Сто удач и одно невезение (Свидание вслепую) - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 6
- Предыдущая
- 6/52
- Следующая
Уболтали! Не дали перехватить инициативу! А то только пусти у ту Москву, и девочка останется не при муже!
Вместо положенных трех месяцев ожидания в ЗАГСе, через Левушку Гринберга и его маму («дай бог ей здоровья!») «вишли» на Фаину Абрамовну у горисполкоме («и ей не хворать!»), а она «спустила» приказ на это заведение, и детей расписали через две недели.
Ото, пол-Одессы гуляло!
А що бил за стол, я вам скажу!
Передаваемые с рук на руки, как эстафета, от одних родственников к другим, родители Ковалевы, закармливаемые гостеприимством до икоты и колик, убаюканные активным отдыхом с рыбалкой, морем, шашлыками, выездами на природу, не успели сообразить, как оказались на регистрации брака сына в одесском ЗАГСе.
Мечта об альтернативном зле в лице дочери якутского оленевода Бельдыева растаяла призрачным дымком, тюкнув реальностью в виде громкого «горько!» и поздравления молодых с законным государственным разрешением на активный секс и размножение. Серафима Моисеевна, бабушка Ритки, обладала уникальным даром рассказчицы, обогащенным умением посмеяться прежде всего над собой, насыщенным непередаваемым одесским наречием и красочностью описания событий. Зинуля с Риткой могли часами, открыв рот, слушать ее истории и рассказы о родственниках и знакомых. А как она рассказала про эту свадьбу!
За свадебным столом, во время набирающего обороты разгуляева, подруга Серафимы Моисеевны с плохо скрываемой завистью поинтересовалась:
– Симочка, а как вам таки удалось оторвать такое счастье: мальчика с русской фамилией и московской пропиской?
– Измором! – честно и весело призналась Серафима Моисеевна и хлопнула за «тако» счастье наливочки.
Отгуляв свадьбу, дети уехали жить в Москву. А куда? Не в Одессу же! А неисчислимая родня осталась и дальше проживать на берегу моря, что не помешало ей помочь молодым приобрести кооперативную квартиру в Москве. И это, кстати, мгновенно примирило московских родителей с выбором невестки. Когда родилась Ритуля, путем сложных переговоров и обменов, посредством многочисленных знакомых, родственников знакомых, осевших в Москве, удалось поменять первоначальную кооперативную на большую квартиру и в центре.
Одесские родственные связи, хочу вам заметить, – это великая движущая сила у всем мире!
Имелись у семьи и свои «стратегические» запасы на черные дни, но это отдельная история, из серии семейных преданий.
Так вот, о преданиях – первая поездка Зиночки в Одессу!
Девчонки закончили первый класс, на удивление без телесных повреждений и особых потерь для Зинули, если не считать гибели новой школьной формочки, пары сандалий и так по мелочи: банты, гольфики, все учебники и стопка тетрадок.
Ритулю, как водится, не зацепило вовсе!
Встал насущный вопрос о летнем времяпровождении детей. Ковальчуки собирались отправить Зинаиду на дачу к бабушке с дедушкой, папиным родителям, – «прекрасные» шесть соток, рядом лес, озеро, природа, одним словом, а в июле – в пионерский лагерь. Барышни выступили одним ревущим фронтом, категорически отказываясь расставаться хоть на день.
– Я без Зиночки пропаду-у-у! – рыдала Риточка.
Факт, между прочим, неоспоримый – пропадет!
Постоянное присутствие подруги рядом в разы уменьшило непредвиденно травматические происшествия.
– Я Риточку не оставлю! – вторила Зинуля, пуская слезу, но более скупую, чем Ритка.
– Та какие проблемы! – воскликнула бабушка Сима. – Светочка, Гена, отправим девочек у Одессу на все лето!
– Как это? – насторожилась Светлана Николаевна.
– Поездом, – пояснила бабушка Сима. – Мы с Левочкой и девочки с нами.
– Ну, не знаю… – сильно засомневалась мама. – Здесь хоть мы за ними присматриваем, сдерживаем как-то.
Предполагалось, что Риточка там, в Одессе, на свободе угробит беззащитную Зиночку окончательно.
– А куда нам еще смотреть? – удивилась Серафима Моисеевна.
– Да ви не сомневайтесь, Светочка! – присоединился к уговорам дедушка Лев Абрамович. – Ми глаза только на них держать будем! И хочу вам сказать, таки море, солнце, фрукты и таки свежие! А ви себе спокойно отдохнете от дитя!
Ну, уговорили!
Вырваться навестить дочурку родителям удалось в начале лета и всего на недельку. Успокоенные увиденным, оглушенные гостеприимством, загоревшие родители вернулись домой, оставшись «уполне» довольными правильным оздоровлением ребенка.
Казусы начались по возвращении чада в конце августа.
Встречать ребенка отправился папа, взявший по такому случаю отгул на работе, мама же отпроситься не смогла и при важном событии не присутствовала, папе пришлось единолично перенести потрясение.
Начнем с того, что своего ребенка он не узнал!
Зиночка стояла на перроне, охраняя уже вынесенную из вагона часть багажа, чуть опоздавший к приходу поезда папа, мягко отодвинул Зиночку с дороги и пытался попасть в вагон сквозь выходящих из него пассажиров.
– Папа, ви куда? – услышал Геннадий Иванович знакомый голосок.
Обернулся – офонарел!
Вместо малюсенькой худющей доченьки с прутиками ножек-ручек, белокожей дюймовочки с темно-русыми, не самыми густыми волосюшками, на него знакомыми серыми глазами-блюдцами взирала толстенькая, загорелая до шоколадного отлива девочка с выгоревшими на южном солнце волосами, приобретшими объем и красивую шелковистость.
– Зиночка, это ты? – ошарашенно спросил папа.
– Таки ви знаете, да, это ваша Зиночка! – утвердил предположение у него за спиной, вышедший из вагона Лев Абрамович.
Дальше – больше!
Мама, которой все-таки удалось уйти пораньше с работы, встречала их дома горячим обедом и ошарашенным взглядом на дочь – узнать узнала, но таких метаморфоз не ожидала никак! Но, слава богу, ребенок похорошел, сразу видно – оздоровился, поправилась, вот и хорошо! А то вон как переживали, что худенькая совсем, и есть не заставишь! Зинулечку зацеловали, заобнимали, бабушки и дедушки, пришедшие на праздник приезда внученьки, соскучились ужасно!
Скорее за стол! Пообедаем, отметим, поговорим-расспросим!
Шестеро взрослых, молча, со смешанными чувствами наблюдали, как Зинаида наворачивает вторую порцию жареной курицы с картошкой. Доев, ребенок чинно положил вилку на пустую тарелку и произрек:
– Що я вам скажу, мама, за вашу еду, таки вам надо учиться готовить!
Повисла тишина, сопровождающая процесс осмысления взрослыми высказанного наставления, а затем взрыв безудержного хохота, папа чуть со стула не упал, вовремя подхваченный мамой.
И как они начали смеяться этим вечером, так и продолжали еще недели две-три, выслушивая Зиночкины высказывания в этническом одесском стиле, с обращениями во множественном числе к родителям, с «и» вместо «ы», пока она не переучилась заново говорить на московско-русском диалекте.
В школе наблюдалась приблизительно та же картина.
Первого сентября Антонина Михайловна, увидев двух поправившихся, загоревших крепышек, улыбнулась приветливо и поинтересовалась, где девочки отдыхали.
– Так у Одессе, – ответила Рита.
После первого, вводного урока вторым шла математика. На вопрос учительницы классу, сколько будет тридцать шесть разделить на три, Зинаида Ковальчук, привыкшая к шумной многочисленной одесской семье, не утруждающейся особым политесом, громко, на весь класс, сообщила:
– Таки двенадцать! И що тут думать, я вас умоляю! – и для убедительности пожала плечиками. – И успела перехватить локоток Ритули, летящий ей в ребра, тем же нетихим голоском предупредив: – Не делай телесных движений, Риточка!
Фраза, которой разрушительное дитятко останавливала вся южная родня.
– Я только хотела тебе напомнить, Зиночка, що у Москве так не разговаривают! Ми же не на Привозе, ей-богу! – ни на децибел не тише подруги заявила Риточка.
Беседу барышеньки вели, как на том самом пресловутом Привозе: мало обращая внимания на окружающих и обстановку вокруг. Антонина Михайловна прихлопнула рот ладошкой, не глядя села на стул и начала трястись в беззвучном смехе.
- Предыдущая
- 6/52
- Следующая
