Девять королев - Андерсон Карен - Страница 40
- Предыдущая
- 40/95
- Следующая
– Не может ли королева Бодилис перевести речь короля на исанский?
– Я изложу ее, как сумею, – ответила Бодилис, – тем временем пусть каждый обдумает ее значение для нас.
Слушая перевод, Грациллоний восхищался ее умением кратко и ясно излагать мысли.
Когда королева закончила, собрание загудело, и, наконец, Властитель Моря, Адрувал, заявил прямо:
– Нельзя плыть в тумане. А ты напустил тумана, о король! О какой это угрозе ты говоришь? К чему мы должны готовиться?
– Я не могу выразиться яснее, потому что это касается государственных тайн, к тому же я не пророк и не умею предвидеть будущее, – возразил Грациллоний. – Мой командующий дал мне понять, что назревают большие перемены, и едва ли они пройдут мирно. Я молю, чтобы нас не ожидало кровопролитие, подобное войне Магненция. Но пока мы должны ждать вестей и быть наготове.
Заговорила Виндилис, и все другие голоса в зале смолкли как по команде.
– Я могу сказать больше, – твердо заявила галликена. – Командир Грациллония, приславший его к нам, – Магн Клемент Максим, правитель Британии. Легионы этого диоцеза провозгласили его Августом. Он отплыл с войском в Галлию и готов бороться за пурпур власти. Грациллоний… – королева обожгла его взглядом. – Ты не глупец. Даже если он не сказал тебе об этом прямо, ты должен был догадываться. И ведь ты – человек Максима!
Суффеты растерянно переглядывались. Король Иса ошеломленно выкрикнул:
– Как ты могла узнать?
– Так же, как узнала о твоем появлении, – Виндилис указала на сидящую рядом королеву. – Форсквилис посылала свой дух.
– Что это значит? Женщина, ты говоришь пустые слова!
Сорен насупился.
– Ты обвиняешь галликену во лжи? – В зале послышался ропот, подобный рокоту прибоя.
Квинипилис поднялась с места и, опираясь одной рукой на посох, вскинула другую, требуя внимания.
– Будьте терпеливы, – проговорила она на языке Иса. – Грациллоний не знает наших обычаев, но намерения у него добрые. Не забывайте, он префект и король. Дайте ему время.
Грациллоний прикусил губу.
– Я готов слушать, – признал он. – Прошу вас, объяснитесь.
– Этот разговор вам с Форсквилис лучше вести наедине, – заметила Виндилис.
– Что ж, пусть будет так, если королева не возражает, – Грациллоний обратился к провидице. Холодное лицо Афины Паллады не изменилось, но женщина слегка кивнула ему. Краем глаза он заметил проказливую ухмылку Дахилис, которая украдкой показывала ему большой палец.
– В самом деле, здесь не место обсуждать таинства, – согласилась Бодилис, обращаясь к исанцам. – Не все можно высказать словами. Вернемся к делам нашего собрания. Вечером Форсквилис может показать королю то, что сочтет возможным.
Пристыженный, Сорен согласился:
– Хорошо. Значит, мы должны признать, что в империи снова началась гражданская война? И поскольку Максим не может ожидать, что вся Арморика пойдет за ним, как его легионеры, он готов довольствоваться тем, что страна останется нейтральной, пока он будет вести военные действия на юго-востоке. Грациллонию поручено обеспечить нейтралитет Арморики. Возможно, он прав, утверждая, что такое положение выгодно и для Иса, если не считать возможного недоброжелательства имперской власти в случае, если Максим потерпит поражение. Обсудим же это и наметим цели и средства их достижения.
Грациллоний стоял перед ними, как воин, оставшийся без меча в разгар боя. Обсуждение началось.
Дом Форсквилис удивил Грациллония. После того, как собрание разошлось, они вдвоем отправились к ней. По дороге не разговаривали. Над миром сгустились синие сумерки, в небе мерцали первые звезды. С возвышенной части города виден был сверкающий живым серебром залив и безграничный простор океана. На мысе Рах горел маячный огонь. Пламя мигало подобно бессонному глазу. В прохладном воздухе чувствовался слабый аромат цветов: у дверей дома королевы в пруду плавали белые лилии.
Слуга с фонарем встретил их на крыльце и с поклоном проводил в дом.
– Обед готов, – почтительно заверил он. Аппетитный запах съестного подтвердил его слова.
Форсквилис взглянула на спутника. Глаза ее были серого цвета, как и глаза Минервы-Афины, на которую она так походила. У богини, растерянно подумал Грациллоний, копье, шлем и щит с эгидой. А этой женщине и без головы Горгоны ничего не стоит превратить мужчину в камень.
Королева заговорила на свободной латыни.
– Я еще днем послала известить, чтобы ужин приготовили для двоих. Приятно ли это королю?
Он неловко пошутил:
– Разве ты не читаешь мои мысли?
Она не приняла шутки.
– Для этого потребны сильные чары, которые могут обратиться во зло, и без крайней нужды не подобает к ним прибегать.
Грациллоний смутился. Следуя примеру хозяйки, он отдал плащ слуге и прошел за ней в триклиний. Стены были расписаны буколическими сценками. Как видно, ни Форсквилис, ни прежние обитательницы не позаботились обновить фрески, которые дышали стариной. Только мозаики на полу в столовой были стыдливо прикрыты тростниковыми циновками. У исанцев не было в обычае возлежать за трапезой, и вместо привычных лож Грациллоний увидел высокий стол и кресла. Богатая скатерть и дорогая посуда, как он подозревал, были знаком почтения к гостю. Стройность фигуры королевы наводила на мысль, что обычно она довольствуется самыми скромными кушаньями.
Усадив гостя за стол напротив своего места, Форсквилис перешла на родной язык.
– Сегодня для тебя был трудный день. Теперь следует отложить заботы и подкрепиться.
– Ты… снисходительна ко мне, – отвечал Грациллоний, приняв решение держаться латинской речи. К чему осложнять и без того щекотливую ситуацию? – Я постараюсь, но это будет нелегко. Прости, если я не смогу сразу забыть о делах.
Дело было не в том, что Совет отказал ему в поддержке. Его задело, что обсуждение шло так, будто он был простым курьером – в лучшем случае, послом, а Ис вовсе не подчинен Риму, но самостоятельно принимает решения, наиболее выгодные для города.
В первый раз Грациллоний увидел, как губы Форсквилис изогнулись в усмешке.
– Ты думаешь, что это моя вина? Что ж, отчасти да. Но разве сам ты не сделал бы все, что мог, отстаивая интересы Рима?
Слуги в черно-золотых ливреях внесли чаши для омовения рук и полотенца. Следом вошли другие, разлили по кубкам неразбавленное вино, расставили закуски: вареные креветки, соленые баклажаны, сырую рыбу под луковым соусом. Исанская кухня была весьма хороша, хотя не всякий мог себе позволить дорогие блюда; но обжорство в Исе было не в обычае.
Грациллоний поднял кубок. На душе у него полегчало.
– Верно. И нам не из-за чего ссориться. Я признаюсь, что был несколько… гм-м… удивлен. Нелегко поверить, что ты знаешь о делах Максима больше, чем даже я. Я не собирался говорить о его намерениях, потому что надеялся оставить за собой преимущество на случай, если случится что-либо непредвиденное. Но ты узнала все раньше меня. Он будет хорошим императором, и значит, его правление пойдет на пользу Ису.
– Я и Сестры надеемся на это. Мы взывали к Трем, прося послать нам хорошего короля, и они прислали тебя.
Грациллонию стало не по себе. Он был римлянином, солдатом и получил хорошее образование. У Максима были серьезные, разумные причины прислать его сюда. С чего бы ему верить, что в дело вмешались чужие боги или колдовство? И Форсквилис не делала никаких пассов, не читала заклинаний, а просто сидела напротив. И с каждой минутой казалась все прекраснее. Но что-то мелькало в ее глазах, в голосе, отчего нетрудно было поверить, что эта женщина живет на границе иного мира.
Грациллоний предпочел перевести разговор на обыденные темы.
– Ты, кажется, предлагала забыть о заботах? Не расскажешь ли ты о себе? Мою историю ты уже слышала.
Она послала ему долгий пристальный взгляд и пробормотала про себя:
– Дахилис не ошиблась. Ты в самом деле добр. Может, ты и станешь вторым Хоэлем.
- Предыдущая
- 40/95
- Следующая
