Сказки серой эльфийки (СИ) - Кучеренко Владимир Александрович - Страница 9

— Мне богатства твои ненадобны; богатство дело наживное, а открой ты мне свое горе сердешное.

И возговорит тогда честной купец своим сыновьям родимым, хорошим и пригожим:

— Не потерял я своего богатства великого, а нажил казны втрое-вчетверо; а есть у меня другая печаль, и скажу вам об ней завтрашний день, а сегодня будем веселитися.

Приказал он принести сундуки дорожные, железом окованные. Доставал он старшему сыну — золотую наковальню заговоренную, чтобы сносу ей от молота мощного не было, да чтобы камениями самоцветными украшенную, и чтоб шел от них такой свет, как от месяца полного, как от солнца красного, и чтоб было от них светло в темную ночь, как среди дня белого, чтобы в любое время суток ковать можно было. Велел привести и показать гостинец второму сыну — верблюдов — чудо-животных человечьих, к любым дорогам неприхотливых, в жарких песках воды не просящих, в холодных ветрах степей не мерзнущих, да тяжелую ношу тащить привычных. Дарил гостинец третьему сыну — зеркало кудесническое, сквозь толщу земли смотрящее, различные камни да металлы обнаруживающее, чтобы в шахтах полезные ископаемые добывающих понапрасну не рыть норы бесплодные, а углубляться только в места породистые да выгодные. Доставал подарок меньшому сыну — золотой кувшин с цветочком аленьким. Старшие сыновья от радости рехнулися, утащили свои гостинцы в терема высокие и там ими досыта потешалися. Только сын меньший, любимый, увидав цветочек аленький, затрясся весь и заплакал, точно в сердце его что ужалило. Как возговорит к нему отец таковы речи:

— Что же, сын мой милый, любимый, не берешь ты своего цветка желанного? Краше его нет на белом свете.

Взяла сын меньший цветочек аленький ровно нехотя, целует руки отцовы, а сам плачет горючими слезами. Скоро прибежали сыновья старшие, попытали они гостинцы отцовские и не могут опомниться от радости. Тогда сели все они за столы дубовые, за скатерти браные за яства сахарные, за пития медвяные; стали есть, пить, прохлаждатися, ласковыми речами утешатися.

Ввечеру гости понаехали, и стал дом у купца полнехонек дорогих гостей, сродников, угодников, прихлебателей. До полуночи беседа продолжалася, и таков был вечерний пир, какого честный купец у себя в дому не видывал, и откуда что бралось, не мог догадаться он, да и все тому дивовалися: и посуды золотой-серебряной, и кушаний диковинных, каких ни когда в дому не видывали.

Заутра позвал к себе купец старшего сына, рассказал ему все, что с ним приключилося, все от слова до слова, и спросил: хочет ли он избавить его от смерти лютой и поехать жить к ведьме седой? Старший сын наотрез отказался и говорит:

— Пусть тот сын и выручает отца, для кого он доставал аленький цветочек.

Позвал честной купец к себе середнего сына, рассказал ему все, что с ним приключилося, все от слова до слова, и спросил, хочет ли он избавить его от смерти лютой и поехать жить к чудищу синекожему? Середний сын наотрез отказался и молвит:

— Пусть тот сын и выручает отца, для кого он доставал аленький цветочек.

Позвал честной купец к себе другого середнего сына, рассказал ему все, что с ним приключилося, все от слова до слова, и спросил, хочет ли он избавить его от смерти лютой и поехать жить к зверю лютому худосочному да остроухому? Середний сын наотрез отказался и отвечает:

— Пусть тот сын и выручает отца, для кого он доставал аленький цветочек.

Позвал честной купец меньшего сына и стал ему все рассказывать, все от слова до слова, и не успел кончить речи своей, как стал перед ним на колени сын меньший, любимый, и сказал:

— Благослови меня, государь мой батюшка родимый: я поеду к чуду длинноногому да курносому, и стану жить у него. Для меня достал ты цветочек аленький, мне и надо выручить тебя.

Залился слезами честной купец, обнял он своего меньшого сына, любимого, и говорит ему таковые слова:

Сын мой милый, хороший, пригожий, меньшой и любимый, да будет над тобою мое благословение родительское, что выручаешь ты своего отца от смерти лютой и по доброй воле своей и хотению идешь на житье противное к страшному зверю лесному. Будешь жить ты у него во дворце, в богатстве и приволье великом; да где тот дворец — никто не знает, не ведает, и нет к нему дороги ни конному, ни пешему, ни зверю прыскучему, ни птице перелетной. Не будет нам от тебя ни слуха, ни весточки, а тебе от нас и подавно. И как мне доживать моё горькое тысячелетие, лица твоего не видаючи, ласковых речей твоих не слыхаючи? Расстаюсь я с тобою на веки вечные, ровно тебя живого, в землю хороню".

И возговорит отцу сын меньший, любимый:

— Не плачь, не тоскуй, государь мой батюшка родимый; житье мое будет богатое, привольное: чуда длинноногого, зверя курносого да остроухого, женщины седовласой, я не испугаюся, буду служить ей верою и правдою, исполнять ей волю господскую, а может, она надо мной и сжалится. Не оплакивай ты меня живого, словно мертвого: может, Торн даст, я и вернусь к тебе.

Плачет, рыдает честной купец, таковыми речами не утешается.

Прибегают братья старшие, подняли плач по всему дому: вишь, больно им жалко меньшого брата, любимого. А меньший брат и виду печального не кажет, не плачет, не охает и в дальний путь неведомый собирается. И берет с собою цветочек аленький во кувшине позолоченном.

Прошел третий день и третья ночь, пришла пора расставаться честному гному, расставаться с сыном меньшим, любимым; он целует, милует его, горючими слезами обливает и кладет на него благословение свое родительское. Вынимает он перстень зверя лесного из ларца кованого, надевает артефакт на правый мизинец меньшого, любимого сына — и не стало его в ту же минуточку со всеми ее пожитками.

Телепортировался он во дворце ведьмы седой, чуда лесного, во палатах высоких, каменных, на кровати из резного золота со ножками хрустальными, на пуховике пуха лебяжьего, покрытом золотой камкой ровно он и с места не сходил, ровно он целый век тут жил, ровно лег почивать да проснулся. Заиграла музыка согласная, какой гном отродясь не слыхивал.

Встала он со постели пуховой и видит, что все его пожитки и цветочек аленький в кувшине позолоченном тут же стоят, раскладены и расставлены на столах зеленых малахита медного, и что в той палате много добра и скарба всякого, есть на чем посидеть-полежать, есть во что приодеться, есть во что посмотреться. И была одна стена вся зеркальная, а другая стена золоченая, а третья стена вся серебряная, а четвертая стена из кости драконьей, самоцветными яхонтами вся разубранная; и подумала Он: "Должно быть, это моя опочивальня".

Захотелось ему осмотреть весь дворец, и пошел он осматривать все его палаты высокие, и ходил он немало времени, на все диковинки любуючись; одна палата была краше другой, и все краше того, как рассказывал честной купец, государь его батюшка родимый. Взял он из кувшина золоченого любимый цветочек аленький, сошел он в зелены? сады, и запели ему птицы свои песни райские, а деревья, кусты и цветы замахали своими верхушками и ровно перед ним преклонилися; выше забили фонтаны воды и громче зашумели ключи родниковые; и нашел он то место высокое, пригорок муравчатый на котором сорвал честной купец цветочек аленький, краше которого нет на белом свете. И вынула он тот аленький цветочек из кувшина золоченого и хотел посадить на место прежнее; но сам он вылетел из рук его и прирос к стеблю прежнему и расцвел краше прежнего.

Подивился он такому чуду чудному, диву дивному, порадовался своему цветочку аленькому, заветному и пошел назад в палаты свои дворцовые; и в одной из них стоит стол накрыт, и только он подумал: "Видно, чудо длинноногое, ведьма синекожая на меня не гневается, и будет она ко мне госпожой милостивой", — как на белой мраморной стене появилися словеса огненные:

"Не госпожа я твоя, а послушная рабыня. Ты мой господин, и все, что тебе пожелается, все, что тебе на ум придет, исполнять я буду с охотою".

Прочитал он словеса огненные, и пропали они со стены белой мраморной, как будто их никогда не бывало там. И вспало ему на мысли написать письмо к своему родителю и дать ему о себе весточку. Не успел он о том подумати, как видит: перед ним бумага лежит, золотое перо со чернильницей. Пишет он письмо к своему батюшке родимому и братцам своим любезным: