Спустить ночь с цепи (ЛП) - Кеньон Шеррилин - Страница 25

• Предыдущая
• 25/62
• Следующая

Рен не ответил. Они вдвоем привлекали слишком большое внимание со стороны остальных Вер-Охотников в баре. Он не мог позволить, чтобы они узнали, как много эта женщина значит для него.

– Я беру перерыв, – кинул он Деву, прежде чем взять Мэгги за руку и направиться к двери.

– Что здесь происходит? – спросила она, как только они вышли на улицу.

– Я не могу объяснить. Действительно не могу.

Нет никакой возможности объяснить ей, что чувства внутри него совершенно неправильные. Он не должен испытывать такие эмоции.

Но он ощущал себя…

Подобно человеку. Тем, кем он определенно не являлся

Рен подвел Маргариту к ее припаркованному у переулка «Мерседесу». Он сжал кулаки, чувствуя, как его тело откликается на присутствие Мэгги, требуя взять ее снова.

Почему он так себя чувствует? Проклятие, это было неправильно.

Приподняв руку, он коснулся пальцами румянца ее щеки.

Он не тот, кто нужен ей в жизни. Он никому не нужен, и знал это. Но впервые в жизни Рен хотел быть с кем-то.

И больше всего он хотел быть с человеческой женщиной.

Что было не так с ним? Возможно, это трелоса23, которая настигает Вер-Охотников во время половой зрелости? В юности он никогда не чувствовал и не понимал бешеного возбуждения, которое появляется с гормональным всплеском.

Но теперь он ощущал это. Оно разъедало его и требовало своего.

Возможно, трелоса запоздала из-за того, что он родился гибридом. Он не знал. Но люди не должны привлекать его. По крайней мере, не больше чем сексуальный объект или добыча.

Маргарита посмотрела на него этим осуждающим взглядом карих глаз, в которых пылал гнев.

– Я не понимаю, что здесь происходит, Рен. Ты отталкиваешь меня и при этом смотришь на меня так, будто ты – умирающий с голоду нищий, а я – единственный бифштекс в городе.

– Это близко к истине, – нежно сказал он. – Я не из твоей лиги.

– Что ты имеешь в виду?

– Я другой, Мэгги. Физически, эмоционально, социально… Я не должен быть с тобой.

– Это просто глупо. Ты продолжаешь повторять одно и тоже, но я не вижу ничего ненормального в тебе. Что с тобой не так, раз мы не можем встречаться?

Как бы он хотел поведать ей, но знал, что это глупая идея. Сказать ей, что он животное, значит, испугать ее до чертиков. Вместо этого Рен выдвинул аргумент, приемлемый для человека.

– Я – социопат.

– Как и я. Что касается общества, то я – лишняя в нем. Я ненавижу политиков и общественность.

– А я ненавижу людей.

– Тогда, почему твоя рука до сих пор на моем лице?

Он сглотнул. Это правда, которую не мог отрицать.

– Потому что я не ненавижу тебя.

– Что ж, это утешает, особенно после сегодняшнего дня.

На его скулах заиграли желваки, как только он опустил свою руку.

– Я должен вернуться к работе.

– Я увижу тебя позже?

Он хотел сказать «нет», но рядом с ней часть его чувствовала себя очень умиротворенно. Впервые в своей жизни он ощущал такое.

Боже, она фактически приручила эту частичку.

Оттолкни ее.

Но он не мог. Ему необходимо было чувствовать ее рядом. И против своей воли Рен кивнул.

Маргарита с облегчением вздохнула. Она и не осознавала, что затаила дыхание в ожидании ответа.

На этот раз он не отвергнул ее. Это было хорошим знаком.

– Рен?

Она посмотрела через его плечо и увидела на улице женщину средних лет, сердито смотревшую на них. Видимо, она так и не успокоилась после прошлого раза, когда прогнала Маргариту из своего дома.

Рен окинул взглядом женщину, затем издал нечеловеческий звук, и, повернувшись к Маргарите, пристально посмотрел ей в глаза.

– Мне нужно идти.

– Хорошо, – согласилась Маргарита и, наклонившись к нему, запечатлела целомудренный поцелуй на щеке. Отстраняясь, она заметила, что он наслаждался им.

Он поднял ее руку и прижал к своим губам, оставив голодный поцелуй на костяшках пальцев.

– Будь осторожна.

– Ты тоже.

Он отступил, чтобы Маргарита села в машину, и не сдвинулся с места, пока она не уехала.

Повернувшись, Рен направился в сторону Николетты. Медведица не сказала ни слова, когда он проходил мимо нее, но Рен ощутил жар ее пронизывающего взгляда.

Проигнорировав его, он возвратился в бар и принялся за работу.

Николетта вошла вслед за тигардом и остановилась возле сына – Дева.

– Для нашего вида противоестественно интересоваться людьми.

– Он становится неуравновешенным.

Она кивнула.

– Я разговаривала с его кузеном несколько часов назад.

– И?..

Окинув взглядом тигарда, она сузила глаза.

– Он сказал, что Рен убил своих родителей.

Дев выглядел потрясенным этой новостью, в отличие от Николетты, которая ожидала услышать что-нибудь в таком духе. В тигарде присутствовало нечто зловещее.

– Как? – спросил Дев. – Он же был зверенышем, когда его сюда привезли.

– Это проклятие его стаи. Как думаешь, почему снежные барсы находятся на грани вымирания? Они становятся безумными и накидываются на тех, от кого зависят. На тех, кто заботится о них.

– Ты думаешь, Рен становится безумным?

– А ты что думаешь?

Дев поглядел на Рена, который протирал стол с Марвином на плече.

– Думаю, что он влюблен в ту женщину. Я даже слышал его смех.

Николетта усмехнулась от этой мысли.

– Для Катагария несвойственно любить человека. Не говоря уже о том, что любит он именно эту женщину, – выпалила она. – Это смерть для всех нас. Ты можешь себе представить, что произойдет, если ее отец когда-нибудь узнает о нашем мире? На нас начнут охоту, а потом убьют.

Дев кивнул.

– Без сомнения, люди запаникуют.

Николетта заскрежетала зубами от неукротимого, сильного гнева, охватившего ее.

– Я не позволю зверю-гибриду подвергнуть опасности всех нас.

– Что ты планируешь предпринять, maman?

Она промолчала, наблюдая за тигардом, который, скривив рот, посмотрел на нее, прежде чем взять посуду и направиться в кухню.

Она не могла рассказать Деву, что запланировала. По каким-то причинам ее сын, в некоторой степени, любил тигарда. И это приводило ее в смятение. Но большинство мужчин – слабые существа. Поэтому медведицы были сильнейшими из особей, и вот почему она руководила домашним хозяйством.

– Не беспокойся, Деверо. Maman все уладит. Ты возвращайся и контролируй вход.

И скоро ее дом снова будет в безопасности от угрозы, которую для всех них представляет Рен.

Маргарита тяжело вздохнула. Она в одиночестве гуляла по зоопарку, наблюдая за животными, которые резвились друг с другом или отдыхали. Прошло уже три дня, а от Рена ни слуху, ни духу. Хуже того, два часа назад позвонил отец и накричал на нее из-за ареста Блейна и предстоящего суда. Судя по всему, ни сам Блейн, ни его отец не удосужились сообщить ему, кем в действительности является Рен. Блейн наверняка отказался поверить этому. Как-никак, чья семья может быть влиятельнее семьи Блейна?! И как кто-то, владеющий такими деньгами, какие были у Рена, может заниматься чем-нибудь, кроме как греться в лучах собственного величия?!

Этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать себя плохо. Даже сейчас она слышала в голове разгневанный голос отца:

«Теперь на его биографии будет несмываемое пятно – и из-за чего? Из-за никчемного бродяги, с которым ты решила подружиться? В самом деле, Маргарита, что с тобой? Отец Блейна помог собрать десятки тысяч долларов во время моей кампании, а из-за моей дочери арестовывают его единственного сына? Ты решила убить меня? Ты хочешь довести меня до инфаркта этим арестом, чтобы пораньше получить свое наследство? Тогда просто возьми ружье и пристрели меня. Покончи с…»

И тогда он сделал замечание, которое попало точно в цель, пройдя сквозь нее болезненной волной.

«Вот что я получил, женившись на каджунке вопреки воле моей семьи. Мне вообще не следовало заводить детей. Они – ответственность, которую политический деятель не может себе позволить».

• Предыдущая
• 25/62
• Следующая