Я - истребитель - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 31
- Предыдущая
- 31/79
- Следующая
— Ну, тебе виднее. Самойлов, ну что там? Справка готова?
— Да, товарищ генерал, вот, около печати подпись поставьте, — почти сразу откликнулся пожилой полковник, давая расписаться генералу.
Мельком осмотрев справку, там было семь фамилий, начиная с командира корпуса генерала Ермакова и до начальника политуправления того же корпуса, бригадного комиссара, убрал ее в планшет.
— Сейчас тебе ЗИС подгонят, бойцы помогут загрузить самолет, — сказал генерал и, подойдя к самолету, посмотрел на дырку в капоте от бронебойной пули.
— В двигатель попали? — спросил он.
— Да, товарищ генерал.
Несколько секунд порассматривав меня, он неожиданно спросил:
— А это не про тебя была заметка, что сразу пятерых сбил?
— Да, товарищ генерал, про меня.
— Молодец. Самойлов, пиши наградной лист на сержанта. Все-таки сколько он наших бойцов от смерти с воздуха спас. Пиши.
Походив вокруг самолета, генерал пожал мне руку и, сев в машину, уехал дальше вместе со своим эскортом и охраной.
Как только я успел одеться и привести себя в порядок, фельдшер, который закончил собирать свою сумку, стал прощаться, после чего влился в колонну красноармейцев.
Минут через двадцать послышалось завывания мотора, и у хвоста самолета остановился ЗИС, из которого выскочил ефрейтор лет тридцати пяти, поправляя на ходу пилотку. Прибыло ожидаемое транспортное средство, обещанное генералом.
— Товарищ старший сержант, а далеко ехать? — спросил ефрейтор Малютов, водитель «кобылы», что мне дали.
Я взял в руки планшет и присмотрелся, после чего закрутил головой. Новое место базирования полка было у города Червеня, а до него…
— Судя по карте, километров сорок. И это если по прямой, а так, я думаю, километров семьдесят чапать будем. У тебя как с горючим?
— Норма. В кузове бочку видели?
— Ну.
— Вот двести литров. До Москвы хватит.
— Понятно. Кстати, просвет появился, погнали дальше, пока артиллерия не подошла.
Мимо проскочили последние четыре Т-26, и мы снова выехали на дорогу. Я постоянно оборачивался, глядя, как там мой ястребок.
Везли мы его с неотстыкованными плоскостями. Да и кто их будет отстыковывать? У ефрейтора нужных инструментов не было, вот я и решил перевозить самолет так. Проходящие мимо бойцы помогли затащить хвост в кузов машины, где мы с ефрейтором закрепили его и вот уже сорок минут везли по разбитым бомбежками и гусеницами танков дороге.
— Стемнеет скоро, — сказал я, посмотрев на садящееся солнце.
— Ночью поедем?
— Столкнуться с кем-нибудь хочешь? Нет, тут через два километра проселочная дорога будет, она, правда, половину пути идет через лес, но зато в нужную нам сторону, так что сворачивай на нее.
— Это вон та?
— Да, где танк стоит, — подтвердил я, убирая карту обратно в планшет.
Съехав с дороги, мы, прибавив скорости, поехали по пустому проселку, на нем даже вездесущих беженцев не было.
— Вон, у леса встанешь, технику замаскируем, и можно щеку подавить.
— Чего подавить, товарищ старший сержант? — переспросил Малютов.
— Щеку. Спать будем.
— А-а-а. Ну, тогда ладно.
Подъехав к лесу, мы развернули машину и загнали самолет под деревья.
— Стой! Да стой, тебе говорю!
— Все, товарищ старший сержант?
— Да, дальше не пойдет. Давай топорик, будем машину маскировать.
Подхватив поданный из кузова топорик, я отошел метров на пятьдесят и стал рубить ветки, которые ефрейтор стал относить к ЗИСу.
— Все, товарищ старший сержант, хватит, — сказал Малютов, беря последнюю охапку.
Проследовав за ним, я помог накрыть ветками часть кузова и направился к дереву, поправляя на ходу гимнастерку. Летный комбинезон я скинул, еще когда одевался после осмотра ранения, убрав его в кабину ЛаГГа вместе с парашютом. Очки для сохранности положил в сидор.
— Давайте поснедаем, товарищ старший сержант, — позвал меня Малютов к импровизированному столу, где на куске старого брезента была разложена еда. Банка тушенки, галеты, хлеб, нарезанное сало, лук, чеснок и пяток яиц.
— Иду, — ответил я, направляясь к столу и доставая на ходу из-за голенища сапога ложку.
Мы уже почти закончили, как в сгущающейся темноте послышались чьи-то голоса.
— Слышите, товарищ старший сержант?
— Да, слышу. Из леса идут, — ответил я, заметив, как Малютов подтягивает к себе карабин. — Пойду схожу, узнаю, кто это, а вы пока, товарищ ефрейтор, охраняйте технику.
— Хорошо, товарищ старший сержант.
Вскочив на ноги, я достал из кобуры маузер и направился было на звуки голосов, но тут же вернулся за недоеденным бутербродом.
Жуя хлеб с салом, я рассматривал освещенную серебристым светом луны дорогу и шедших по ней людей.
«Раз… два… пятеро! А что это они тащат в руках квадратное? Ящики с боеприпасами?»
В это время до меня долетело отчетливое:
— …рил я тебе, давай в селе заночуем. Так нет, давайте дальше пройдем, — говорил один.
— Сева, ты красный командир. Привыкай к суровой мужской службе, поспишь и на земле, — ответил другой звонкий голос.
— На земле? Уж лучше на сеновале, как в прошлый раз. А к службе я и потом могу привыкнуть.
— Да хватит вам! Давайте искать место, где заночуем, а то и так дотянули, — послышался третий, еще один голос, в котором отчетливо прослушивались командные нотки.
Кто это, понять было не сложно. Выпускники училища, следующие согласно направлениям в свои части. Но вот каких родов войск, я никак определить не мог. То, что они были в пилотках, я рассмотрел отчетливо, как и чемоданы в руках, а вот принадлежность? В это время они остановились, закрутив головами.
— Салом пахнет.
— Ага, с чесночком, — откликнулся другой и отчетливо забурчал животом.
Я торопливо дожевал бутерброд и крикнул:
— Стой, кто идет?
— Свои. Советские летчики! — ответил тот самый, что говорил с командными нотками.
— Летчики? О даже как? Сержанты?
— Да, сержанты.
«Уже хорошо, я тут самый старший по званию!» — подумал я и вышел на дорогу, подходя к ним.
Сейчас, насколько я знал, училища выпускали не лейтенантов, что было совершенно правильно по моему мнению, а сержантов.
— Старший сержант Суворов, семнадцатый бап. Представьтесь.
— Выпускник Батайской военной авиационной школы сержант Морюхов, следую в часть согласно направлению.
— Выпускник Батай…
Сержанты Морюхов, Горкин, Валиков, Булочкин и Лапоть шли в Минск, в штаб ВВС фронта, где должны были получить распределение в части. Вернее они ехали, но поезд попал вчера под бомбежку, и пять друзей отправились пешком.
— В Минск? Да его немцы не сегодня-завтра возьмут. Они почти закончили окружение, — сказал я, когда услышал, куда они направляются.
— Может, успеем? — спросил Валиков.
— Куда, в мышеловку? Ладно, завтра решите. Пойдем, у нас тут техника, там переночуете с нами. Кстати, я про вашу школу что-то запамятовал, вас на чем учили летать?
— И-16 и на И-153, товарищ старший сержант.
— Истребители, значит, — пробормотал я.
— А вы, товарищ старший сержант, на чем летаете? На СБ или ТБ? — спросил Морюхов, первым следовавший за мной.
— Не угадал. Я истребитель, сопровождаю бомбардировщики. Осуществляю прикрытие. Да вот во время перебазирования полка нарвался на «юнкерсы», сбил два, да бронебойную пулю в мотор словил, теперь технику эвакуирую. Малютов, свои! — крикнул я ефрейтору, заметив, что показалась темная масса машины.
— Ух ты! Двоих?! А что у вас за самолет? — продолжил задавать вопросы Морюхов.
— На ЛаГГе летаю. Это все?
Ну да, как же, все. Вон как окружили меня. Как я и опасался, они засыпали меня вопросами.
— Ладно, садитесь, расскажу. Ефрейтор, еще есть что поесть? А то тут товарищи летчики голодные.
— Есть, последнее, но им хватит. Сейчас я организую.
Пока сержанты торопливо поглощали последние запасы ефрейтора, начал рассказывать о своих приключениях, с того момента как на У-2 вылетел утром двадцать второго июня на поиски севшего на вынужденную самолета капитана Ильина. Держался я строго выверенной с Никифоровым версии, но вот про Брестскую крепость рассказал. Как, мол, встретил израненного красноармейца, который шел из крепости за помощью и на последнем дыхании поведал об оставшихся там защитниках. Это произвело впечатление, и немалое. Кстати, несмотря на то что я доложил Павлову о крепости, никаких действий от него так и не дождался. По крайней мере я о них ничего не слышал.
- Предыдущая
- 31/79
- Следующая
