Танец с дьяволом - Кеньон Шеррилин - Страница 3
- Предыдущая
- 3/71
- Следующая
Сейчас даже они ничем не могли ей помочь.
Усталая и разочарованная, она искала утешения в книгах. В них еще осталось добро, кажется, прочно забытое людьми в реальной жизни.
Неужели в мире больше не осталось отзывчивости? Порядочности? Человечности?
Как удалось людям за какие-то несколько тысячелетий истребить в себе все лучшее?
И сестры ее — хоть она и любит их всем сердцем — ничем не лучше остальных. Такие же безжалостные, эгоистичные, глухие к мольбам и страданиям тех, кто для них посторонний.
Их больше ничто не трогает.
А она сама? Когда Астрид в последний раз смеялась? Или плакала?
Она как будто лишилась всех чувств и эмоций.
Бесчувствие — проклятие ее семейства. Сестра Атти давным-давно предупреждала, что эта профессиональная болезнь Судей не минует и ее.
Но Астрид была юна, глупа и тщеславна: она не слушала предупреждений, уверенная, что уж ее-то это не коснется!
Никогда она не станет равнодушной к чужой боли, к страданиям людей!
Но теперь радость сочувствия и сопереживания дарили ей только книги. Лишь герои книг — немые, вымышленные — и их приключения и переживания вызывали в ней какой-то душевный отклик.
Быть может, она даже рыдала бы над прочитанным... если бы не разучилась плакать.
За спиной послышались шаги. Астрид поспешно сунула книгу под подушку: не хотела, чтобы ее спрашивали, что она читает, не хотела признаваться, что утратила сострадание.
Она обернулась. По безупречно подстриженной лужайке, мимо трех пасущихся фавнов к ней шла мать.
Сегодня на Фемиде были приталенная голубая блузка с короткими рукавами и слаксы цвета хаки. Рыжие кудри мягко обрамляли вечно юное лицо. Никто не дал бы этой женщине больше тридцати — и тем более не признал бы в ней суровую богиню правосудия.
Мать была не одна.
За ней следовали Артемида и Ашерон.
Артемида — в классическом античном пеплосе. Ашерон — в своем обычном наряде: черные кожаные брюки, черная футболка, длинные белокурые волосы свободно падают на плечи.
По спине у Астрид пробежал холодок — как всегда при виде его. Было в Ашероне что-то... неотразимое, властно притягивающее взор.
И пугающее.
Ни среди смертных, ни среди богов Астрид не знала другого, подобного ему. Его притягательность не поддавалась объяснениям, но и отрицать ее было невозможно. Казалось, само его присутствие наполняет воздух чувственной жаждой, так что почти немыслимо смотреть на него — и не желать броситься к нему в объятия, сорвать с него одежду, упасть вместе с ним наземь и любить его без устали много-много столетий...
Но это не все. Кроме сексуальной привлекательности, было в нем и что-то еще — что-то древнее, грозное, хищное. Какая-то таинственная мощь, которой опасались даже боги.
Вот и сейчас в глазах Артемиды читался этот потаенный страх.
Никто не знал, какие отношения связывают ее с Ашероном. На глазах у других они почти не смотрели друг на друга и никогда друг к другу не прикасались. Однако Ашерон часто посещал ее храм.
Когда Астрид была маленькой, Ашерон часто приходил к ней в гости: играл с ней, учил пользоваться ее скромными сверхъестественными силами, приносил ей книги из прошлого и из будущего.
Именно Ашерон однажды познакомил ее с «Маленьким принцем».
Но, едва Астрид стала подростком и начала понимать, насколько привлекателен ее взрослый друг, эта дружба закончилась. Теперь Ашерон появлялся в их доме лишь изредка, а когда приходил, ясно давал понять, что между ними выросла незримая стена.
Чем обязана? — обратилась Астрид ко всем троим.
Милая, у меня есть для тебя задание, — ответила мать.
Астрид поморщилась:
Мне казалось, мы договорились, что ты дашь мне отдохнуть!
Послушай, кузина, — вступила в разговор Артемида, — ты в самом деле нам очень нужна. — Она бросила раздраженный взгляд на Ашерона. — Один Темный Охотник совсем отбился от рук.
Ашерон все с тем же бесстрастным лицом молча следил за реакцией Астрид.
Та вздохнула. Больше всего на свете она желала бы никого и никогда больше не судить. Тысячелетия судов и приговоров выжгли ее изнутри: она боялась, что никогда больше не сможет ощутить чужую боль.
И даже свою собственную.
Что, если ее постигнет та же участь, что и ее сестер, — страшнейшее из проклятий: проклятие равнодушия?
Есть и другие Судьи.
Артемида нетерпеливо вздохнула.
Другим я не доверяю. Они слишком мягкосердечны, их ничего не стоит склонить на свою сторону. Мне нужен действительно беспристрастный Судья — такой, которого не разжалобишь ссылками на трудное детство и душевную боль! Нужна ты.
Астрид перевела взгляд на Ашерона, и по ее спине вновь пробежал холодок. Стоя неподвижно, скрестив руки на груди, все с тем же бесстрастным лицом, Ашерон смотрел на нее своим немигающим серебристым взглядом.
Не в первый раз ее просили судить Темного Охотника, сбившегося с пути. Но сейчас она чувствовала: что-то не так.
Ты считаешь, что он невиновен? — спросила она Ашерона.
Тот кивнул.
Невиновен? — фыркнула Артемида. — Да этот тип любого прикончит и глазом не моргнет! У него нет ни сердца, ни совести, он не думает ни о ком, кроме себя!
Ашерон, вздернув бровь, бросил быстрый взгляд на свою спутницу. На его лице ясно читалось: «Кто бы говорил!»
Эта мимолетная сценка едва не заставила Астрид улыбнуться.
Мать отошла в сторону, чтобы дать им поговорить. Ашерон присел возле шезлонга Астрид, встретился с ней взглядом.
Знаю, Астрид, ты устала. Устала и хочешь уйти от дел. Но я не доверяю никому, кроме тебя.
Астрид нахмурилась. Откуда он знает? Она никому не признавалась, что не хочет больше быть Судьей!
Артемида смерила Ашерона подозрительным взглядом.
Интересно, почему ты так легко согласился с моим выбором Судьи? Ведь Астрид от начала времен ни разу никого не оправдала!
Знаю, — ответил он глубоким проникновенным голосом, еще более соблазнительным, чем его красота. — Но я верю, что Астрид примет правильное решение.
Что ты задумал? — прищурилась Артемида.
Ничего.
Отвечая ей, Ашерон по-прежнему не спускал глаз с Астрид: взгляд его был бесстрастен, но так пронзителен, что от него перехватывало дыхание.
Никогда прежде Ашерон ни о чем ее не просил; и ради их детских игр, ради светлых дней, когда он был для нее и отцом, и старшим братом, Астрид решила выполнить его просьбу.
Сколько времени это потребует? — спросила она. — Если я сразу увижу, что он виновен и не заслуживает снисхождения, хотелось бы на этом и закончить.
Конечно, — отозвалась Артемида. — Чем быстрее ты признаешь его виновным, тем будет лучше для всех.
Астрид обернулась к ее спутнику:
Что скажешь, Ашерон?
Я подчинюсь твоему решению, — кивнул он.
Что ж, Ашерон, — просияла Артемида, — договорились. Ты обещал согласиться с любым решением избранной мною Судьи.
Легкая усмешка промелькнула в уголках его губ.
Как и ты, Артемида.
Улыбка сошла с лица Артемиды. Она тревожно взглянула на Астрид, затем снова на Ашерона.
Тебе известно что-то такое, чего не знаю я?
Словно пронзая Астрид своим серебристым взглядом, он негромко ответил:
Только то, что Астрид умеет видеть истину.
И что с того? — не унималась Артемида.
«...зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».
По коже Астрид вновь пробежал мороз. Именно эти слова из «Маленького принца» она только что читала!
Откуда он узнал?
Она бросила взгляд на подушки шезлонга.
Нет, книга была надежно спрятана.
Что за странное существо этот Ашерон Партенопей!
— У тебя две недели, дочь моя, — послышался негромкий голос матери. — Управишься быстрее — тем лучше. Но по истечении четырнадцати дней участь Зарека должна быть решена и скреплена твоей рукой.
Глава 2
- Предыдущая
- 3/71
- Следующая
