Возвращение колдуна - Хольбайн Вольфганг - Страница 53
- Предыдущая
- 53/168
- Следующая
Торнхилл закряхтел.
— На каком основании? Да вы в своем уме, Крэйвен? Если я захочу, то легко найду дюжину оснований, чтобы засадить вас за решетку на две тысячи лет.
— А разве не вы говорили, что считаете меня невиновным?
— Возможно, — с улыбкой ответил Торнхилл. — Но этого не слышал никто, кроме вас, не так ли? — Он отвернулся, распахнул дверь и сделал приглашающий жест. — Пожалуйста, мистер Крэйвен. Ваша комната готова.
Грохот захлопнувшейся решетчатой двери до сих пор звучал в моих ушах, и я долго не мог отделаться от навязчивой мысли, что все это походило на то, как будто на меня опустили крышку стального гроба. Долгое время я стоял неподвижно, прислушиваясь к скрежету ключа, поворачивающегося в замке, и к биению своего сердца.
Двери тюрьмы…
Во всех странах и городах они одинаковы. До того как я прибыл в Англию и начал новую жизнь богатого наследника миллионов, мне пришлось повидать сотни таких дверей, причем с обеих сторон. И достаточно часто они закрывались за мной, чтобы вновь распахнуться только через несколько месяцев. Это случалось из-за таких смехотворных вещей, как кража хлеба или других подобных, «особо тяжких преступлений». Признаться, я надеялся, что столь неблагополучная страница моей жизни перевернута навсегда, особенно после того, как я вступил в наследство отца. Но прошлое настигло меня. Как тут не отчаяться!
Рамки, зажимавшие мои воспоминания, ослабели, но все еще не отпускали мой разум. Правда, теперь я начинал все больше понимать вещи, которые произошли перед исчезновением Говарда и Присциллы.
Он хочет тебя, Роберт!
Слова Рольфа надоедливым эхом снова и снова звучали в моей голове.
Он хочет тебя!
Ктохотел меня? Кто был этот они что ему нужно от меня? Кто послал двойников, которых я принял за Говарда и доктора Грея?..
Я встряхнул головой, пытаясь избавиться от ощущения онемелости между висками, и направился к узким нарам, расположенным у стены. Медленно опустившись на них, я вновь задумался. Вопросы, вопросы, а за ними никаких ответов.
Единственным человеком, который мог бы пролить хоть какой-то свет на это дело, был Рольф, но он лежал на больничной койке, недостижимый и отделенный от меня дюжиной закрытых стальных дверей и целой армией полицейских. В какой-то момент я серьезно решил, что следует позвать Торнхилла и открыться ему, рассказать все с самого начала. Но я отбросил эту мысль так же быстро, как она появилась в моей голове. Все, чего бы я добился своим признанием, — это смена камеры в подвале Скотленд-Ярда на больничную палату в ближайшем сумасшедшем доме. Торнхилл просто не смог бы поверить мне, даже если бы очень захотел. При всем своем желании нормальный человек не в состоянии был воспринимать подобные вещи.
Я прислонился к холодной каменной стене, прижавшись затылком к ее влажной поверхности, и закрыл глаза. Мое тело нуждалось в отдыхе и требовало сна. К тому же я сам понимал: обстоятельства складывались таким образом, что мне все равно придется ждать в этой дыре до следующего утра, а может и больше. На моем счету значилось восемь трупов, и Торнхилл вполне может держать меня здесь до тех пор, пока не найдет другого, кто сравняет этот страшный счет.
Я вздохнул, перекатился на бок, стараясь поудобнее устроиться на твердых нарах, и скрестил руки под головой. Сон пришел почти сразу.
Тело просвечивалось сквозь белую ночную сорочку, изорванную и испачканную кровью. Черные волосы, подпаленные огнем, разметались. А в глазах, темных прекрасных глазах, в которых поблескивала золотая и серебряная звездная пыль, я увидел смерть. Все было мертво: плоть, кровь и алебастровый облик Присциллы, превратившийся в сплошную гримасу ужаса. Демонический образ существа, которое не могло жить и никогда не жило… Падение через время и пространство разделило нас, но оно чувствовало меня и преследовало с настойчивостью маньяка. Словно ненасытный кровопийца, страшное существо подходило все ближе… ближе… ближе…
Время от времени его фигура исчезала, как корабль в бурном море. Оно будто пряталось среди застывших черных волн этой проклятой равнины, которые подыгрывали нашему ужасному состязанию. Но затем оно вновь появлялось и каждый раз было ближе независимо от того, с какой скоростью бежал я. Казалось, что оно всегда чуть-чуть быстрее меня и я знал, что не смогу убежать…
Вскрикнув, я резко подскочил, едва не свалившись с нар. В камере было темно как в могиле. Пока я спал, на город опустилась ночная тьма.
Но я больше не был один…Что-то было рядом со мной — невидимое, бестелесное и смертельное.
Снаружи послышались чьи-то приближающиеся шаги, затем в замке заскрежетал ключ и дверь резко распахнулась. В камеру заглянул молодой рыжий полицейский с квадратным подбородком и темными уставшими глазами. В правой руке он держал лампу, которую направил прямо мне в лицо.
— Что случилось? — спросил он. — Кто кричал, как будто его резали?
— Кричал?
Мне даже не нужно было притворяться, чтобы мой голос прозвучал достаточно искренне. Сердце бешено колотилось. Я с трудом мог сосредоточиться на словах полицейского.
— Да, черт возьми! — гаркнул он. — И я слышал это слишком отчетливо!
— Я… я не знаю, — солгал я. — Я спал. Возможно… это кто-то из другой камеры?
— Здесь больше нет никого, — ответил дежурный и, качая головой, наполовину прикрыл дверь. Не сводя с меня сурового взгляда, он сказал: — Не ломайте комедию, уважаемый, и лучше подумайте о том, что я тоже могу пошутить. Только вот не знаю, понравится ли вам моя шутка.
— Я… ничего не сделал, — стараясь быть убедительным, ответил я, — хотя, возможно, кричал во сне.
— Во сне? — переспросил полицейский, задумчиво глядя на меня. Его лицо немного смягчилось и стало более приветливым. — Что, в первый раз здесь?
Я кивнул.
— Тогда я вас хорошо понимаю, — сказал полицейский. — Сидеть в камере не очень-то приятно. И все же рановато для кошмаров. Кто работает над вашим делом?
— Торнхилл, — ответил я.
— Боже мой, — пробормотал полицейский. — Что ж, тогда желаю хорошо повеселиться. От него еще никто не уходил. Послушайтесь моего совета: лучше признайтесь во всем — это сэкономит вам кучу сил и времени.
— А если я невиновен?
— Тогда скажите об этом инспектору, — ответил он. — Я думаю, он поверит вам.
Дежурный улыбнулся на прощание и, выйдя в коридор, закрыл дверь на замок. Зазвенели ключи, и я услышал, как удаляются его шаги. Беззвучно вздохнув, я опять лег на нары. Слава Богу, что полицейский не задержался здесь. Ему нельзя было оставаться в этой камере ни минутой дольше. Мое самообладание было на исходе. В конце нашего разговора я уже почти не различал молодого человека: лицо дежурного расплылось, и сквозь его черты на меня смотрел ужасный демон из моего сна. У призрака, как всегда, было искаженное лицо моей любимой Присциллы.
Был ли это действительно сон? Все казалось таким невероятно настоящим, реальным, что почти переходило границы разумного. Действительно ли мир ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ лишь приснился мне, или я был в нем? Я попытался отделаться от этого ощущения, но стало только хуже. Если бы я мог все вспомнить!
Представив, что Присцилла действительно могла превратиться в это… это чудовище, я содрогнулся от ужаса.
Где-то позади меня раздался скрип. Я замер. Казалось, что на мгновение я утратил способность мыслить. Шум становился громче, как будто скрипела старая дверь, болтаясь на поржавевших петлях…
Дрожа от страха, я медленно повернул голову и посмотрел влево. На противоположной стене камеры возникли расплывчатые очертания узкого прямоугольника высотой приблизительно полтора метра, образованные тонкими мерцающими зелеными линиями. Это были очертания двери!
Затем таинственная дверь медленно, очень-очень медленно открылась, и я увидел, что за ней распростерлась бесконечность.
Этот мир казался таким чужим, что не поддавался никакой силе человеческого воображения. Я не смог бы описать его словами. Можно рассказать о внешнем облике вещей, доступных зрению и осязанию, но ужас, похожий на мрачный адский смрад, — ужас, которым дышал этот враждебный мир, передать невозможно. Мир, где нет места жизни, где порядок вещей поддерживается смертью и страхом, вызывал леденящий душу страх.
- Предыдущая
- 53/168
- Следующая
