Возвращение колдуна - Хольбайн Вольфганг - Страница 56
- Предыдущая
- 56/168
- Следующая
— Он… схва-а-тил ме-е-ня, — заикаясь, говорил Девон, — а потом… что-то произошло со мной. Я… я не знаю, что это было. Я… Это было… Это было так, как будто из меня что-то выдавливали. Как будто… — Его голос ослабел, и казалось, что парень вот-вот лишится дара речи. Он пару раз глубоко вдохнул, постарался успокоиться и медленно продолжил: — Меня как будто… выедали изнутри. Иначе я не могу описать. Затем Крэйвен вытолкнул меня в коридор… Больше я ничего не помню.
Он замолчал. Торнхилл успокаивающе похлопал его по плечу и, улыбнувшись, отошел от двери.
— Хорошо, Девон. Идите домой и отдохните. Я предупрежу капитана, что до конца недели у вас оплачиваемый больничный. И больше никому ни слова, понятно?
Девон кивнул, вскочил с нар и так быстро покинул камеру, что я мысленно сравнил его уход с бегством.
— А теперь я хотел бы услышать оставшуюся часть истории, — сказал инспектор, обращаясь ко мне.
— Даже если она будет еще более безумной, чем рассказ Девона? — угрюмо осведомился я.
Торнхилл резко рассмеялся.
— Я уже говорил вам, что принципиально ни во что не верю, пока у меня нет доказательств, Крэйвен, — напомнил он. — Но в то же время я ничего не считаю невозможным, даже если мне пытаются доказать обратное. Что касается истории Девона, то я не верю, что на него напал призрак. Однако я не сомневаюсь в честности парня и не думаю, что он стал бы придумывать подобную историю, чтобы привлечь к себе внимание. Что произошло на самом деле?
— Об этом я знаю так же мало, как и вы, — ответил я, не скрывая своей подавленности. — И это правда, Торнхилл. Я знаю только одно: кто-то все время преследует меня. Или, лучше сказать, что-то.
— И что же это? — спросил инспектор, делая ударение на последнем слове. — Я надеюсь, не призрак вашей бабушки, которая не может найти покоя?
Я посмотрел на помрачневшее лицо Торнхилла, сжал губы и промолчал, чувствуя, что его терпение уже давно исчерпало себя. Наступила гнетущая тишина.
И вдруг я сделал то, чего никогда в своей жизни не делал. Признаться, я даже не был уверен, получится ли у меня это. Я встал, поднял руку и протянул ее Торнхиллу.
— Идите сюда, — позвал я его.
Торнхилл медлил. Сощурившись, он смотрел на мою руку, словно боялся, что она в любой момент может превратиться в змею. После довольно долгих колебаний инспектор все же оставил место возле двери, подошел ко мне и неуверенно притронулся к моим пальцам. Я быстро схватил его за руку, так что он не успел даже испугаться, и мои пальцы сомкнулись, крепко сжав его запястье. Впервые в своей жизни я воспользовался силой, которую унаследовал от отца, в полном объеме.
Это было ужасно.
Мой дух — вернее, часть моего духа, о которой я раньше ничего не знал и не представлял, что она существует в глубине моей души, словно мрачная дремлющая лава, — дотронулся до его духа и разрушил все барьеры, защищающие человеческое сознание от безумия, одним-единственным ударом. На короткий и в то же время ужасно бесконечный миг, возможно миллионную долю секунды, мы были одним целым. Это произошло не так, как я себе представлял: я не читал его мысли и не передавал ему свои знания — я просто был Торнхиллом. Вся жизнь этого человека, весь огромный багаж информации, которая годами накапливалась в извилинах его мозга, неожиданно появились во мне. Я вспомнил каждую секунду его жизни, каждый триумф, каждое поражение, каждый разговор и каждую неприятность. Я познал его жизненный опыт, который он приобрел за пять долгих десятилетий. Я узнал его, я был им.
А он был мной. По испуганному выражению лица Торнхилла я понял, что он переживает то же самое, что и я, — только теперь он Роберт Крэйвен, сын колдуна, чья юность прошла в трущобах Нью-Йорка. Наверняка он почувствовал ужас, который пронизывает мою настоящую сущность, и невероятный страх, пришедший ко мне после того, как я понял, что кроме нашего мира есть еще один мир, непознанный и враждебный к нам. Он ощутил мою подавленность и чувство беспомощности…
Затем мы одним рывком расцепили руки. Я зашатался, упал на нары и закрыл лицо руками, в то время как Торнхилл продолжал стоять как вкопанный. Он смотрел на меня широко раскрытыми от ужаса глазами и не мог унять дрожь. Его лицо стало белым как полотно, а руки начали дергаться, как будто он не в силах был подчинить себе собственное тело.
— Что… — прохрипел он. — Господи, Крэйвен, что… что вы сделали?
— Я не хотел, — пробормотал я.
Мой голос тоже дрожал, и я почувствовал, что все больше теряю самообладание. Ужас парализовал меня. Я напал на его душу, встряхнул самые сокровенные тайны этого человека и достал на свет божий то, что принадлежало только ему, и что не должен был знать ни один человек в мире. Я заставил его поделиться своей жизнью, изнасиловал его душу, возможно даже разрушил до основания все то, во что он верил. Я вскрыл жизнь человека только потому, что в результате одной-единственной непродуманной мысли решил воспользоваться дарованной мне силой. Неожиданно мне стало ясно, насколько огромна сила, которую я получил в наследство от Родерика Андары.
— Я не хотел этого, Торнхилл, — глухо сказал я. — Пожалуйста, поверьте мне! Я… я не знал, что делаю. Простите меня, пожалуйста!
Торнхилл, тяжело переваливаясь, подошел ко мне, поднял руку и почти нежно дотронулся до моего плеча.
— Все в порядке, Роберт, — сказал он. — Я знаю, что ты… что ты даже не догадывался, как это будет.
Он шумно вдохнул, нервно провел кончиком языка по губам и сел рядом со мной на нары. Мне казалось, что я понимаю все, что сейчас происходит в этом человеке: даже если его состояние и наполовину не было таким ужасным, как то, что сейчас пережил я, он все равно прошел через ад.
— Простите меня, — пробормотал я еще раз. — Я не хотел этого. Мне просто хотелось, чтобы… вы мне поверили.
Торнхилл натянуто рассмеялся, и его смех прозвучал в моих ушах как крик. Неожиданно он схватил меня, грубо развернул за плечи и начал дико трясти.
— Это всеправда? — кричал он. — Скажите правду, Крэйвен! Если это какой-то фокус, чтобы…
Я осторожно оторвал его руки от моих плеч, чуть отстранился и, покачав головой, грустно произнес:
— Это был не фокус, Торнхилл.
Он знал, что я говорю правду. Он ни секунды не сомневался в этом. Его неожиданная вспышка была лишь последней, продиктованной отчаянием попыткой закрыть глаза на правду. Торнхилл застонал, прислонился к стене и судорожно сглотнул.
— Это… это ужасно, — еле слышно пробормотал он.
— Но это правда, — откликнулся я. — И я боюсь, что может произойти что-то еще более ужасное, если мы не пойдем к Рольфу и не попытаемся выяснить, что он нам хотел сообщить.
Торнхилл кивнул, не поднимая на меня глаз. Он избегал смотреть на меня, даже когда мы через время вышли из здания Скотленд-Ярда. В карете, запряженной четверкой лошадей, мы поехали на север, к ведомственной больнице.
Здание больницы даже ночью было наполнено светом и жизнью. Палата Рольфа находилась в самом конце одного из бесконечных коридоров, которые делали больницу похожей на живой муравейник. Перед дверью стоял охранник в черной униформе лондонского полисмена. При появлении Торнхилла он бодро вытянулся и всем своим видом попытался выразить готовность к усердию. Торнхилл жестом прогнал его с пути, открыл дверь и раздраженно замахал руками, когда врач, который привел нас к палате Рольфа, захотел зайти вместе с нами.
— Нам нужно поговорить с ним наедине, — заявил инспектор.
Врач явно колебался.
— Но ведь больной в тяжелом состоянии! — сказал он. — И я не знаю, сможет ли он…
— Зато я знаю, — сердито перебил его Торнхилл. — Мы ненадолго, доктор, я обещаю вам. Нам нужно всего лишь кое-что выяснить, но только без посторонних.
Еще минуту врач пытался сопротивляться, но больше взглядом, чем словами. Затем он резко повернулся и, оскорбленный таким отношением, пошел прочь. Торнхилл презрительно усмехнулся и еще раз вышел в коридор. Убедившись в том, что поблизости никого не было и никто теперь не сможет нас подслушать, он плотно закрыл за собой дверь.
- Предыдущая
- 56/168
- Следующая
