Антитела - Андерсон Кевин Джей - Страница 28
- Предыдущая
- 28/53
- Следующая
Подволакивая ноги, Дорман миновал окружную весовую станцию, небольшую будочку с воротами и светофором для грузовиков. Окна станции были прикрыты прозрачными ставнями, а на
стене красовалась табличка с надписью «Весовая закрыта». Казалось, табличку не снимали уже многие месяцы.
Дорман с тоской заглянул внутрь. Должно быть, в помещении нетоплено, не осталось ни еды, ни других припасов, зато там сухо. Джереми страстно хотелось хотя бы ненадолго укрыться от дождя, заснуть… но он вполне мог и не проснуться. У него оставалось совсем немного времени.
Он прошел мимо станции. По одну сторону дороги расстилались полузатопленные картофельные поля, по другую — болото. Дорман брел вперед, поднимаясь по легкому уклону, ведущему в горы.
В поле его зрения, словно помехи, возникали странные непостижимые изображения. Наномашины, суетившиеся в его теле, нарушали схему соединения зрительных нервов, вновь их восстанавливали, вносили улучшения… или просто забавлялись ими, как игрушками. Уже несколько дней Дорман не различал цветов.
У Джереми заныли кости, и он стиснул челюсти, почти наслаждаясь болью — настоящей болью, а не призрачным ее фантомом, побочным эффектом деятельности крохотных самопрограммирующихся механизмов.
Он прибавил шаг, всецело сосредоточившись на движении вперед и даже не заметив грохота приближающегося грузовика.
Автомобиль громыхал все громче — длинный лесовоз, наполовину загруженный сосновыми бревнами. Их длинные ветви были обрублены, а кора срезана. Дорман повернулся, посмотрел на машину и отступил подальше от дороги. Грузовик мигнул фарами.
Водитель принялся переключать скорости, переходя на нижние передачи, и мотор автомобиля взревел на холостом ходу. Фыркнули пневматические тормоза, и лесовоз остановился футах в тридцати от Дормана.
Он стоял тараща глаза и не смея поверить такой удаче. Водитель решил его подвезти. Дорман торопливо подбежал к машине, хлюпая водой в ботинках и прижимая руки к груди.
Шофер наклонился над сиденьем и отомкнул пассажирскую дверцу. Дождь продолжал лупить по бревнам, а над горячим капотом грузовика поднимался пар.
Дорман ухватился за ручку и распахнул дверцу. Его ноги дрожали и скользили, но в конце концов он обрел равновесие и забрался в кабину, чувствуя себя насквозь промокшим, замерзшим и изнуренным.
— Ну и видок у тебя, приятель, словно у настоящего страдальца, — заметил шофер, коренастый плотный мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами.
— А я и есть такой, — отозвался Дорман, удивляясь тому, что его голосовые связки все еще работают нормально.
— Что ж, продолжай страдать в моей кабине. Тебе есть куда пойти, или ты просто бродишь по белу свету?
— Да, мне есть куда пойти, — сказал Дорман. — Туда-то я и направляюсь.
— Ладно, подброшу тебя до поворота на Прибрежное шоссе. Меня зовут Уэйн, Уэйн Хайкавей.
Дорман бросил на шофера подозрительный взгляд. Сам он вовсе не хотел называть свое настоящее имя.
— Я… я — Дэвид, — промолвил он, захлопнул дверцу, сунул руки в промокшие карманы рваной куртки, ссутулился и замкнулся в себе. Хайкавей протянул было ладонь, но сразу отдернул ее, как только стало ясно, что пассажир не намерен обмениваться рукопожатиями.
В кабине было тепло и влажно. Из-за решеток вентиляторов бил горячий воздух. По лобовому стеклу взад-вперед метались «дворники», разгоняя воду. Из колонок дорогой стереосистемы лились звуки радиостанции новостей, искаженные шорохами эфира и помехами. В такой глуши качество связи было весьма низким.
Водитель налег на рычаг и включил передачу. Застонав от натуги, лесовоз тронулся в путь по мокрому шоссе, поднимавшемуся в гору и исчезавшему среди деревьев.
Пока машина набирала ход, Дормана занимала лишь одна мысль — о том, что он с каждой минутой, с каждой милей приближается к месту своего назначения. Шофер даже не догадывался о смертельной опасности, которой он подвергался, но Дорман должен был думать только о своей главной цели — отыскать Патрицию, Джоди и их собаку. Любой ценой.
Он откинулся на спинку и прижался к дверце, стараясь перебороть чувство вины и страх. По его лицу стекала вода, и Дорман стряхнул ее движением ресниц. Он неотрывно смотрел вперед, следя за работой стеклоочистителей и стараясь по возможности избегать взглядов Уэйна Хайкавея. Дорман не мог позволить водителю прикоснуться к себе, боясь его заразить.
Сердобольный шофер выключил радио и предпринял безуспешную попытку завязать разговор. Дорман отмалчивался, и Хайкавей пустился в пространные рассуждения о собственном житье-бытье. Он рассказывал о книгах, которые ему нравились, поведал о своем увлечении приемами расслабления боевого искусства тай-чи, о том, как ему однажды довелось обучать вождению безработных.
Одной рукой Хайкавей удерживал громадную баранку могучего лесовоза, а другой играл с заслонками вентиляторов и ручками управления обогревом. Когда ему уже не о чем было говорить, он вновь прибавил громкости в приемнике, настроился на другую станцию и тут же с отвращением выключил радио.
Дорман сосредоточился на мыслях о своем теле, полностью уйдя в себя. По телу побежали мурашки, кожа начала трястись, а под ней, подчиняясь собственному ритму, заходили ходуном мышечные утолщения. Дорман прижал локти к бокам; сквозь мокрую ткань куртки проступила слизистая жидкость — носитель наномашин, сочившаяся сквозь поры его кожи.
Дорман молчал, словно погрузившись в транс, и через пятнадцать минут водитель начал искоса посматривать на него, как бы гадая, что за психопата он сдуру посадил к себе в машину.
Стараясь избежать его взгляда, Джереми уставился в боковое окошко, и в тот же миг его кишки внезапно свернулись тугим узлом. Он сгорбился и прижал руки к животу, с шипением выдыхая сквозь зубы. Что-то задергалось под кожей; казалось, в грудной клетке Дормана поселился крот и теперь пытался выбраться наружу.
— Эй, ты в порядке? — спросил шофер.
— Да, — ответил Дорман, с трудом извлекая звук из голосового аппарата. Напрягшись изо всех сил, он сумел совладать с непослушным организмом и задышал, глубоко и судорожно втягивая в себя воздух. В конце концов спазмы утихли.
Уэйн Хайкавей еще раз посмотрел на пассажира, потом вновь перевел взгляд на мокрый асфальт шоссе. Теперь он держал руль обеими руками, стискивая его с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
Дорман сидел молча, навалившись на твердую неудобную дверцу. Вокруг него на сиденье начали собираться маленькие лужицы слизи.
Он понимал, что в любое мгновение может потерять власть над собственным телом. С каждым часом Джереми становилось все труднее удерживать его в узде…
Универмаг и художественная галерея «Максн».
Кольвен, штат Орегон.
Пятница, 12:01
Устав от долгого сидения за рулем, Скалли с удовольствием выбралась из машины, чтобы порасспросить местных жителей и узнать, не встречались ли им Патриция и Джоди Кеннесси.
Малдер развалился в пассажирском кресле и жевал сырные шарики, посыпая крошками куртку. Он развернул дорожную карту Орегона и впился в нее глазами.
— Что-то я не вижу этот город на карте, — сказал Малдер. —Кольвен… штат Орегон…
Скалли остановила машину напротив старого причудливого дома с нарисованной от руки вывеской, болтавшейся на цепи. Надпись гласила: «Макси. Универмаг и художественная галерея».
— Малдер, мы уже приехали в этот город. Не надо его искать.
Массивная деревянная дверь универмага была украшена рекламой сигарет «Морли»; Малдер и Скалли ступили на скрипучий паркетный пол магазина, при этом на двери звякнул колокольчик.
— Еще бы, конечно же, у них колокольчик, — проворчал Малдер, посмотрев вверх.
В старых холодильниках и морозилках, отделанных по моде пятидесятых годов белой эмалью и хромированными украшениями, стояли бутылки с напитками, лежало мороженое мясо и охлажденные завтраки. Вокруг кассового аппарата располагались ящики с изображениями Слим-Джима [11] , набитые вяленым мясом всевозможных сортов.
- Предыдущая
- 28/53
- Следующая
