у тебя будет позывной, Брат! — Усмехнулся в ответ сержант Зубов.
— Как? «Брат»? — Переспросил Каха.
— Но, ведь ты же так обращаешься абсолютно ко всем! И к солдатам, и к офицерам! Всё время «брат-брат»… Вот и будешь теперь Братом!
— Хорошо! — Согласился тогда Каха. — Брат — это хорошо!..
Так и пошло… Брат!..
В общем, Брат, с разрешения командира части, официально нарушал форму одежды, снимая свою «запасную спину» только на ночь, и…
Учил, учил, учил…
При любой выдавшейся возможности, как и говорил подполковник Коралов, и солдатам нравились эти внеплановые, мимолётные занятия возле столовой, возле казармы в «курилке», в умывальнике, иногда даже в туалете…
Каха искренне считал, и, в общем-то, был не так уж неправ, что если боец на войне отойдёт за кустик и присядет, спустив штаны, но, ни один моджахед не будет внюхиваться в ароматы, и ждать пока «шурави» сделает своё «грязное дело», а обязательно воспользуется ситуёвиной! И Каха натаскивал своих «учеников» быть готовыми отражать любую даже самую неожиданную атаку! Даже тогда, когда у тебя понос, ну или запор, это уж у кого что, или тогда, когда ты запихиваешь в рот кусок хлеба… Он всегда возникал в самых неожиданных местах в самое «неподходящее» время, словно из ниоткуда, и тут же начинал «проводить учебный процесс», по своей личной методе «сержанта Сабиашвили»…
- Предыдущая
- 26/65
- Следующая
