Золотой город - Осояну Наталия - Страница 34
- Предыдущая
- 34/49
- Следующая
— Не-ет! — завопил Кит и бросился на пирата, размахивая маленьким, невесть откуда взявшимся ножом. Тобиас при виде оружия побагровел и одним резким ударом отправил юнгу на палубу, тот упал с грохотом, от которого у Чарли защемило сердце. Он бросился к другу и даже не сразу осознал, что Лоретта сделала то же самое.
Между тем судьба кошки все еще не была решена.
— Слушай, — добродушно сказал Джереми, подходя к Тобиасу. — Ну, украла и украла, она же не со зла. Сам видишь, маленькая… глупая еще совсем… и голодала она там, на суше, столько, что нам и не снилось…
Великан воздел палец в жесте обвинения:
— Он зачем ее притащил? Чтобы крыс ловила! Вот пусть их и ловит, а не мясо по чужим тарелкам!
— Погоди, не злись… — продолжал уговаривать рыжий пират своего приятеля.
В другой раз Чарли бы удивился тому, что Джереми так любит кошек, но сейчас он был озабочен только состоянием Кита, который лежал на спине с закрытыми глазами.
— Научится она и крыс ловить, — продолжал бубнить Джереми. — Вчера вот уже пробовала, я сам видел, клянусь святым Патриком!
Тут кошка извернулась и вцепилась в руку своего мучителя всеми четырьмя лапами. От неожиданности Тобиас ослабил хватку, и через мгновение черная тварь уже улепетывала в трюм, как будто знала не хуже людей, что от скорости зависит сохранность ее шкуры. Разъяренный моряк вознамерился было ее догнать, но его остановил взволнованный возглас Чарли:
— Он что, умер?!
Все взгляды сразу же обратились к юнге, который по-прежнему пребывал без сознания. Его лицо постепенно покрывала восковая бледность, а между неплотно сомкнутыми веками виднелись полоски белков.
Кто-то велел позвать доктора, и вскоре Блейк был рядом, но Чарли это не обрадовало. Он знал, что иногда люди умирали от таких падений и ударов по голове; еще он понял, что впервые за все время пребывания на «Нимфе» по-настоящему испугался.
Лоретта быстро встала и ушла; вернулась она через минуту и протянула Блейку, который старался скрыть растерянность, небольшое зеркальце. Чарли выхватил его из рук мнимого доктора и приложил к побелевшим губам Кита.
Гладкая поверхность чуть запотела — юнга все еще был жив.
— Перенесите его ко мне, — сказала Лоретта таким повелительным тоном, что никто не стал ей перечить. — Я сама им займусь. Доктор… э-э… как вас там… У вас ведь нет возражений?
— Разумеется, нет, — ответил, не глядя на нее, тот голосом доктора Гиллса.
Чарли скользнул в каюту Лоретты следом за несшим на руках юнгу Блейком — на правах племянника корабельного врача. Ему было так интересно, что будет дальше, что любопытство возобладало над привычной робостью. К тому же надо отметить, что с каждым днем Чарли становился все смелее. Он уже не стеснялся давать отпор донимавшим его своими остротами пиратам. А тем, кто не оставлял его в покое, нарочно подкладывал на тарелку куски похуже, что было замечено командой. И последнее время шуток заметно поубавилось.
Войдя в каюту, он открыл рот от удивления: здесь все было необычным, словно дело происходило не на корабле. На всех стенах и на полу были красивые ковры, в шкафу для посуды виднелись серебряные приборы, а сам шкаф, равно как и небольшой столик, был сделан из красного дерева и украшен затейливой резьбой и инкрустацией. Это было вполне подходящее и довольно уютное место для женщины, но Чарли догадывался, что Лоретте оно не по душе.
Поймав его внимательный взгляд, она нахмурилась и велела принести воды. Чарли ринулся выполнять поручение. Когда он вернулся, Кит лежал на постели Лоретты, сама она сидела рядом, а Блейк стоял напротив. Друг на друга они даже не смотрели. Юнга по-прежнему оставался без чувств, но теперь хотя бы на щеках у него появился слабый румянец. Он выглядел воплощением несчастья — немудрено, что женщине стало его жаль. Женское сердце всегда тянется к заморышам, которых хочется обогреть, накормить и приласкать. Лоретта намочила кончики пальцев и побрызгала водой на лицо юнги.
— Очнись, — сказала она. — Хватит притворяться.
Ресницы юнги чуть заметно вздрогнули. Чарли затаил дыхание.
— Хватит притворяться! — повторила Лоретта, одновременно пытаясь снять с юнги через голову грязную рубаху. — Ты мне всю постель испачкаешь своей одеждой.
В следующий миг Кит резко сел, обвел каюту безумным взглядом и с воплем «Не трогайте меня!» опустил рубаху на живот и забился в угол. На лице его появилось выражение такого ужаса, что Блейк и Лоретта растерялись. А Чарли вдруг вспомнил, что Кит и раньше не позволял себя трогать и даже из-за случайного, легчайшего прикосновения мог отпрыгнуть в сторону. Решив, что юнга не испугается его как друга, Чарли рванулся вперед, чтобы помочь ему раздеться… И чуть было не лишился глаз, потому что Кит зажмурился и нелепо взмахнул рукой с растопыренными пальцами. В самый последний момент Блейк успел оттащить Чарли, так что тот вместо увечья получил только неглубокую царапину на скуле, да и ту не сразу почувствовал.
Кит закрыл лицо руками и беззвучно зарыдал.
— Что с ним такое? — растерянно спросила Лоретта. — Это все из-за кошки? Так она жива…
— Кошка ни при чем, — пробормотал Блейк, внимательно разглядывая юнгу. — Вот черт, мало мне собственных секретов. Сядь по-человечески и руки опусти. Не могу разговаривать с тем, чьих глаз не вижу. Ну-ка, успокойся! — Кит повиновался, продолжая всхлипывать. — Ладно, раз уж так вышло, скажу напрямик…
Тяжело вздохнув, Блейк перешел на громкий шепот:
— Дитя мое, тебе кто-нибудь говорил, что ты круглая дура?
Вот тут Чарли и Лоретта от изумления потеряли не только дар речи, но и способность соображать. Кит смотрел на Блейка глазами, полными слез; Чарли, в свою очередь, впервые заметил, что у юнги удивительно длинные ресницы и довольно-таки симпатичное, хотя и слишком худое лицо. Выражение этого лица — то унылое, то перепуганное, и неровно обстриженные, торчавшие во все стороны лохмы были, оказывается, частью маскировки, предназначенной для того, чтобы скрыть от посторонних глаз ту самую тайну.
И кошка! Любовь к этим животным могли испытывать как мужчины, так и женщины. Но Кит с первого же дня, когда Чарли увидел его (ее?) с кошкой на коленях, и до нынешнего утра, ставшего утром удивительных открытий, обращался с Угольком по-женски ласково и нежно, ревностно защищая черного зверька от матросов, которые могли пнуть его или дернуть за хвост, не со зла, а просто так, чтобы развлечься.
— Кит, — полным изумления голосом проговорил Чарли. — Так ты девчонка?
Она шмыгнула носом и покраснела до ушей.
— Дура, — повторил Блейк, качая головой. — И сумасшедшая в придачу.
«Уж кто бы говорил», — подумал Чарли.
Они просидели в каюте четверть часа, слушая сбивчивый рассказ юнги — девушки, которую на самом деле звали не Кит, а Китти — Катрин. Все, что она говорила Чарли о своей семье, было правдой, и ему даже показалось, что Блейк удивился, услышав, как звали ее отца. Оказалось, ей уже исполнилось пятнадцать лет, но, будучи от природы маленького роста и очень хрупкого телосложения, она могла сойти за двенадцатилетнего подростка, не прилагая к этому особых усилий.
Правда, на одну серьезную жертву все-таки пришлось пойти: последние полгода она старалась как можно меньше есть, чтобы какой-нибудь чрезмерно внимательный матрос не обратил внимания на то, что у юнги выделяются округлости в неположенных местах. Иногда она голодала по нескольку дней, и потом, сорвавшись, тайком приходила ночью на камбуз, чтобы съесть хоть что-нибудь. В одну из таких ночей ее поймал Чарли, а три месяца назад то же самое приключилось с Толстым Томасом, кок схватил юнгу за шиворот, ветхая рубашка порвалась, и тайное сразу же сделалось явным.
— И как же он тебя не выдал? — спросил Чарли.
Лицо Китти сделалось суровым. Устремив перед собой невидящий взгляд, она сказала:
— Мне пришлось ему заплатить за молчание… Собой…
Когда Чарли понял, что имелось в виду, он сжал кулаки. Знай он об этом в тот день, когда был убит Томас, прикончил бы мерзавца сам…
- Предыдущая
- 34/49
- Следующая
