Птица войны - Кондратов Эдуард Михайлович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая

— В таком случае, сэр, я не уловил, в чем же суть ваших расхождений с господином майором?

Гримшоу хотел было ответить, но его опередил Маклеод.

— А!.. — досадливо отмахнулся он. — Не понимаю, зачем сластить пилюли? — Он повозился в кресле и закончил: — В Тасмании мы не корчили из себя филантропов. И слава богу.

— А я не могу оправдать бессмысленную жестокость! — взорвался земельный комиссар. — Без насилия вам не обойтись, я знаю. Однако сила оружия нужна нам исключительно для утверждения той правильной жизни, какую мы хотим здесь создать. И создадим, пусть даже ценою гибели целых племен. Но если исторической необходимости нет, мы не вправе обидеть и туземного ребенка.

— Гуманизм… — задумчиво протянул майор. — А что же, конечно, гуманизм… В Англии тысячи безземельных, а здесь вон какие просторы пропадают. Ни себе ни другим… Вот разделим, как Австралию, на районы, наведем порядок… М-да…

Он умолк и принялся сосредоточенно разглядывать ногти. В гостиной установилось молчание. Нарушил его Эдвуд.

— А вы уверены, господа, что маорийцы будут счастливы в том раю, который вы им создадите? — спокойно спросил он.

— При чем тут маорийцы? — хмуро буркнул майор, но Гримшоу не дал ему продолжить.

— Позвольте, доктор… Неужели вы сомневаетесь, сэр, что цивилизация несет человеку благо?

Эдвуд сощурился.

— Нет, почему же… — протянул он. — Насколько я осведомлен, большинство туземных племен охотно принимают европейскую культуру. И многое уже переняли у нас, пакеха. Однако не гуманнее ли было бы дать им возможность самим войти в просвещенный век? Пусть далеко не сразу, но — самим.

Желтые глаза Маклеода остро глянули из-под щеток бровей. Эдвуд выдержал взгляд.

— Как хотите, господа, — беспечно продолжал он, — а я так и не понял, о чем вы могли так яростно спорить. По-моему, позиция у вас одна: Новая Зеландия должна упасть на колени перед английской короной. А что касается грядущего рая… Знаете, пушки, которые торчат сейчас под нашими окнами…

Он оборвал себя на полуслове и усмехнулся.

— Вы странный англичанин, господин Эдвуд, — процедил Гримшоу. — Очень странный…

Никто не заметил, когда именно из гостиной исчез преподобный Бэрч. Его возвращение было воспринято с облегчением: беседа начала приобретать излишнюю остроту. Лоснящееся лицо миссионера выглядело озабоченным.

— Только что у меня был сосед. Фермер, его хозяйство в полумиле отсюда, у трех холмов. Бедный старик. — Бэрч испустил глубокий вздох и покачал головой. — Я скупаю у него овечью шерсть после каждой стрижки. И вот сегодня он приехал, как всегда, а сам в слезах. Не знает, что с сыном… Юноше семнадцать лет, образованный, но без царя в голове. Шляется где-то среди дикарей, сам лезет в геенну… Старик умолял меня, чтобы я поговорил с вами, господин майор. Если встретится, верните сына отцу. Зовут его Гривс, Генри Гривс…

— Как вы сказали? Гривс? — живо переспросил Гримшоу. — Только позавчера я имел честь беседовать с ним. Он страшно торопился домой, но я имел глупость не отпустить его. А потом он исчез. Ай-ай-ай! Если он до сих пор не вернулся к отцу, я не поручусь за его жизнь. Как бы он не попал в лапы бандитов Те Нгаро…

— Ох, только не это! — всплеснул руками миссионер. — Господин майор, я всей душою верю в ваших солдат — рядом с этим разбойником живешь, как на адской сковородке…

Маклеод солидно кивнул.

— Завтра же и начнем… избавление. Будьте уверены, дорогой Бэрч, со мной не произойдет того, что случилось с нашим благодушным капитаном. Правда, времени в обрез: меня ждет полковник Деспард, у него что-то не ладится. Проклятые нгапухи… Но я думаю, что совместно с отрядом Наттера мои парни за одни сутки свернут шею этому Те Нгаро. Двести пятнадцать моих солдат, да три орудия, да еще подойдут сотни четыре ваикато… Так что, мистер Бэрч, судите сами…

Вильям Эдвуд поморщился и встал.

— Простите, господа, я покидаю вас, — сухо сказал он. — Меня ждут гербарии.

Однако он не пошел в свою комнату, как намеревался сначала. Вряд ли смог бы он сейчас заниматься коллекциями. Разговор в гостиной вывел его из равновесия. Необходимо было пройтись, привести нервы в порядок.

Эдвуд вышел из ворот и уже направился в сторону буковой рощи, когда из-за бугра показалась занятная пара. Человечек с лицом рассерженного гнома, ерзая на костлявой спине лошаденки и яростно жестикулируя, доказывал что-то своему пешему спутнику, темнокожему богатырю в мохнатом плаще. Маориец держался за стремя, не поворачивая головы и кивая пучком волос в такт шагам.

Эдвуд проводил их взглядом. Когда странная парочка скрылась в глубине двора, он равнодушно повернулся и пошел дальше.

которая повествует о подготовке нгати к войне

Легкая победа не вскружила голову Те Нгаро. Он прекрасно понимал, что губернатор не простит ему дерзкого налета. Не дожидаясь возвращения отряда Раупахи, верховный вождь велел всем жителям переселиться в па — укрепленное поселение, расположенное на самом гребне холма, в пятистах шагах от деревни. Отослав несколько влиятельных арики для переговоров с соседями о совместной борьбе с пакеха, он приказал укрепить крепость. Генри Гривс не удивился, когда, вернувшись, увидел, что весь склон холма — от седловины, где располагалась деревня, до самой вершины — исчерчен цепочками людей. Согнувшись под тяжестью корзин с продуктами, со связками сетей и прочей житейской утварью, нгати перебирались в па. Генри знал, что все без. исключения маорийские племена в часы опасности покидают свои мирные каинги и укрываются за мощными стенами крепостей.

С возвращением в деревню отряд Раупахи перестал существовать как боевая единица: около сотни воинов сразу же занялись разгрузкой общественных амбаров, а остальные отправились наверх, чтобы принять участие в укреплении крепости. Захватив пожитки, Генри пошел туда же.

Хотя па занимала почти такую же площадь, как и покинутая людьми каинга, она показалась Генри маленькой и тесной. Не верилось, что здесь могли свободно разместиться и долгое время жить полтысячи человек со всем своим имуществом, свиньями и собаками. Позже Генри понял, что впечатление тесноты создавали непривычно высокие частоколы, которые опоясывали крепость, и огромное число священных столбов с фигурами богов и предков нгати. Особенно часто попадались пучеглазые статуи с непропорционально большой головой и высунутым до подбородка языком — знаком презрения к врагу.

Все здесь повторяло планировку каинги: площадь, дом собраний, расположение хижин. Главным же отличием па были знаменитые маорийские укрепления, о которых Генри был много наслышан.

Побывав на боевых рубежах крепости, Генри убедился воочию, что маори не зря гордятся своим военно-инженерным искусством. Па казалась неприступной, и Генри, как ни старался, не смог найти в ее оборонительных редутах уязвимого места. Ему было непонятно, как маорийцам, воюющим меж собой, удавалось, хоть и не часто, брать штурмом подобные твердыни. Ведь прежде чем ворваться в деревню, осаждающим приходилось преодолевать не один, а несколько смертоносных барьеров подряд.

Первым из этих барьеров был толстый палисад из жердей, вкопанных под острым углом к стенам па. Перелезать через него значило подставлять себя прямо под пули. Палисад нависал над глубоким рвом. Выбраться из него было невероятно сложно, ибо на противоположном краю была отвесная насыпь в три человеческих роста. Но даже если участнику штурма удалось бы выкарабкаться из ямы, непонятно было, каким образом он смог бы взобраться на второй высоченный палисад, врытый на верхушке земляного вала. Осажденные, устроившись за частоколом на боевом настиле, по ширине не уступающем средневековой крепостной стене, могли беспрепятственно сбрасывать на головы штурмующих камни, расстреливать их в упор и сталкивать длинными копьями вниз.

У Генри мурашки пробежали по спине, когда он представил себя в шкуре солдата, которому приказано брать штурмом па. И он подивился осторожности Те Нгаро, который заставил чуть не всю деревню углублять ров и утолщать и без того непробиваемый вал новыми пластами земли, перемешанной для прочности с изрубленными ветками папоротника.

• Предыдущая
• 40/65
• Следующая