Слияние двух одиночеств - Джамп Ширли - Страница 7

Виктория последовала за ним и, когда он отвернулся, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Ты хороший человек, Ноа Маккарти, — прошептала она ему на ухо.

Это неправда, но откуда ей знать. На одну ночь он позволил Виктории — и себе — поверить в это.

За окном уже почти стемнело. Луна и мерцающие огоньки в окошках домов отражались в воде. Океанский бриз пробивался сквозь открытое окно. Ноа сделал глубокий вдох, неожиданно осознавая, как много времени прошло с тех пор, как у него было время вдохнуть аромат роз.

Или аромат женских духов? Сочетание цитрусовых и сладкого миндаля, что-то такое свежее и невинное, словно рассвет?

Виктория начала напевать мелодию из его детства. На секунду Ноа позволил себе погрузиться в приятную атмосферу домашнего уюта. Он моет посуду, она вытирает ее, в кухне царит тишина, нарушаемая только сладкой мелодией ее голоса. Он протянул ей последнюю тарелку и выключил кран.

— Вот и все.

— Спасибо. — Она игриво усмехнулась.

В кармане его брюк завибрировал мобильный телефон. Ноа посмотрел на светящийся экран. Его брат звонил из Ирака. Наверняка он захочет узнать о судьбе сына. Ему нужна надежда, которой сам Ноа уже лишился.

— Спасибо за пирог, — поблагодарил он Викторию. — Думаю, мне пора идти спать. Завтра мне предстоит долгое путешествие.

Он вышел в холл, чтобы ответить на телефонный звонок.

Разговор был напряженным и коротким, как и все разговоры с младшим братом за последние пятнадцать лет. В их семье Роберт всегда был самым ответственным. После ухода отца он взял на себя роль главы семьи, хотя тогда ему еще не исполнилось и восемнадцати. Он сам принялся за воспитание Джастина, когда жена бросила их.

Возможно, они с Ноа до сих пор бы почти не разговаривали, если бы Роберта вдруг не вызвали в Ирак и ему не пришлось просить Ноа стать официальным опекуном Джастина. Он полагался на старшего брата, так как считал его профессионалом в воспитании трудных детей.

Человеком, которому можно доверять.

Но после сегодняшнего разговора Ноа почувствовал, что сделал брату еще хуже. Нет, он не знал, где сейчас Джастин. Нет, у него нет о нем никаких новостей. Да, он уверен, что мальчик обязательно вернется.

В его памяти вдруг всплыли слова Виктории: «Ты хороший человек, Ноа Маккарти».

Как бы ему хотелось соответствовать этому определению. Быть человеком, который может остаться здесь, с Викторией, создать с ней семью, завести детей…

О чем, черт побери, он думает?! Он потерпел неудачу с Джастином. Ха, он едва справляется с Чарли. О какой семье может идти речь? У него нет права даже мечтать об этом.

Как только настанет утро, он уедет отсюда. Не важно, понравится Чарли это или нет.

Сон никак не шел.

Около двух часов Ноа встал и спустился на кухню. В полке над холодильником он нашел Капитана Моргана в компании его другого лучшего друга Джека Дениэлса. Их лица на этикетках бутылок улыбались ему, обещая хорошее времяпровождение. Ноа долго смотрел на бутылки, а потом закрыл дверцу.

Капитан Морган и Джек Дениэлс могли предложить только временное облегчение. Ноа видел, как алкоголь сгубил жизни многих людей, и ему не хотелось пополнять их список.

Тяжело вздохнув, он опустился на кухонную табуретку.

— Не спится?

Ноа повернулся, вспугнутый голосом Виктории.

— Угу. Тебе тоже?

Она пожала плечами.

— Я вообще не сплю много.

Он усмехнулся.

— Я тоже.

— Не хочешь перекусить? — Она направилась к холодильнику.

Ему ни разу в жизни не приходилось видеть женщину, которая выглядела бы такой… домашней и в то же время такой сексуальной. Под коротеньким тоненьким халатиком скрывалась розовая сорочка, отделанная изящным кружевом. Когда она открыла дверцу холодильника, слабый свет просветил тонкий материал.

О боже.

Ноа смог увидеть каждый изгиб, каждую впадинку ее прекрасного тела. Чувство, которое он давно считал умершим, напомнило ему о том, что он одинокий мужчина, а она красивая женщина. Если не считать Чарли, то кроме них в этом странном доме никого нет. А это значит…

— Тебе бутерброд с ветчиной и сыром? — спросила Виктория.

В этот момент Ноа едва мог думать о еде. Все его мысли крутились вокруг Виктории Блекстоун. Боже, как ему хотелось сорвать с нее остатки одежды и заняться любовью прямо здесь, на кухне.

— Ноа?

— А… конечно. — Он покачал головой, стараясь избавиться от непристойных мыслей. — Я голоден как волк. — Но то, чего ему хотелось сейчас, уж точно не найти в холодильнике.

Виктория подошла к стойке и принялась за дело. Когда сэндвичи были готовы, у Ноа потекли слюнки.

— В который раз убеждаюсь, что ты потрясающе готовишь, — заметил Ноа. Он откусил кусочек и неистово закивал головой. — Действительно превосходный бутерброд.

Виктория усмехнулась.

— Интересно, на этом можно разбогатеть?

— Несомненно, — заверил он и, выдержав минутную паузу, добавил: — Спасибо.

— За что?

— За то, что впустила незнакомца и его привередливую собаку в свой дом. За то, что накормила нас. За то… — Его голос оборвался. Ему хотелось поблагодарить Викторию за слова, сказанные этим вечером. Пусть ненадолго, но они заставили его поверить в то, что его случай не безнадежен.

— Мне было приятно, — спокойно ответила она. Широкая улыбка озарила ее лицо, свидетельствуя об искренности этих слов. — Однако должна признать, что у меня был скрытый мотив.

Он удивленно поднял бровь.

— Скрытый мотив?

— За последние месяцы этот дом… — она оглядела темную комнату, — стал похож на тюрьму. Мне раньше нравилось здесь, я привыкла думать, что смогу жить здесь всегда, но в последнее время…

— Ты хочешь большего.

Она кивнула.

— Но… — Она глубоко вздохнула. — Я боюсь.

— Боишься? Чего? Мне ни разу не приходилось встречать более уверенную и самостоятельную женщину, чем ты.

— Может быть. Но такая я только в стенах этого дома. Все меняется, стоит мне выйти за дверь.

Ноа снова подивился, сколько противоречий скрывается внутри этой женщины.

— Почему? — спросил он.

— Потому что мне еще ни разу в жизни не приходилось выходить за пределы этого маленького мира. Так как моя мать была учительницей, она считала, что сможет сама дать мне неплохое образование. Она и представить себе не могла, что тем самым отдаляет меня от других детей.

— Ты никогда не ходила в школу? — В памяти Ноа всплыли воспоминания о собственных годах учебы. Школьные друзья, проблемы, с которыми ему пришлось столкнуться и которые помогли сделать из него сегодняшнего Ноа Маккарти.

Виктория покачала головой.

— Когда мне исполнилось тринадцать, у меня заболел отец и матери нужна была помощь. Потом заболела и она. Я вынуждена была стать для них обоих сиделкой.

Ноа не задавал лишних вопросов. Он просто сидел и ждал продолжения истории.

— Я была поздним ребенком, — объяснила Виктория. — Мои родители встретились, когда им было далеко за тридцать. Моя мать родила меня в сорок один год.

— Тебе рано пришлось взять на себя заботу о них?

Она кивнула.

— Да. После того как отец ушел на пенсию. Работая на вредном производстве, он окончательно подорвал свое здоровье. Обследование показало, что у него поражены верхние дыхательные пути. Вот тогда-то для нас настали черные дни. — Слова слетали с ее губ все быстрее и быстрее, словно она боялась, что не успеет выложить всю историю до конца. Ей слишком долго приходилось держать все в себе. — У моей мамы было слабое сердце. Кроме того, ей было невыносимо видеть, как угасает отец. Бедняжка, она заботилась об отце, вела хозяйство и давала частные уроки, чтобы мы хоть как-то могли свести концы с концами. Слишком много свалилось на ее плечи.

— А как насчет тебя? — мягко спросил он. — Похоже, и тебе досталось немало.

Она горько усмехнулась.

— Тогда у меня не было времени думать об этом. Я просто… делала все, что нужно. И только когда они оба ушли, осознала, что что-то не так.