Колдун из Салема - Хольбайн Вольфганг - Страница 50

В глубине души я был даже рад, что у меня появилась возможность побыть одному. Я доверял Говарду, но то, что он мне рассказал, было слишком неохватным для моего рассудка, чтобы это можно было быстро «переварить». К тому же я чувствовал — хотя и не мог найти оснований для этого — что он скрыл от меня больше, чем рассказал. Этот человек был окружен тайной, скорее даже не одной, а целым ворохом тайн.

Мои шаги по мокрой брусчатке мостовой отдавались неестественно звонким эхом. Туман, поначалу висевший в воздухе в виде дымки лишь в отдельных местах, в течение буквально нескольких последних минут сильно сгустился. Получалось так, что, чем больше светало, тем гуще становился туман, поэтому видимость с наступлением утра практически не улучшилась.

Я поплотнее укутался плащом, втянул голову в плечи и зашагал еще быстрее. Моя рука как бы сама собой скользнула под плащ и легла на рукоятку трости-рапиры. Все ж таки с оружием было как-то спокойнее. Район, в котором находился пансион Говарда, не зря пользовался дурной славой. И меня опять охватило то же гнетущее ощущение, что и вчера вечером: мне снова казалось, что за мной из тумана наблюдают глаза кого-то, невидимого мне…

Однако это оказалось не просто ощущением.

В тумане передо мной появилась тень и тут же снова исчезла, причем так быстро, что я ничего толком не смог рассмотреть. Затем я услышал быстрые, еле слышные в тумане шаги.

Я резко остановился. Моя рука еще крепче вцепилась в рукоятку трости-рапиры, но я пока что не вытаскивал оружие. Если меня действительно кто-то поджидает, то лучше пока им не показывать, что я не такой уж беззащитный, как они, возможно, думают.

Мой взор буквально сверлил окружающую меня волнообразную серость. Вдруг я заметил, что стало еще холодней. Даже намного холодней. Мои руки и лицо покалывало от холода, а при выдохе перед ртом появлялось облачко пара.

—  Роберт…

Голос был еле-еле слышен, и походил на шуршание ветра в кроне дерева. Он звучал неестественно, как будто доносился со всех сторон одновременно. Я снова увидел — или мне просто показалось, что увидел — какую-то тень, но она опять исчезла так быстро, что я не успел ее рассмотреть.

—  Ро-о-о-о-бе-е-е-ерт…

Я в растерянности всмотрелся в туман. На какой-то момент мне почудилось, что это был голос моего отца. Впрочем, я, наверное, просто хотел выдать желаемое за действительность, а потому отбросил эту мысль. В интонациях голоса слышался какой-то строгий, даже злобный оттенок. Позади меня раздался звук шагов по мостовой, затем послышался тихий гортанный смех.

— Кто это? — спросил я. Мой голос звучал совсем не так твердо, как мне хотелось бы, а руки дрожали.

—  Ро-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-бе-е-е-е-е-ерт…

Произносилось только одно слово — это было мое имя — и больше ничего. Тем не менее, этот жутковатый голос заставил меня содрогнуться. Я еще раз огляделся по сторонам, вздохнул и пошел дальше. Лишь с трудом мне удалось преодолеть в себе желание броситься бежать изо всех сил.

—  Роберт, — прошептал голос. — Иди ко мне.

Я зашагал еще быстрее, стараясь не обращать внимания на голос. Но это было не просто. Хотя голос был таким тихим, что я скорее угадывал произносимые слова, чем действительно их слышал, в них чувствовалась настойчивость, пожалуй, даже приказной тон, и просто игнорировать эти слова у меня не получалось. При этом я все еще не мог понять, с какой же стороны доносится голос. Казалось, он звучал везде одновременно, как будто со мной разговаривал сам туман…

Прямо передо мной в сумраке утра забрезжил свет. Я остановился. Свет был мерцающим и очень слабым, но он исходил явно не от газового фонаря. Он также не был похож на свет лампы какого-нибудь проезжающего мимо экипажа. В этом свете было… что-то жуткое.

—  Роберт. Иди ко мне.

В этот раз слова прозвучали довольно жестко, словно приказ. Я сделал шаг вперед, затем снова остановился и, отчаянно напрягая глаза, попытался получше рассмотреть этот мерцающий зеленоватый свет.

Он как-то странно трепетал и переливался, как будто был живым. Его сияние ослаблялось туманом, однако я заметил в нем жутковатый ядовито-зеленый оттенок. На миг показалось, что меня коснулось что-то невидимое и очень холодное.

Вдруг из этого света появилась фигура человека.

Несмотря на все сгущающийся туман, я сразу его узнал. Узкое, обрамленное тщательно ухоженной бородкой лицо с горящими глазами, рот, скривившейся в усмешке, прядь белоснежных седых волос в форме зигзагообразной молнии над правой бровью…

— Отец…

Он приблизился, однако, не доходя до меня шага три-четыре, остановился и посмотрел на меня с каким-то странным выражением. Сквозь его почти прозрачное тело были видны очертания находившегося за ним дома.

— Роберт, — сказал он. — Я звал тебя. Почему ты не остановился?

Я хотел что-то ответить, но не смог. Где-то глубоко-глубоко во мне внутренний голос пытался меня остановить, словно предупреждая об опасности, но его при этом что-то заглушало — что-то, находящееся вне меня. Полупрозрачная фигура вселяла в меня страх, но это был какой-то необычный страх. Я почувствовал сухость в горле. Оно вдруг начало болеть.

— Чего… чего ты хочешь? — с трудом спросил я.

— Чего я хочу? — мой отец снисходительно улыбнулся. — Помочь тебе, Роберт. Почему ты не дождался меня там, в Голдспи?

— Не дож… дождался?

Почему мне стало так трудно говорить? И почему мои мысли путались?

— Я потерял твой след, — сказал он. — Но теперь я снова нашел тебя, — вдруг в его взоре что-то изменилось. — Тебе угрожает опасность, Роберт. Еще б ольшая опасность, чем ты предполагаешь.

— Я… знаю, — пролепетал я и вдруг почувствовал, как что-то мучительно сжимает мне виски.

— Нет, не знаешь, — сказал Андара насмешливо. — Ничего ты не знаешь, Роберт. Ты лишь думаешь, что знаешь, но при этом упускаешь из виду главную опасность. Не ходи больше к Говарду.

— Не ходить к Говарду? — тупо переспросил я. — Что ты имеешь в виду?

Внезапная тень нетерпения, даже, пожалуй, гнева пробежала по лицу моего отца. Я раньше никогда не видел его таким.

— Именно то, что говорю, сын мой, — сказал он. — Говард — совсем не тот, за кого он себя выдает.

— Но ты… ты же меня сам… сам к нему направил, — сказал я беспомощно.

Давление в моей голове становилось все сильнее, состояние мое — все мучительнее. Казалось, что мой череп охватывают стальные обручи, которые сжимаются все сильнее и сильнее.

— Я направил тебя к моему другу Говарду, — согласился он, — это верно. Но не к этомуГоварду.

— Разве есть… еще один Говард?

Андара покачал головой.

— И да, и нет, — сказал он. — Говард уже давно мертв. Он умер вскоре после того, как Йог-Сотхотх уничтожил наше судно. Колдуньи из Иерусалимского Лота узнали, где он находится, и заменили его на одну из них. Если ты еще раз с ним встретишься — ты погиб, Роберт. Он сделал бы это еще сегодня, но он был слишком обескуражен твоим внезапным появлением. А еще ему хотелось кое-что у тебя выведать. Что ты ему рассказал?

Я уже почти ничего не соображал. От боли у меня выступили слезы на глазах.

— Вс… все, — еле выдавил я из себя. — Я… я думал, что могу… могу ему доверять.

Мой отец вздохнул.

— Вот этого я и опасался, — сказал он. — Но еще не поздно. Он ничего не знает о том, что я все еще существую, — он засмеялся. Это был такой тихий, злобный и холодный смех, что я содрогнулся. — Пойдем со мной, Роберт. Мы заберем Присциллу и скроемся в таком месте, где он не сможет причинить тебе вреда.

Он протянул руку, сделал шаг ко мне и ободряюще улыбнулся. Я вздрогнул, инстинктивно хотел подать ему руку, но что-то меня удержало.

— Пойдем, Роберт, — сказал он еще раз.

От боли у меня из глаз хлынули слезы. Я застонал, пошатнулся и сделал шаг назад. Для этого мне понадобилось напрячь все свои силы. Боль в моем черепе стала просто невыносимой.